Улей

– Обещай служить нам верой и правдой, Данила Хаблов.

– Обещаю.

– Ты выполнишь любой наш приказ.

– Выполню.

– Срок твоей службы определяется свершением нашего ритуала. Затем ты свободен. Ни Кларисса, ни мы не имеем права удерживать тебя после.

– Круто.

Между ними вспыхнул свет, а из обелиска понесся странный вой. У Данилы тряслись поджилки, но он держался. Надо было это сделать, раз уж события так сложились и другого выхода нет…

Что-то происходило вокруг. Золотая пыль завихрялась, а Господа перестали сохранять форму. Их рассеивало…

– Если захочешь встретиться с нами, вызови на кровь снова. И мы придем.

«Придем-придем-придем» – прогремело вокруг.

Силуэт Господ превратился в черный смерч. С надрывным гулом он разнесся во все стороны. Данилу ударил в грудь порыв ветра, и он с трудом удержался на ногах.

Наступила тишина.

Остались только он и пугающая статуя на перекрестке.

У него потемнело в глазах.

* * *

– Ну что ты как барышня… ей-богу… – ворчливо проник в сознание голос Клариссы.

Барышня. Сто лет он этого слова не слышал.

Данила открыл глаза и поднялся в кресле. Кажется, у него был обморок. Перед ним на столике лежали покрасневшие соты, но они были уже пустые. Кровь исчезла. Все вокруг пошатывалось или же это его голова. Кларисса сидела напротив него с хитроватой ухмылочкой. Видать, интересно было наблюдать за его злоключениями.

– Поздравляю. Твой первый выход к Перекрестку. Недурно.

Ему хотелось блевануть, просто ударить в нее мощной струей черт знает чего, так ему было плохо после этого трипа в запределье. В ушах все еще тонко звенело.

Соты и кровь – какая мерзость.

– Воды дай, – только хрипло сказал он.

Кларисса проворно встала и ушла на кухню. Минут пять Данила сидел с закрытыми глазами и открыл их, как только услышал шлепки ее тапочек. Он выдул стакан залпом и накинулся с вопросами:

– Так, объясняй сейчас же, кто эти Господа? Что им надо?

На «вы» обращаться он к ней перестал: она не заслужила вежливого обхождения.

– Господа – из другого мира. Но их дело связано с нашим. Поэтому они нашли медиума, который может их видеть и работать с энергией, и заключили с ним контракт. Я служу им, не просто так, разумеется. Все остальные договоренности налагаются на мой с ними контракт, в том числе и твоя.

– И что… миров много? – нервно хихикнул Хаблов.

– Ты не поверишь, – совершенно серьезно ответила Кларисса. – Представь, что устройство Вселенной похоже на пчелиные соты с бесконечным количеством ячеек. Соты видел же только что? Самая совершенная конструкция, созданная насекомыми. Она же – буквальное отражение устройства жизни. Пчелиные соты не предполагают зазоров и нестыковок. Так, в общем-то, устроена и наша Вселенная: это соты, и в каждой – мед, жизнь.

Ответ его удовлетворил. В нем была логика.

– Оке-е-ей, а что за Перекресток?

– Место для переговоров. Оно ничье. Когда хочешь поговорить с кем-то из другого мира, нужно выйти туда и вызвать их. Это очень древнее правило, которое существовало до людей. Обо всем этом остались только намеки в мифах и обрядах древних скандинавов. Там очень много всего было связано с перекрестком.

Что-то подобное Данила припоминал. В древности верили, что на перекрестках избавлялись от врагов, недугов, общались с нечистой силой…

«Не подбирай ничего на перекрестках, найдешь неприятности!» – одергивала его в детстве бабушка, когда он тащил любую вещь с земли в дом…

Вот откуда все это пошло.

– Выходить может только медиум? – проницательно спросил он и получил благосклонный кивок.

– Верно. Поэтому мы зовемся еще и посредниками или пограничниками.

– А откуда это вообще все пошло? – нахмурился Хаблов. – В чем суть медиумов? Они носители какого-то супергена? Их сбросило НЛО? Почему мы такие особенные?

Кларисса поскребла подбородок, раздумывая над его вопросом.

– Ходят слухи, что в начале времен существовали три женщины, чьи имена забыты, но известны они под образами Старухи, Матери и Девы, – заговорщицки начала ведьма спустя мгновение. – Они и были первыми медиумами, жрицами богов, которым поклонялись древние люди. В мифах и легендах им часто приписывали внеземную сущность, называли норнами, мойрами, судженицами… Они передали эти знания и обряды другим поколениям, вложив в кровь, ибо медиумами рождаются.

Данила откинулся в кресле и выдохнул. Перед ним стали открываться истины, до которых каждый хотел бы докопаться.

– Если они были жрицами богов, то где сами боги? – здраво спросил он.

Взгляд ведьмы подернулся странной дымкой. В обманчивом свете желтых ламп ему показалось, что в ее глазах течет золото.

– Боги ушли давным-давно. О них не осталось правды. Их храмы разрушены. Их имена забыты. Есть только легенды и мифы, наскальные рисунки, поверженные обелиски и павшие колонны. Все боги нас покинули, Данил. Им нужно создавать дальше. В бесконечность. А мы уже созданы.

Глаза Хаблова пораженно распахнулись. Он почувствовал, что ему сейчас открыли одну из тайн бытия, сакральное, забытое знание. Кларисса улыбнулась с долей понимания. Он был заворожен, потому что увидел через ее глаза и услышал через ее слова то, на что не могли найти ответы ученые, теологи и простые люди. Непроизвольно Данила облизал пересохшие губы.

– Значит… они – начало начал?

Та кивнула, выглядя необычно задумчивой.

– Считай, что боги – наиболее совершенная форма жизни во Вселенной. Они создали ее структуру и оформили миры, в том числе и тот, где живем мы с тобой. Боги – конструкторы, архитекторы. Их задача – строить.

Невольно он склонялся к Клариссе все ближе и ближе. Его светло-голубые глаза вросли в ее разноцветные. Между ними неожиданно наладился необъяснимый контакт. Эта встреча начала необратимый процесс перемены их отношения друг к другу. Чем-то они были похожи. Эдакое сочетание беспринципности с широтой взглядов.

Но больше она ничего не добавила, поглаживая уснувшего Пушистика. Ее взгляд погас, как будто свет внутри выключили. Но у Данилы всегда были вопросы.

– Почему они ушли?