Сумрачные грёзы

– Обращаем ваше внимание, что за нахождение в поезде, следующем в тупик, предусмотрена административная ответственность… – продолжала свою речь женщина из динамиков.

А потерянный и ничего не понимающий Дмитрий Сергеевич все не мог прийти в себя. Рукав пальто был в порядке, колено не болело. Переноска с Виконтом по-прежнему стояла у него на коленях. А черная лапа, высунувшись через решетку, проверяла когтем на прочность брюки хозяина.

Сон? Просто сон?

Кот лукаво мигал из темноты желтизной глаз, похожих на фары поезда. Виконт знал правду, но предпочитал хранить ее за пеленой своего кошачьего молчания. Он делал это уже много лет и надеялся делать и дальше.

Виконт не любил метро, как и его хозяин.

Брошенный океанариум

Тусклый свет фонаря слабо освещал заднюю дверь океанариума, через ручки которой была продета толстая металлическая цепь. Ветер принес к подножию лестницы и самим дверям опавшие листья, и теперь, чтобы пробраться ко входу, нужно было идти по колено в шуршащей листве. Костя шел первым, обвешанный сумками с фотооборудованием и с тяжелыми кусачками, заткнутыми за пояс. Следом медленно пробирался Даня, угрюмо молчавший все дорогу.

– Отлично. Зайдем здесь, – худощавый Костя поправил очки на носу и достал массивные кусачки.

– Постой, – Даня схватил друга за рукав. – Я еще раз тебя спрошу. Ты уверен?

– Ну, не начинай. Мы сто раз все обсудили.

– Мы еще можем передумать. Это все же плохая идея – врываться на чужую территорию, тем более, мало ли в каком она состоянии. Если нас поймают, то потом сообщат колледжу.

Костя тяжело вздохнул и оперся спиной на дверь, одаривая товарища недовольным взглядом.

– Здесь никого нет. Ни охраны, ни камер. Ты же сам видел! И закрылся этот океанариум не так давно, так что там все должно быть в целости и сохранности еще.

– Я все же не уверен до конца, – Даня поморщился.

– Ты обещал, что пойдешь со мной! Умей держать свое слово.

– Ну, ладно. Черт с тобой… Надеюсь, мы быстро.

Удовлетворенно кивнув, Костя крепче схватил кусачки и подцепил дужку замка, скреплявшего цепь. Раздался противный скрежет металла о металл, но через несколько секунд замок все же поддался. Освободив ручки от цепи, Даня потянул на себя дверь, и та медленно открылась. Ноздри мгновенно наполнил затхлый воздух, пропитанный какой-то резкой химической вонью.

– Уф, – Костя бросил кусачки в листву и первым шагнул в темный коридор, ведущий внутрь здания. – Не думал, что тут так сильно будет пахнуть.

Опасливо оглядываясь по сторонам, Даня следом вошел в океанариум, руками пытаясь на ощупь отыскать в кармане налобный фонарик. Вокруг был сплошной мрак, через который без источника света вряд ли что-нибудь можно было разглядеть. Закрепив на лбу свой старенький фонарик и нажав на кнопку, Даня наконец почувствовал себя куда увереннее. Костя же подсвечивал себе дорогу телефоном и уже убежал довольно далеко.

– Слушай, а ты вообще уверен, что мы найдем эту самую акулу? Здание все же не маленькое, а ее, может, давно уже отсюда убрали.

– Найдем. Она где-то в центре, в самом крупном аквариуме. И никуда она не делась. Это точно. Ее поэтому и оставили здесь, когда океанариум закрылся. Всех рыб и зверей других вывезли, которых смогли, а акула такая здоровая была, что ее даже из воды не смогли поднять, – уверенно вещал Костя, шагая по длинному пустому коридору со множеством запертых дверей.

– А как ее тогда вообще сюда изначально привезли?

– Так, когда она маленькой была. Она тут всю жизнь прожила, сдохла, и теперь, видишь, даже после смерти вынуждена была тут остаться. Ужасная судьба.

– Проклятье. Если бы не этот твой фотоконкурс в колледже, то я бы ни за что сюда не полез. Смотреть на какой-то разлагающийся труп, плавающий в аквариуме, то еще занятие…

Даня увидел на одной из стен запыленный план эвакуации в рамке и снял его, очищая стекло от слоя грязи. По нему выходило, что друзья попали в коридор со служебным помещениями, и скоро должны были выйти в залы с основной экспозицией.

– Да не разлагается акула! Я же рассказывал тебе. Ты чем слушал?.. Как ее бросили здесь обанкротившиеся владельцы, то народ наш в первый месяц повадился лазить сюда, подкармливать ее хоть иногда, чтобы подольше протянула. Да только все равно этого мало было, воду ей никто не менял, а многим не понравилась сама идея того, что тут будет такое опасное место паломничества молодежи.

– Это я помню. И про то, что ее решили заморить быстрее.

– Да. И какой-то умник вылил в аквариум то ли формалина, то ли другой какой гадости. Акула сдохла, но из-за состава воды и всей этой химии не разлагается она. Короче, плавает там почти как живая в мутной зеленой воде.

– Не думаю, что даже если тебе удастся ее сфотографировать, то на конкурсе работу оценят. Кому захочется любоваться на акулу в формалине? – Даня увидел впереди, что коридор заканчивался массивными дверями, одна створка которых была кем-то вырвана и положена неподалеку.

– Тут дело не в красоте, а в самой истории фотографии! – покачал головой Костя, поправляя на плече сумки с оборудованием. – Именно такие фотки и выигрывают, где за внешним уродством или привлекательностью кроется какая-то загадочная легенда, предыстория! А тут еще такой мощный экологический подтекст – животные не должны страдать по вине безответственных людей, бросивших их на верную смерть.

Друзья подошли к концу коридора. У крепких металлических дверей была оторвана одна из створок, и через этот проход Даня и Костя легко прошли в следующее помещение. Им оказался широкий зал с несколькими вытянутыми аквариумами, вмонтированными в стену. Посередине располагалось несколько запыленных лавок, всюду висели потускневшие стенды и иллюстрации, изображавшие различных рыб и морских млекопитающих.

– Куда нам надо?

– Мы на первом этаже. Тот аквариум должен быть на нулевом. Значит, ищем спуск вниз, – Костя махнул рукой и двинулся направо, постоянно озираясь и подсвечивая фонариком на телефоне темный зал.

Огромные аквариумы пустовали. Мутная некогда прозрачная поверхность стекла везде была затянута коркой высохшей грязи. На месте остались только пластиковые рифы, искусственные камни и резиновые водоросли, которые безжизненно лежали на дне. Из зала вел широкий тоннель, потолок над которым был прозрачным, и раньше в нем, наверное, плавали крупные рыбы или скаты, а теперь на стекле лишь виднелись разводы. Всюду со стен на друзей глядели рисунки улыбавшихся касаток и медуз, с которых медленно осыпалась краска, пластами падая на пол.

– Выглядит жутковато, – Даня напряженно прислушивался к звенящей тишине.

– Это же простой океанариум, а не дом с привидениями. Тут маньяков и чудовищ не будет. Расслабься, – посоветовал Костя и нырнул за угол. – А вот и лестница!

Коридор с прозрачным потолком закончился, а в очередном зале, украшенном несколькими высокими статуями дельфинов, прыгавших с волны на волну, сбоку располагалась лестница, ведущая вниз. Пока друзья спускались по ней на нулевой этаж, их шаги гулким эхом отражались от потолка и разносились по пустым помещениям.

– Вот черт! У нас небольшая проблема, – Костя, который шел первым, резко замер на ступенях, глядя куда-то вниз и светя туда телефоном.

Даня быстрее спустился и вгляделся вперед, куда указывал его спутник. Лестница заканчивалась на нужном этаже, но ее ступени уходили в воду. Гладкая темная поверхность тянулась дальше, заполнив собой коридоры и залы.

– Ты ничего не говорил про то, что здесь затоплены нижние этажи.

– Я сам не знал. Хорошо, что решили идти в резиновых сапогах, – Костя на проверку сделал неуверенный шаг вперед и погрузил ногу в воду. – Нормально. Не очень глубоко.

Вода едва доходила до лодыжки, хотя сам факт того, что дальше придется идти по этой застоявшейся дурно пахнувшей жиже, не очень радовал Даню.

– Дрянь какая. Откуда ее тут натекло?

– Да, наверное, трубу прорвало. Или что-то такое. А смотреть же некому больше за состоянием, – предположил Костя, медленно продвигаясь дальше. – Вроде, скоро уже будем на месте.

Шагая вдоль стены, Даня постоянно глядел себе под ноги, боясь поскользнуться или не заметить в мутной воде какую-нибудь одинокую ступеньку. В залах на этом этаже чаще встречались маленькие аквариумы, тесными рядами тянувшиеся вдоль стен. Почему-то во многих из них до сих пор стояла вода. Черная, с плавающими в ней хлопьями грязи, она заполняла стеклянные короба на треть или даже меньше. И порой друзья подходили ближе, потому что им казалось, что в воде были чьи-то останки. Пару раз это действительно оказывались едва узнаваемые посеревшие и распавшиеся тела рыб, а в одном аквариуме даже лежало несколько пустых панцирей крабов.

– Почему они оставили здесь некоторых рыб? Что за избирательность? Кого-то вывезли, а других бросили на смерть, как ту акулу? – спрашивал Даня у своего друга, но Костя лишь пожимал плечами и шел дальше.

В отдельных опустевших аквариумах зияли пробитые дыры, ощетинившиеся острыми кусками стекла. Судя по следам, в них тоже явно когда-то стояла тухлая вода, которая вытекла на пол. Быть может, прошлые посетители устроили такой погром, или же старое стекло не выдержало и лопнуло в какой-то момент. Но запах становился только хуже с каждым шагом.

Наконец, пройдя сквозь череду нескольких соединенных длинным коридором залов, друзья оказались в огромном помещении, потолок которого тонул в вязкой темноте, не разгоняемой даже светом фонариков. Посередине располагался грандиозный аквариум, укрепленный металлическими рамами и накрытый сверху тяжелыми стальными листами. Костя с восхищением скорее бросился к экспонату, шлепая сапогами по затопленному полу, а Даня, внутренне содрогаясь, навел фонарик четко на аквариум. Сквозь тусклое испачканное стекло можно было разглядеть мутную зеленоватую воду, в которой плавали куски грязи.

И вот луч света выделил огромную ощерившуюся тень.

Четырехметровая белая акула с распахнутой пастью, в которой торчали кривые и острые, как иглы, зубы, неподвижно лежала у самой поверхности воды. Ее длинное одеревеневшее тело занимало почти половину аквариума. Белесые бусины глаз безжизненно смотрели вперед, а вокруг акулы плавал различный мусор, брошенный внутрь, видимо, еще в те времена, когда животное пытались подкармливать.