160 шагов до тебя

Когда я вошла, Лея, одетая в просторный джинсовый комбинезон и желто-черную клетчатую рубашку, как майская пчела, летала по кондитерской, то помещая на витрину свежеиспеченные Антонио торты, то пыхтя и свистя кофемашиной, то раскладывая по блюдцам круассаны. Увидев меня, она бросила “ciao!” и продолжила пробивать чек, переговариваясь с пожилыми посетительницами. Дождавшись, когда женщины выйдут, я, надевая халат и бандану, поинтересовалась:

– Ну и где эта катастрофа?

Лея кивнула на газету на столике. С тех самых пор, как я впервые вошла в кондитерскую, на зубок запомнила одну важную вещь: ни одно утро в Италии не начинается без свежих новостей политики, футбола и местной хроники.

На газете крупным шрифтом красовалось: “Магнолия” обещает местным жителям показать Святого Валентина”.

– А мы? Что будем делать на День Влюбленных? Облизываться, когда к ним потекут наши лучшие клиенты? Ассоль, к нам уже никто не ездит из Флоренции за шоколадными круассанами. В “Магнолии”, ты видела, что там творится? Mammamia! Я бы с пребольшим удовольствием утащила какой-нибудь шоколадный шарик с вишенкой или клубничное сердечко! А мой муж все также помешан на классике, как пятьдесят лет назад – зепполи[2 - пончики с кремом] с кремом да вортичи д’аморе[3 - бисквитное тесто, закрученное в рулет с кремом и вишневым сиропом. Перевод с итальянского “водовороты любви”]! – от волнения лицо Леи покрылось румянцем. Потом она закатила глаза и всплеснула руками: – И где сейчас мой Ремо?

Если хорошо помню, Ремо был соперником Антонио за сердце Леи, но она предпочла ему Антонио и теперь при любой размолвке супругов, фантом Ремо снова появляется в моей кондитерской. Я покачала головой и опустила взгляд. И это вовсе не робость признаться, что я летала в Швейцарию не на курсы шоколадного мастерства. Просто ее слова мне показались вызывающими по отношению к Антонио, который тут же явился из двери кухни. Он схватил со стойки лимон и запустил в Лею:

– Ремо? Он вряд ли смог бы ужиться с той, которая преклоняется перед всем американским! Ред велвет, капкейк, пламкейк – тьфу! Даже не хочу знать, что это такое!

Тут Лея встала посреди зала руки в боки и с вызовом произнесла:

– Ты консерватор и брюзга, и не хочешь признаться, что в наше время обертка движет рынком, а не то, что в нее завернуто! Мне все равно, американское это или нет, главное получить результат, за который не будет не стыдно!

Антонио с обиженной и злой гримасой махнул рукой и исчез на кухне.

Лея с досадой спросила:

– Ты тоже не согласна со мной?

“Стыдно” повисло у меня в голове. Как же хочется, чтобы все скорее закончилось и ничего мне больше не напоминало об ошибках прошлого. Сделала вид, что спокойна, хотя сердце ушло в пятки. Наводя порядок за барной стойкой и собирая чашки с блюдцами в посудомойку, я сказала:

– Выкладывай, что за идея.

– Итак, слушай! Мы сделаем фотосессию, и лучший снимок повесим здесь! – она указала на стену, напротив входа и прошлась по кондитерской словно менеджер, представляющий свой проект инвестору. Вот только проблема: у этого инвестора не было средств для новых вложений!

– Замечательно! Только сюда мы поместим фото бабушки. Я поищу то, что сделала ей, когда только приехала в Италию. Подретушируем, увеличим, – тараторила я, чтобы продолжить ее игру. Надо ведь просто продолжать жить. – А напротив поместим ваше с Антонио.

– Ассоль, причем тут бабушка? Городу нужно живое лицо и новая история любви. Так дай им эту историю! – жестикулировала Лея, словно в ней проснулись гены Беаты, и меня это огорчило. Смогу ли я когда-то сделать то, чтобы моя жизнь стала похожей на ту, что годами строила бабушка?

Я замолчала ненадолго и занялась ассортиментом. Сейчас мне меньше всего хотелось украшать своей разочарованной физиономией кондитерскую, хотя ее идея меня привлекала. Она подумала несколько секунд и выдала:

– Я даже знаю, какой снимок придется кстати. Тот, что на мосту Влюбленных.

Я внимательно посмотрела на нее, и она добавила:

– Идея! Мы будем воссоединять влюбленных! Вместо роз – шоколадные ключи, которые открывают сердца! И фото Ассоль, что вешает свой замочек, чтобы найти любимого! – захлопала в ладоши Лея как маленькая девочка, которая увидела мешок с шоколадными конфетами.

– Даже не думай, – угрожающе возразила я.

– Да нет же! Это должна быть ты, и точка. У кондитерской не может быть другого лица. Представляю, какой будет аншлаг!

– Нет, это исключено. Не думаю, что Энцо будет приятно.

– Да твоему мужу уже давно все равно! – вспылила Лея. – Ой! Прости, я не хотела. Как всегда, болтаю лишнее, – она закрыла лицо ладонями.

– Да что уж там! Выкладывай!

– Ассоль, я все знаю! Знаю, зачем ты летала в Швейцарию и что ты уже третий месяц живешь в доме бабушки, – Лея с укором посмотрела на меня.

– Ты за мной шпионила? – насторожилась я.

– Да нет же! Наш город не такой уж и большой, чтобы скрыть то, что ты хочешь продать кондитерскую, – Лея взяла меня за локоть и добавила: – Сейчас было бы проще найти новое место, получить расчет и распрощаться с тобой, но мы очень благодарны твоей бабушке за все. Пообещай, что сделаем это на прощание. Устроим праздник в ее честь. Ты помнишь, как она любила день Святого Валентина?

– Конечно любила. Кто не любит свой день рождения?

– Я! – вспылила Лея. – Терпеть не могу, что за несколько дней до него, все шепчутся за моей спиной, будто я смертельно больная.

– Ты так говоришь, будто считаешь, что это я виновата в ее смерти.

– С чего ты взяла?

– Ходят слухи, что я волей счастливого случая получила то, что она с таким трудом создавала, а теперь хочу продать ее детище и оставить вас на улице.

Лея опустила взгляд. Будто по щелчку пальцев она переключилась на другую тему и затараторила:

– Прости, я забыла указать в список продуктов какао и молоко, – она рывком взяла карандаш с маленьким блокнотом, лежавшие у кассового аппарата, и принялась писать. Я же вспомнила, как одиннадцатилетней девочкой Лею привела сюда тетя Беата и как я приревновала ее к бабушке, потому что та назвала ее красавицей и угостила моим любимым миндальным печеньем.

Закончив список, Лея сунула карандаш за ухо, как делала бабушка. Почему же мне ни разу не пришло это на ум?

– Я уверена, что и она тебя очень любила. Как могла, но любила. Если ты найдешь ее рецептарий, многое изменится. Я верю в магию вещей.

– То есть?

– Нужно, чтобы к нам снова приезжали из самой Флоренции за шоколадными круассанами. Как к Сандре когда-то. Она была какой-то особой породы. Даже Беата…

Я нахмурилась:

– Снова Беата? Хочешь кольнуть меня побольнее?

– Ассоль, перестань и не вини себя. Она, между прочим, вовсе не сердится, даже если говорит обратное. Да ее глаза светятся, когда я упоминаю твое имя! Уверена, что она будет рада встрече с тобой.

– Когда-нибудь я об этом подумаю.

Я взяла у Леи карандаш и положила себе за ухо, но он тут же упал на пол.

Она залилась смехом:

– У тебя уши не такие мясистые!

Я подняла его с пола и с досадой бросила на барную стойку. Лея загадочно посмотрела на меня и произнесла:

– Я помню, как она закрывала кухню на ключ, и кондитерская превращалась в логово алхимика. Потом что-то записывала странными символами, давая нам пробовать крем или сырое тесто

Я рассмеялась: