– Как уж выдумано! – без всякого сочувствия бросил дядюшка, поспешив отвлечься от унылого родственника и оглядеть разодетых людей, поклониться им, поприветствовать и тихонько при этом пробубнить: «Прекрасно, прекрасно».
Он сиял и был крайне весел, хотя видимых причин для этого, казалось, не было, тем более что в первую очередь всех интересовало унылое лицо его соседа, настолько отличавшееся от радостного второго, что родственная связь между этими двумя господами сперва не прослеживалась.
Филипп, однако, не казался каким-то там простачком, который мог смутиться при виде молодой несчастной физиономии. Он, скорее, напоминал мудрого учителя физики, решившего показать работу пневматической машины на живом кролике и теперь, наблюдая за учеником, веселился из-за его растерянности и наивной злости.
За занавеской показался седой бородач самого интеллигентного вида в кашне. Освободившись от длинной бархатной гардины, он подался к Филиппу, а тот – к нему.
– Лорен, старина, – Филипп дружески схватил господина за плечи.
– Филипп, радость! Ну, радость! Ложа! Да так рядом! – ответил тот искренне.
– Вот и Виктор в восторге, – захохотал дядя, – хвалит и хвалит. Где столько слов отыскал?!
– Надо думать! Как близко… как будто мы там, у Заиры! – с нескрываемой радостью выкрикнул Лорен, всматриваясь в площадку под ногами, и живо потер руками, когда тяжелый занавес перед самым его носом дернулся и медленно пополз в сторону.
Перед троицей появился арабский дворец Султана Оросмана, вернее, его великолепный сад с золотыми скамейками, фонтанами, фазанами, миртовыми деревьями и полуобнаженными слугами.
– Смотри-ка, – зашептал Филипп, указывая куда-то в сторону, – Лорен, только посмотри!
– Не может быть! – ахнул Лорен.
– Он их обнимает, как и прежде, – весело зашептал Филипп.
– Бибик, ну и Бибик, старый распутник, – прошептал в ответ Лорен и закрыл рукой рот, сдерживая хохот.
– О чем это вы? – небрежным тоном спросил Виктор, не отрывая от сцены любопытного взгляда.
– После, всё после, – махнул рукой Филипп.
Едва кулиса дернулась, а почтеннейшая публика заволновалась, Виктор обернулся:
– Так что ж… о чем вы желали мне рассказать?
– Дорогой мой, скажи, нравится тебе «Заира»? – воскликнул Филипп.
– Чудесный вечер! – вместо него ответил Лорен.
– Вы сказали: «Бибик – старый распутник», – настаивал Виктор, – это должно быть любопытнее, чем слезы султанских жен.
– Ах, это, – небрежно произнес Филипп, – это театральная байка. Все актеры любят хитрить, вот и эти… такие же.
– О чем это вы? – занервничал Виктор.
– Друг мой, история не заслуживает твоего внимания, – улыбнулся Лорен.
– Это мне решать!
– А станешь разочарован?
– Вечер и без того не спасти, – Виктор махнул рукой.
– Ну что ж, – тихо сказал Филипп – тогда слушай…
Тибон Бибик был обычным пареньком: ни о чем не мечтал и ни к чему особенному не стремился. Способностей его едва хватило окончить школу: так и не выяснив, чем бы ему хотелось заняться дальше.
Всё изменилось в тот момент, когда он увидел на улице разодетую мадам. Бибик так сильно очаровался её костюмом да и самой точеной и бледной красавицей, что не мог отвести глаз, покуда она не пропала за дверью под вывеской «Модный дом "Тириян".
Тибон никогда не рассказывал, что именно поразило его в девушке, но сразу после того случая он решил посвятить себя моде и устроился подмастерьем в ателье.
Портной – хозяин небольшого магазинчика на Сен-Моноре – был человеком обстоятельным; увидав невысокого улыбчивого мальчишку, готового выполнять любую работу, он обрадовался, но уже через сутки посоветовал ему оставить затею научиться шить.
– Руки в нашем деле должны быть нежными, а пальцы чуткими. Это не руки какого-нибудь мясника и уж точно не ладони грузчика!
Тибон выставил свои большие крепкие ладони с длинными, прямыми, чуть толстоватыми пальцами.
– Не стоит мучиться, месье. Попробуйте себя в игре на тромбоне. А еще лучше выучитесь на трубача!
Тибон огорчился, но что значат упреки для человека, обреченного служить собственной мечте?
В тот же день он устроился в соседнюю мастерскую помощником к молодой мадам. Он таскал огромные рулоны сукна, орудовал большими ножницами и смазывал механизмы швейных машин. Но и там его ждала неудача. Спустя неделю хозяйка рассчитала его и посоветовала выучиться на скульптора или пекаря, заявив, что в таких тонких делах, как пошив и покрой, не место ошибкам.
– Хотите грешить в моде? Езжайте на восток! Азиатские мотивы созданы для промахов.
Однако месье Бибик оказался настойчивым авантюристом и не отступил. Сменив десяток мастерских, он в конце концов устроился на самую низшую должность в тот самый модный дом Тириян. В те времена имя Тириян гремело на весь мир. Госпожа была величиной в модном сообществе, как в наши времена месье Сен-Лоран. Это сейчас каждая мастерская – модный дом, а тогда пользоваться правом анонса на фасоны могла только Тириян и никто более.
Как Тибону удалось попасть к ней – неизвестно. С его послужным списком надеяться на рекомендации не приходилось. Ничего серьезного ему поначалу не поручали; не допускали ни к складу готовых нарядов, ни к сцене, где проходили дефиле. Всё изменилось после одного случая.
В начале званого вечера, на котором мадам представляла десять вечерних нарядов, одна манекенщица по имени Мая посчитала себя обиженной. Она плакала, утверждала, что наряд ее портит, и отказывалась появляться в нем перед публикой. Заменить модель было некем, на уговоры мадемуазель отвечала отказом, а на гнев Тириян заливалась слезами еще сильнее.
В тот момент мимо её гримерки и проходил Тибон. Услышав плач, Бибик заглянул в комнатку, но девица приказала ему проваливать и «не пялиться на её жирные складки в этом уродском платье».
Бибик расхохотался и попросил показать ему хотя бы одну неровность, тогда девушка ткнула себя в бок, подчеркнутый витиеватым узором.
– Стройнее тебя разве что гусеничка, уцепившаяся за листочек, чтобы не улететь от ветерка, – сказал ей Тибон и, схватив девицу за талию, сомкнул свои длинные пальцы вокруг девичьего живота, а потом, сложив ладони, показал манекенщице кольцо, – моя голова едва ли сможет протиснуться в этот обруч!
…Этот вечер окончился триумфом мадам Тириян.
На следующий день, когда все прознали об этом случае, мадам приказала Тибону помогать главному костюмеру – так Бибик оказался в театре мод: он утюжил платья, развешивал их на длинные перекладины и помогал моделям одеваться. Однажды перед показом к Тибону подошла Мая.
– Обхвати-ка меня своими огромными ладонями! – потребовала девушка.
За Маей стояла Роза.
– А тебе, дорогая, пора сесть на диету, – захихикала Мая, как только увидела, что пальцы Тибона едва соприкасаются друг с другом, – девочки, все сюда!
Совсем скоро все только и твердили: «Нет, нет, никакого багета, как же я покажусь Тибону?» или «Вы только посмотрите на нее! Ей пора к Бибику!»
Даже мадам Тириян раз в неделю звала Тибона к себе, закрывала плотно двери кабинета и разоблачалась, требуя её измерить.