Опасный возраст

– Ну не в воду же нам прыгать…

– Ну да, – согласился Саша.

Мы разъехались по домам и какое-то время толком не виделись.

Следующий эпизод столкновения с ним лицом к лицу уже был разительно другим.

Февраль. Я захожу в школьный туалет и вижу, как местные дебилы окружили Сашу, который метался между ними как раненая птица. Его глаза беспомощно и подслеповато щурились, пока не уткнулись в меня, застывшего в дверях.

– Пустите, пожалуйста, – бормотал Саша. – Я просто в туалет. Тут же уйду.

– А кто тебя держит? – глумливо спросил Кирилл. – Иди, пожалуйста.

И они все дружно загоготали, не выпуская его из круга. Саша попытался пройти, но те сгрудились плотнее.

Взгляд Саши снова беспомощно скользнул по мне, и в нем словно прощально взмахнули чьи-то крылья… Господи, как же он боялся этих идиотов.

– Отвалите, – сказал я. – Что, уже в теремок не с кем играть?

Они по очереди лениво обернулись. Лицо Кирилла слегка потемнело.

– Секьюрити пожаловало…

Я грубо отодвинул того, кто стоял ближе ко мне, и буквально выдернул Сашу из их круга. У него были тонкие, почти невесомые запястья. Я не почувствовал его веса: он как пушинка перелетел с одного места на другое.

– Серый, тебя что, звали? – набычились они.

Саша бесшумно выскользнул из туалета, и это было самое умное, что он мог сделать. Кирилл подошел ко мне вплотную, раздумывая. Я никогда их не боялся, и в венах начала закипать злость.

– Что так близко? – сказал я ему, потому что тот почти дышал в лицо. – Я же могу решить, что ты хочешь меня поцеловать.

Тот резко толкнул меня, но в туалет вошел физрук, и они мигом слиняли. Конфликт замялся, и продолжения у него не было. Самым важным, что я запомнил о том дне, был взгляд Саши: затравленный, панический, искавший у меня поддержки.

И я ее давал как мог. Стал звать его с собой шататься по городу. Наблюдал за ним издалека в школе. Двигал этих баранов от него, когда они борзели.

Я чувствовал за него какую-то необъяснимую ответственность. Словно в тот момент в туалете, когда он испуганно уставился на меня, а я – на него, мы заключили безмолвный контракт.

Мы часто торчали в фуд-корте торгового центра, где обычно маялось полшколы, и обсуждали отстраненные от жизни вещи. Мы никогда не говорили откровенно. Возможно, не доверяли друг другу или же просто не видели в этом смысла. То время на берегу лазурного озера было лучшим из всего, что мне довелось пережить с Сашей.

Потом наше общение вдруг приобрело привкус плохо скрываемого отчаяния. Дружба от безысходности? Тогда это и не дружба вовсе.

Возможно, именно благодаря Саше я понял, как на самом деле боюсь и ненавижу одиночество.

3

– Что скалишься? – поинтересовался я, тоже прислонясь к стене.

Пальцы на автомате нащупали в кармане куртки пачку сигарет.

Улыбка Яна на мгновение погасла.

– А ты больно дерзкий. В штаны не наложил при виде трупа?

Я закурил и выпустил в потолок струю дыма.

– А ты? – спокойно поинтересовался я в ответ.

Ян поморщился и тоже вытащил сигареты. Нам в тот момент было наплевать на всех, а им – на нас.

– Такое дерьмо… – непонятно к чему сообщил Ян. – И зачем… Ты… знаешь?

– Нет.

– Но вы же дружили.

– Он что, должен был мне позвонить, прежде чем полезть в петлю?

– Я в том плане, что, может, у него были какие-то проблемы.

Я потер переносицу большим пальцем и честно ответил:

– Не знаю.

Губы Яна скривились, обнажая щель между зубами, и он недовольно вопросил:

– Да что вы за друзья, мать вашу?

– Мы ими и не были.

– Да не гони. А, впрочем, какая разница…

И он покачал головой. Я не понимал, почему торчу с этим придурком на лестничной площадке. Мне хотелось сорваться с места, понестись прочь по промозглым улицам вдоль бесконечных витрин и оказаться на каменной дамбе над замерзшей рекой.

«Ну почему ты это сделал? Почему действительно мне не сказал? Да почему…» – пронеслась в голове мысль без начала и конца.

Возможно, Ян прочитал что-то в моем взгляде, отчего в его лице зажглось какое-то сальное любопытство.

– Ну, теперь прикинь, что начнется, как все на уши встанут, – с непонятным удовольствием сообщил он.

– У вас же нет других развлечений.

– Что значит у нас? – нахохлился он. – Кто это вообще «мы»?

– Вы – сборище извращенцев, которые считают, что смерть какого-то неудачника – повод потрындеть.

– Все так делают. Не плакать же нам. Он мне лично никто.

– Так приятно притворяться циниками? – Я не упустил случая поддеть его еще раз.