Волна. О немыслимой потере и исцеляющей силе памяти

Муж выскочил из ванной, завязывая саронг, и увидел, что творится. Мы не произнесли ни слова.

Я схватила Вика и Малли, и мы все вчетвером вылетели в переднюю дверь. Я бежала впереди Стива, волоча за собой сыновей. «Дай мне одного! – крикнул Стив и протянул руку. – Дай одного мне!» Я не слушала его. Тогда мы на секунду бы, но остановились, а времени не было. Надо было бежать изо всех сил. Это я знала. Но я понятия не имела, от чего мы бежим.

Я не зашла за родителями. Даже не постучала в дверь их номера, который был рядом с нашим, правее по коридору. Не окликнула, не предупредила их. Пробегая мимо их двери, я на секунду задумалась, что надо крикнуть, но нельзя останавливаться. Это задержит нас. Нужно продолжать бежать. Бежать! Я крепче ухватила сыновей за руки. Выбраться, надо отсюда выбраться!

Мы мчались к подъездной аллее перед гостиницей. Мальчики не отставали, не спотыкались, не падали. Они бежали босиком, не замечая ни острых камней, ни колючек. Никто из нас не произнес ни слова, раздавался только громкий звук наших шлепавших по земле ног.

Впереди уже отъезжал джип, но остановился, когда мы выскочили на дорогу. Это был большой джип для сафари с открытым кузовом и брезентовым верхом. Машина ждала нас, и мы побежали изо всех сил. Я буквально швырнула Викрама в кузов, и он упал лицом на рифленый металлический пол. Стив запрыгнул следом и поднял его; затем вскарабкались мы с Малли. Стив усадил Вика к себе на колени, я села напротив и взяла младшего. За рулем сидел незнакомый парень.

Наконец я осмотрелась и не обнаружила ничего необычного. Никакой вокруг бурлящей воды – только наша гостиница. Все выглядело так, как и должно выглядеть: длинные корпуса с черепичными крышами, открытые галереи с коричневым плиточным полом, пыльная оранжеватая дорога с дикими кактусами по обеим сторонам. Все на месте. «Наверное, вода уже ушла», – подумала я.

Пока мы бежали, я не замечала Орланту, но, видимо, она была совсем рядом, потому что оказалась в том же джипе. Ее родители выскочили в коридор в одно время с нами, и теперь Антон, ее отец, уже сидел в кузове, а Беула, ее мать, карабкалась следом. Мотор взревел, джип рванул, и она упала прямо на дорогу. Водитель этого не увидел. Я крикнула ему, чтобы остановился. Я кричала и кричала, что сзади упала женщина, но он все ехал. Она лежала на дороге и смотрела нам вслед. Казалось, на лице у нее осталась едва заметная растерянная улыбка.

Когда Беула упала, Антон свесился и попытался ухватить ее за руку, но не сумел и спрыгнул сам. Теперь они оба лежали на гравии, но я уже ничего не стала кричать водителю. Он ехал очень быстро. «И правильно. Надо выбираться отсюда. Скоро мы будем уже далеко от гостиницы», – подумала я.

Мои родители остались где-то там, позади. Теперь меня охватила паника. Позови я их, когда мы бежали по коридору, они могли бы сейчас быть с нами.

– Мы бросили папу с мамой! – крикнула я Стиву.

Викрам заплакал. Стив покрепче обхватил его, прижал к груди.

– С ними все будет в порядке. Они приедут на следующей машине, вот увидишь, – сказал Стив.

Вик перестал плакать и положил голову отцу на плечо. Уверенность Стива успокоила и меня. Конечно, он прав. Сейчас никаких волн нет. Мама с папой спокойно покинут свой номер. Мы выберемся отсюда первыми, а они – за нами. Я живо представила, как отец выходит из гостиницы: везде лужи, у него закатаны штаны. «Позвоню маме на мобильный, как только доберусь до телефона», – пообещала я себе.

Мы уже проехали всю подъездную аллею и теперь должны были свернуть направо – на грунтовую дорогу, что шла вдоль лагуны. Стив смотрел вперед и нетерпеливо притопывал по железному полу кузова, как бы погоняя: «Скорее! Шевелись!»

Вдруг джип оказался в воде. Вода хлынула внезапно, прямо в кузов. Она уже захлестнула колени. Откуда она взялась? Я не видела никаких волн. Должно быть, прорвалась из-под земли? Да что происходит? Джип медленно продвигался вперед. Я слышала, как ревет и кашляет мотор. «Ничего, проедем и по воде», – подумала я.

Нас кидало из стороны в сторону. Вода поднималась и заполняла машину. Она доходила уже до груди. Мы со Стивом как можно выше подняли детей. Стив держал Вика, я – Малли. Лица их пока были над водой, макушки упирались в брезентовый верх. Мы крепко-крепко держали их за подмышки. Джип качнуло, и он поплыл – колеса больше не касались дороги. Мы старались удержаться на сиденьях. Никто из присутствующих не сказал ни слова. Ни один не проронил ни звука.

И тут я посмотрела на Стива. Я никогда не видела такого лица у своего мужа. Ужас застыл в его широко распахнутых глазах, рот приоткрылся. Он увидел что-то у меня за спиной. Что-то, что я не могла видеть, – я не успела повернуться и посмотреть, что происходит.

Потому что все перевернулось. Джип завалился. На мою сторону.

Боль. Она заполонила все. Где я? Что-то со страшной силой давило мне на грудь. «Это джип. Я застряла под ним, и сейчас он меня расплющит», – думала я. Я попыталась как-то отпихнуть от себя этот груз или выбраться из-под него. Но лежавшее на мне было слишком тяжелым и по-прежнему неумолимо раздавливало грудную клетку.

На самом деле я ни под чем не застряла. Напротив, я уже точно могла сказать, что двигаюсь. Мое тело корчилось, меня крутило и вертело в разные стороны.

«Я под водой? Но на воду это мало походит. Что же это такое?» – подумала я. Меня куда-то тащило. Мое тело кидало в разные стороны. Прекратить это я не могла. Иногда я приоткрывала глаза, но воды не видела. Вокруг было что-то серое, туманное – больше ничего не разобрать. И грудная клетка. Грудь ужасно болела, будто ее расплющило огромным валуном.

Это сон. Один из тех снов, когда все время куда-то падаешь и никак не можешь проснуться. Теперь я была в этом уверена. Я ущипнула себя – ущипнула раз, другой. И еще, и еще. Я чувствовала щипки через брюки, вот только не просыпалась. Вода тащила меня со скоростью, которой я не могла даже вообразить, швыряла с силой, которой нельзя было сопротивляться. Меня несколько раз проволокло через кроны деревьев, через выдранные с корнями кусты; время от времени локти и колени бились обо что-то твердое.

Если это не сон – значит, я умираю. Как еще объяснить такую чудовищную боль? Джип перевернулся, и теперь что-то убивает меня. Разве это возможно? Я же только что была в гостинице, в нашем номере. Я только что была с детьми. С моими мальчиками. Сознание немного взбодрилось и теперь мучительно пыталось сосредоточиться. Вик и Малли. Нет, нельзя умирать. Я должна выжить ради сыновей.

Вот только тяжесть в груди была просто невыносима. Хоть бы боль прекратилась! Если я все-таки умираю, пожалуйста, поторопись – давай поскорее.

«Но я не хочу умирать, у меня же такая прекрасная жизнь. Я не хочу, чтобы она заканчивалась, мы столько еще всего могли бы сделать», – подумалось мне. Однако теперь надо было отдаться на волю неведомой, неумолимой силы. Я это чувствовала. Я умру. Я ничто по сравнению со стихией, которая меня захватила. «Что поделаешь – все кончено, совсем кончено», – я сдалась, примирилась с неизбежностью. Но пока меня кружило в потоке, я чувствовала дикое разочарование, что моя жизнь должна вот-вот оборваться.

Нет, этого просто не может быть. Ведь только что я стояла в дверях, болтая с Орлантой. Какое слово она тогда произнесла? Мечта? «…То, что у вас, ребята… о таком можно только мечтать» – да, так она и сказала. Слова подруги всплыли у меня в памяти, и я мысленно выматерила ее за них.

Совершенно внезапно я увидела бурую воду. Серый туман кончился. Вокруг – бурлящая коричневая вода. Вода, уходящая вдаль, до самого горизонта. Теперь вся эта вода была моей, и она по-прежнему меня куда-то тащила с бешеной скоростью. Ухватиться было не за что. Но на что-то меня швырнуло. Рядом, в том же водовороте, кружилось несколько деревьев. Как же так? Что это все значит? Только что я находилась в нашем номере с Виком. Ну да… Он собирается надеть футболку Английской крикетной команды. Мы скоро выезжаем назад, в Коломбо. Я раскладываю футболку на кровати. «Должно быть, это все просто сон», – в какой раз подумала я. Во рту сплошная соль. Вода резко хлестнула по лицу, попала в нос и словно обожгла мозг. Но боль в груди прекратилась – чего я долгое время не замечала.

Меня перевернуло на спину. Какое безоблачное синее небо. Надо мной клином летели аисты, вытягивая длинные шеи. Летели в том же направлении, куда вода несла меня. «Нарисованы», – подумала я. Эти птицы будто выписаны на небе. Полет нарисованных аистов. Я тысячу раз видела эту картину в заповеднике. Привычное зрелище увлекло меня прочь от бешеной воды. На минуту-две я оказалась рядом с Виком. Запрокинув головы, мы глядели в синее небо над «Ялой», где клином тянулись аисты, и мы смеялись, потому что они были похожи на птеродактилей.

«Вик и Малли. Что бы ни случилось, я не могу себе позволить умирать. Мои мальчики», – снова подумала я.

Ко мне несло какого-то ребенка. Мальчика. Он держал голову над водой и кричал: «Папа, папа!» Он за что-то цеплялся. Наверное, это было сломанное автомобильное сиденье – из него торчал мокрый желтый поролон. Мальчик лежал на нем, как на бодиборде. Издали мне показалось, что это Малли. Я попыталась доплыть до него. Вода сразу ударила в лицо и потащила назад, но все-таки мне удалось немного приблизиться. «Иди к маме!» – крикнула я, но тут же увидела лицо мальчика. Это был не Мал. В следующий миг меня отшвырнуло в сторону, а мальчик пропал из виду.

Тело вновь закрутило, его понесло бурным потоком и потащило через пороги. Рядом был какой-то мужчина, вода его тоже вертела и бросала. Тело его лежало лицом вниз. На нем была черная футболка, и только. «Это Стив? – спросила я себя. – Наверное, Стив, его саронг размотался». Сначала я думала об этом спокойно, потом запаниковала: «Нет, только не Стив. Пожалуйста, пусть это будет не он».

Впереди над водой нависала ветка. Меня несло к ней – по-прежнему на спине. «Необходимо ухватиться за эту ветку. Не знаю как, но надо», – приказала я себе. Я знала, что меня будет быстро гнать под нею. Значит, следует заранее поднять руки, чтобы не упустить момент. Вода била по лицу, но я старалась не сводить глаз с ветки. Очень скоро я оказалась под ней и попыталась зацепиться, но ветка была уже почти позади. Я вытянула руки назад и все-таки сумела ухватиться за какой-то сук.

Мои ноги коснулись чего-то твердого. Земля.

Мне никак не удавалось сфокусировать взгляд, но наконец я рассмотрела поваленные вокруг деревья. Я смогла уяснить, что вижу лежащие на земле стволы с вывороченными корнями. Это что, трясина? Я попала в какое-то бескрайнее болото. Все кругом было одного бурого цвета – совсем не похоже на заповедник с его сухой, потрескавшейся почвой в зеленой поросли кустарника. Что за опрокинутый, сбитый с ног мир? Это и есть конец света?

Я не могла распрямить спину и согнулась пополам, села на землю и обхватила колени руками, задыхаясь и кашляя. Во рту был песок. Меня вырвало им и кровью. Отплевывалась я долго. Соль. Одна соль! Тело было очень тяжелым. Мокрые брюки с налипшим на них песком не давали мне идти, и я их скинула. Но где волны? Что с ними случилось? Вокруг были лужи стоячей воды и никаких волн. Это озера или лагуны?

На ногах я не держалась – они увязали в мокрой глинистой земле. Я обвела взглядом неизвестное мне место, все еще пребывая в надежде, что это сон, но уже со страхом осознавая действительность.

И только тогда я задумалась обо всех остальных. Что с ними? Неужели они погибли? Наверное. Они, должно быть, мертвы. «Что мне делать без них?» – подумала я. По-прежнему отплевываясь и задыхаясь, я окончательно потеряла равновесие и опустилась в грязь.

До меня донеслись голоса. Сначала далекие, потом все ближе и ближе. Какие-то мужчины перекрикивались на сингальском языке. Ни они не могли видеть меня, ни я их. «Muhuda goda gahala. Mahasona a avilla», – прокричал один из них. Я разобрала, что он сказал: «Океан разлился. Пришел Махасона». Мне было даже известно слово махасона. Но что означало сказанное? В последний раз я слышала про Махасону в детстве от нашей няни. Она рассказывала про злых духов и демонов. Махасона – это демон кладбищ[2 - Древний сингальский кладбищенский демон – яка Махасона – в современном народном сознании представляется огромным человеком с клыкастой волчьей или медвежьей головой, поднимающим одной рукой слона; его появление среди людей вызывает холеру, дизентерию и другие тяжелые болезни. См.: Краснодембская Н. Г. Традиционное мировоззрение сингалов (обряды и верования). М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1982; Она же. Будда, боги, люди и демоны. СПб.: Азбука-классика, 2003.]. Даже в том состоянии полного потрясения, в котором я тогда находилась, до меня дошло главное: случилось что-то чудовищное; повсюду смерть, – вот о чем кричал тот мужчина.

Снова послышался этот же голос: «Эй, живые есть? Не бойтесь, вылезайте. Вода ушла. Мы здесь, чтобы помочь вам».

Я не шевельнулась, не издала ни звука – слишком устала и не могла говорить. Затем послышался детский голос: «Помогите! Спасите! Меня унесло водой».

Я услышала, как мужчины подошли ближе в поисках ребенка. Сама я молчала, согнувшись и обхватив колени руками.

Мужчины заметили меня, подбежали. Со мной заговорили, но я не отвечала. Мне сказали, что надо идти с ними, надо спешить, а то как бы не пришла еще одна волна. Я мотала головой и отнекивалась. «Я так измучена. Да и без своих мальчиков – куда я уйду? Вдруг они выжили? Вдруг они где-то рядом? Я не смогу бросить их здесь», – но ничего этого я не сказала вслух, не смогла. Я даже не смогла попросить этих людей поискать моих сыновей. Не смогла рассказать, что нас выбросило из джипа прямо в воду. Скажи я это им – и все сразу станет правдой.

Мужчины не могли долго ждать – им надлежало двигаться дальше. Они немного посовещались между собой. Оставлять здесь меня было нельзя. «Но мы не можем забрать ее вот так. Она же без штанов», – сказал один из них. «Что?» – подумала я.

Мужчина снял с себя рубашку и обвязал ее мне вокруг талии. Они тащили меня за собой; тело все еще оставалось тяжелым и непослушным, ноги волочились по грязи. Иногда мы по колени проваливались в липкую слизь. Несколько раз я падала в нее, и меня вытаскивали.

Под кустом лежал мужчина в одной лишь набедренной повязке. Один из спасателей подошел к нему и сразу вернулся. «Мертвый», – сказал он и назвал имя, которое я узнала. Это был рыбак; он жил в небольшой хижине на берегу, недалеко от гостиницы. Мы со Стивом иногда к нему подходили; он все пытался продать нам раковины. Мальчишки прижимали их к уху, чтобы послушать шум прибоя. Я отвернулась от этого человека, теперь неподвижно лежащего на песке. Мне никого не хотелось видеть мертвым.

Меня отвели к какому-то фургону, и мы немного проехали. Фургон остановился, и я наконец поняла, где нахожусь: у кассы при входе в национальный парк. Я хорошо знала это место. Я бывала тут тысячи раз, приезжала еще в детстве. Здесь мы покупали билеты и дожидались смотрителей, которые водили нас по заповеднику. Иногда Вик и Малли заходили в маленький музей, находящийся в том же здании. У входа в музей было два гигантских слоновьих бивня.

Здание выглядело ничуть не изменившимся. Стояло целехонькое. Никаких следов воды, никаких вывороченных деревьев. Лицо овевал сухой ветер – вполне привычный ветер.

Мужчины вытащили меня из фургона и отнесли внутрь. Я увидела знакомые лица кассиров и музейных служащих. Они смотрели на меня с тревожным сочувствием. Я отвернулась. Не хотелось, чтобы они видели меня такой – трясущейся, насквозь промокшей, полуголой.

Я присела на бетонную скамейку в музее. Это было строение со слегка облупившимися зелеными стенами и крышей, которую поддерживали деревянные стояки и распорки. Я прижала колени к груди и молча уставилась на деревья палу[3 - Народное название манилкары шеститычинковой (Manilkara hexandra) – крупного вечнозеленого дерева с млечным соком из семейства сапотовых.] за окном. Неужели это было на самом деле – все то, что произошло? И была та вода? Мое измученное сознание все еще не могло разобрать, где сон, а где явь. Мне хотелось остаться в призрачном мире, в полном неведении. Поэтому я ни с кем не заговаривала. Никого ни о чем не расспрашивала. Где-то зазвонил телефон. Его никто не брал, и он все звонил и звонил… Звук был громкий, мне хотелось, чтобы он прекратился. Хотелось навсегда остаться в этом оцепенении и просто смотреть на кроны деревьев.

И все-таки меня не оставляли мысли: «А вдруг они выжили? Вдруг сюда сейчас привезут Стива и мальчиков? Может, их всех тоже нашли – ведь нашли же меня? Наверное, их привезут всех вместе, и дети будут цепляться за Стива: “Папа, папа”. Наверняка с них сорвало рубашки. Значит, будут трястись от холода. Стоит Вику поплавать в прохладной воде, и у него зуб на зуб не попадает».