Господа психологи

Альберт бесновался, но в лифчик за ключами не полез. Шутовская натура его ликовала, молодая красивая зрительница, без сомнения, усиливала его возбуждение и подстегивала фантазии. Он открыл сейф и действительно начал швыряться деньгами. Это было весело, как в детстве, когда сестры дрались подушками. Светочка свернулась в клубок на диване, а пачки свистели у нее над головой. Ей стало любопытно, что за купюры у Альберта в пачках. Она пригляделась – Альберт швырялся сотенками. «Интересно подсчитать, – подумала она, – сколько денег в меня сегодня полетело?»

Альберт раскидал один чемодан с долларами, второго не было, второй в его сейф не помещался. После этого он успокоился, присел на полу под своей березой и спросил:

– Откуда он знает про три года?

– Какие три года? – Светочка удивилась.

– Твой психолог сказал: «Всего три года осталось». Кто меня слил?

– О боже мой! – она начала понимать, в чем дело. – Это же игра! Обычное упражнение, это условие, как в задачке по математике…

Оказалось, что Альберт скрывался три года и все три года в буквальном смысле не выходил из квартиры, даже в ларек у подъезда.

– Делили лес, – рассказал он. – Всех положили, всех моих друзей, с которыми я начал возить дрова. Первым Славик пошел, его сожгли в тачке. Леху в ту же неделю пристрелили в подъезде. Мишка… Мишка остался, но лучше бы грохнули. Его забивали два дня, он все равно выжил, сейчас в психушке от этих побоев. А я у Катьки отсиделся. Три года ждал, когда этих быков уберут. Пока их всех не закопали, на улицу ни шагу. Даже на балкон не выходил. Только нос в форточку – весна! Хламида монада! Так мы с Катькой и поженились. Она мне дочку родила, – он засмеялся, – а делать было не фиг, целый день в квартире.

Светочка тоже засмеялась, не смогла удержаться, победа была у нее в кармане, осталось дожать еще совсем немножко.

– Кто вас кормил все это время? – спросила она.

Альберт вздохнул.

– Катька. В Пекин моталась, все волокла оттуда. А я с дочкой пузо отъедал. – Он снова нахмурился и обиделся на Светочку за что-то. – А ты мне впаривать решила! «Все менять, все менять…» Катька меня спасла! Я за Катьку умру!

– Да, понимаю, – кивнула она.

– А Манечка мальчишку мне рожает. И че на че я должен поменять? Ты понимаешь? Че тут менять?

Альберт посмотрел на тонкие коленки, которые торчали у Светы из-под юбки, и протянул ей пачку сигарет.

– Спасибо, не курю, – отказалась она, и Альберт снова заорал:

– А че ты мне тогда втираешь? Три года! Три года! Три года жить осталось – она не курит!

Пришлось курить. И выпить тоже пришлось немножко. Смелая девушка продержала тигра в клетке до конца тренинга. Она выпустила Альберта из кабинета, только когда просветленный «Лесной массив» выходил из зала. Рубашка у Вадима была мокрой, прилипла на спине. Короче, сняли порчу. Со всей конторы. А потом была белая ночь…

«А потом была белая ночь» – так она в дневнике записала. Нет, не сегодня, а гораздо раньше. В другой тетрадке, тоже в клеточку, на сорок восемь листов. Только сейчас не найти той тетради, все теряется, все имеет свойство забываться и пропадать. А может быть, и хорошо, что все пропало в переездах… Это ее восхищенное «а потом была белая ночь» ничем не лучше зрелого простого уточнения – «руки, взгляд, ожиданье».

К тому же цвет этой ночи не имел никакого значения, потому что после тяжелого дня сил не осталось ни на романтизм, ни на прогулки по набережной… Но где-то в душе, конечно, мечталось. А как же! Кто из нас, упитанных провинциалочек, не мечтал прогуляться белой ночью вдоль решетки Летнего сада! И чтобы какой-нибудь Атлант тащил тебя на руках, и чтобы шпиль адмиралтейский поблескивал… Но не случилось ни в этот раз, ни в другие визиты – у Светы с Вадимом не оставалось времени на гулянья.

Все было просто и понятно. Поужинали на Невском, в азербайджанском ресторане. Без выкрутасов – ему шашлык, ей хачапури под красное вино. Оттуда сразу вызвали такси, в лифте он ее поцеловал, в номер к нему зашли вместе. О том, что ночь белая, никто не думал, вспоминалось только потому, что за окном не темнело и от этого совсем не хотелось спать.

А что там было? Что там было, в номере, в печально известном «Англетере»? Нам интересно, нам любопытно, и очень хочется засунуть нос в дверной проемчик. «Невероятный и почти тантрический» – она сама так написала, и больше никаких подробностей. Так жалко…

В первый же вечер они остались вдвоем и утром решили не расставаться, Вадим решил. И в этом ничего удивительного не было. Потому что «прочная любовь и хороший секс начинаются с успешного совместного сотрудничества», это я не сама измышляю, это я Вадима цитирую. А он у нас теперь, между прочим, член Академии наук.

Он тоже оставил записи после этой белой ночи, но не в частном дневнике, а в научной монографии. Лет в шестьдесят его потянуло на сексологию, я кое-что читала из его статей. И даже перечитывала. Он вывел свой закон, закон сексуально-делового партнерства, и, кстати, этим своим законом реабилитировал внебрачные связи своих коллег, которые крутили романы с секретаршами, адвокатшами, переводчицами, аспирантками…

Кому интересно, запишите, цитирую из монографии: «Совместная деятельность – это та матрица, на которой развиваются все сильные чувства, в том числе и любовь. Если мужчина и женщина успешно сотрудничают, то именно они видят друг друга в истинном свете. И если они физически и физиологически подходят друг другу, то рано или поздно окажутся в одной постели. Это закон. А законы не знают исключений».

2. Ну и?..

Светочка вернулась домой немножко другим человеком. Издержки производства! Если начинаешь менять людей, неизбежно меняешься сам. А в городе у нас все было как обычно. Опять жара и пыль, пух тополиный… Дети бросали спичку – и мягкая вата с треском расползалась, огонь пожирал этот пух за две секунды, оставляя на траве черные следы.

Мама, как обычно, колготилась с вареньем, на этот раз смородиновое было у нее в тазу. Света выложила на стол гонорар. За питерский тренинг она получила столько, сколько за два месяца в поликлинике.

Муж отвернулся, все это ему не очень нравилось, но он молчал, он вообще не любил разговаривать. Голос подала мама.

– Трубы надо менять, – напомнила она про отопление, – а то зимой все перемерзнем.

Трубы поменяли, Светочка спешила уладить все свои домашние дела до осени. От Вадима приходили письма – из Москвы, из Киева, из Риги, из Новосибирска… Он звонил почти каждый день, Светочка закрывалась в ванной с телефоном и в эти моменты была похожа на страуса, который уверен, что его никто не видит, когда он зарывается мордой в песок.

В сентябре старший сын пошел в первый класс, Света его проводила, за ручку, с букетом и шариками. И вот наконец-то на семейном обеде по этому случаю она объявила, что увольняется из поликлиники.

Семья, естественно, заволновалась. Сестры завизжали:

– Ты бросаешь работу!

– В больнице у тебя зарплата! Стабильная!

– Стабильная зарплата в три копейки, – это она на всякий случай уточнила.

– Ну и что! Тебя все уважают! Ты скоро будешь завотделением!

– А с этим… у тебя что будет?

– Гонорар, – пыталась она успокоить, – и творчество…

Про творчество никто особо не расслышал, а гонорар при всем очаровании не вызывал доверия.

– Какой-то непонятный гонорар! Сегодня он есть, этот твой гонорар, а завтра его нет!

– Завтра я вылетаю в Иркутск, – наконец-то сказала самое главное Света. – Работать.

Мама перекрестилась. Сестры поснимали сланцы. Муж не выдержал. Он хотел возразить, но передумал и вышел из-за стола.

И опять чемоданчик, и снова пакуем вещички. Куртку, туфли, Чебурашку… Муж протянул ей конверт:

– Это тоже возьми.

Света увидела конвертик и присела. Это было ее же собственное письмо к Вадиму.

Как она могла оставить такой компромат на столе, ей было непонятно. Ведь прятала, скрывала эту связь, ни в коем случае не собиралась с мужем разводиться. Когда Вадим приезжал в ее город, она прикрывалась, чтобы объяснить, где была ночью. И помогала на дежурстве, и вела занятие в институте, и у подружки гипертонический криз… И вдруг оставила письмо.

Она положила в карман этот конверт и ничего не сказала. Врать было некогда – за ней приехало такси.

– Я все объясню. – Это она на крыльце сказала. – Когда вернусь…

Светочка вышла за калитку к машине, и тут ее резко ударило в спину. Так сильно, что она вскрикнула и упала руками на капот. Голова закружилась от боли, она не сразу поняла, что это было. А это были всего лишь сланцы, резиновые, сложенные подошвами вместе. Муж прицелился между лопаток и метнул их с крыльца. «Спасибо, что не нож», – подумала она и покатила.