Синдром Вертера
«Значит, слова убивают. В прямом смысле», – тихо, но очень четко, почти отчеканивая каждое слово, произнесла она вслух. Фраза повисла в спертом воздухе комнаты, словно готовый, отполированный до блеска слоган для всего этого начинающегося кошмара. Это была не констатация, а приговор. Приговор той силе, которой она сама всегда пыталась противостоять – иррациональному, театральному, показушному злу.
«Никому. Ни слова». Приказала она тихо, но с такой железной, не допускающей возражений твердостью, что Захарцев инстинктивно выпрямился по струнке. «Это касается абсолютно всех. Никаких утечек в СМИ. Никаких обсуждений за пределами оперативного штаба. Ни одного поста в соцсетях. Готовьте машину. Сейчас же».
Она достала свой собственный телефон. Ее движения, всегда выверенные и экономные, стали резче, острее. Теперь все, абсолютно все сходилось в одной точке. В одном человеке.
«Адрес: студия «Незакрытого дела». Едем. Немедленно».
Она направилась к выходу, ее каблуки отбивали резкий, дробный стук по мраморному полу. Ей нужно было увидеть его лицо. Увидеть своими глазами, как он узнает, что его слова, его бархатный, продающий голос, начали убивать. По-настоящему. Она шла по чистому, подметенному подъездному пути, и по всему ее телу разливалась странная, противоречивая смесь леденящего душу ужаса и почти животного, охотничьего предвкушения. Слова, эти невесомые, эфемерные существа, вырвались из цифрового пространства, преодолели барьер экрана и обрели плоть и кровь. Охота начиналась. И ее первой добычей должен был стать тот, кто дал этому монстру имя и форму.
Глава 3 Непрошеный консультант
Студия «Незакрытого дела» погрузилась в привычный утренний хаос, который был такой же неотъемлемой частью рабочего процесса, как и сам эфир. Воздух был густым от запаха свежесваренного дорогого эспрессо, исходившего из хромированной кофемашины, и назойливого стука механических клавиатур. В центре этого контролируемого безумия, развалившись в своем фирменном кресле за стеклянным столом, заваленным бумагами, Лев Орлов вел утреннюю планерку, попивая из маленькой фарфоровой чашки. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь панорамные окна, играли на поверхности стола, подсвечивая летающие в воздухе пылинки. Казалось, сама атмосфера была насыщена креативностью и деньгами.
«Итак, по предварительной статистике, – голос Лизы звучал ровно и деловито, без лишних эмоций, – наш вчерашний выпуск о Кукловоде собрал уже более двух миллионов просмотров только на основной платформе, не считая репостов и скачиваний. Мы обогнали всех основных конкурентов, упоминания в СМИ…»
Дверь в студию с силой распахнулась, ударившись о стену с оглушительным стуком, который прозвучал как выстрел в этой творческой атмосфере. На пороге, залитая светом из коридора, стояла Ирина Семёнова. Она не просто вошла – она ворвалась, словно ураган, и в ее прямой осанке, сжатых кулаках и горящем холодным огнем взгляде читалась такая концентрация ярости и решимости, что воздух в помещении буквально застыл, стал густым и тяжелым.
Все присутствующие замерли, как в детской игре «Замри-отомри». Алексей, сидевший за своим звуковым пультом, инстинктивно отодвинулся глубже в тень, словно пытаясь стать невидимым. Лиза застыла с планшетом в руках, ее пальцы перестали перелистывать экран. Даже всегда невозмутимый Олег медленно поднялся с кресла, его самодовольная улыбка медленно сползла с лица, сменяясь настороженным недоумением.
Лев, почувствовав ледяную волну, исходившую от вошедшей, на долю секунды закрыл глаза, собираясь с духом, а затем обернулся к ней с натянутой, вежливой улыбкой, сохраняя маску полного, почти театрального безразличия. «Капитан Семёнова? Какими судьбами? К несказанному удовольствию… Надеюсь, вы не за новым выпуском? У нас, знаете ли, творческий процесс.»
«Всем оставаться на местах, – голос Ирины разрезал воздух, как лезвие, не оставляя места для возражений. Она прошла в самый центр комнаты, ее каблуки отбивали четкий, военный ритм по полированному бетонному полу. Ее темный, строгий костюм выглядел чужеродным пятном в этом пространстве, предназначенном для создания иллюзий. – Орлов, вы будете немедленно сопровождать меня. Без разговоров.»
Лев медленно, с преувеличенной небрежностью поднял бровь, делая вид, что не замечает исходящей от нее угрозы. «Капитан, я искренне ценю ваше столь… активное увлечение нашим проектом, но, как видите, мы в процессе обсуждения дальнейшей стратегии. Может, назначим встречу на…»
«В процессе создания следующей жертвы?» – Ирина не дала ему договорить. Ее слова повисли в воздухе, а затем она с силой швырнула на стеклянный стол толстую картонную папку. Застежки с грохотом расстегнулись, и десятки фотографий разлетелись по глянцевой поверхности, как мрачные игральные карты. На снимках, сделанных с криминалистической беспристрастностью, было запечатлено тело Анны Кривошеиной в той самой, вычурной и неестественной позе, которую Лев так красочно описывал в своем эфире.
В студии воцарилась гробовая, звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим гудением компьютеров. Лиза непроизвольно поднесла руку к губам, ее лицо побелело. Алексей съежился еще больше, вжав голову в плечи. Олег застыл, его взгляд метнулся от фотографий к Льву и обратно, вычисляя риски и убытки.
Лев на секунду утратил дар речи, его уверенность дала трещину. Он смотрел на фотографии, и его мозг отказывался воспринимать увиденное. «Что это за… театральность? – выдавил он наконец, пытаясь вернуть себе самообладание. – Принесли материал для нового выпуска? Оригинально, но, должен заметить, вкус оставляет желать лучшего.»
«Это не материал. Это результат вашего вчерашнего творчества. Вашего выпуска. Ваших слов, – Ирина сделала шаг вперед, нависая над столом. Ее глаза, холодные и острые, как скальпель, впивались в него. – Поза "античной статуи". Маска скорби. Свиток пустых обещаний. Все. До последней, черт побери, детали. Ваш подкаст стал инструкцией по убийству. Пошаговой, подробной, как рецепт в кулинарной книге.»
Олег, оправившись от шока, попытался вмешаться, включив свой заискивающе-деловой тон: «Капитан, я уверен, здесь имеет место быть чудовищное совпадение. Возможно, нам стоит обсудить это в более… конфиденциальной обстановке? Найти взаимовыгодное…»
«Заткнитесь, – оборвала его Ирина, даже не глядя в его сторону. Ее взгляд был прикован к Льву. – Ваш подкаст, ваши рейтинги, ваша взаимная выгода сейчас меня волнуют меньше, чем пыль под ногами. Ваш продукт стал учебным пособием для маньяка.»
Лев, чувствуя, как почва уходит из-под ног, попытался перейти в контратаку, постукивая пальцами по столу в нервном ритме. «Это абсурд! Вы серьезно считаете, что я как-то причастен к этому… этому кошмару? На каком основании?»
«Причастны? – Ирина наклонилась над столом так близко, что он почувствовал ее дыхание. – Вы создали сценарий. Вы написали пьесу. А теперь кто-то ее ставит. И вы будете помогать нам найти этого режиссера.»
«С какой стати?» – голос Льва дрогнул, сдавленная ярость закипала в нем.
«С такой стати, – Ирина обвела взглядом замерших сотрудников, – что если откажетесь, я оформлю вас как подозреваемого по статье 110 УК РФ "Доведение до самоубийства". Или, быть может, мы найдем что-то покрепче, как соучастие. Ваша карьера, ваш бренд, все, что вы построили, превратится в пыль. В закрытое дело. Вы станете не звездой, а фигурантом.»
Лиза, вся дрожа, попыталась вступиться: «Но это же чистейшая вода цензура! Произвол! Вы не можете…»
«Могу, – холодно парировала Ирина, не отводя взгляда от Льва. – У меня есть труп. Ваши слова. Идеальная, прямая связь. Признавайтесь в "творческом методе" или помогайте. Третьего не дано.»
Лев встал, отодвигая кресло. Его лицо было бледным, но в глазах горел огонь. «Вы не можете меня просто так взять и шантажировать на основании каких-то бредовых совпадений…»
«Совпадений? – Ирина достала из кармана свой телефон, несколькими движениями нашла запись и включила ее на полную громкость. Из динамика полился его собственный, бархатный голос: "Он оставил бы ее с маской скорби на лице…". – Это не совпадение. Это копирование. Буквальное.»
Олег, пытаясь взять ситуацию под контроль, подошел ближе, расплываясь в успокаивающей улыбке: «Капитан, давайте все же действовать в правовом поле. Мы можем найти решение, которое устроит…»
«С сегодняшнего дня и до особого распоряжения Орлов становится официальным консультантом следствия, – перебила его Ирина, ее голос не оставлял места для дискуссий. – Он будет присутствовать на всех оперативных совещаниях. Иметь доступ к материалам дела. Выполнять мои поручения. Без права отказа.»
Лев смотрел на нее с нескрываемым отвращением и изумлением. «У меня есть работа, контракты, обязательства перед спонсорами…»
«Ваша единственная работа сейчас – помочь нам поймать убийцу, – отрезала Ирина. – Пока он свободен, каждое ваше слово, каждая метафора, каждая красивая фраза – это смертный приговор для кого-то. Вы поняли? Смертный приговор.»
В студии стало так тихо, что был слышен тихий гул процессоров в компьютерах. Лев медленно обвел взглядом своих сотрудников – испуганную Лизу, расчетливого Олега, напуганного Алексея. Он понимал – отступления нет. Его поставили в угол. Шах и мат.
«Лиза, – его голос прозвучал хрипло, – отмените все записи и интервью на ближайшую неделю. Скажи, что у меня творческий кризис. Олег… свяжись со спонсорами. Успокой их. Скажи, что я погрузился в новый, секретный проект. Детали не разглашать.»
Ирина наблюдала за этим с холодным, безразличным удовлетворением. Ее план сработал. «Правильное решение. Машина внизу. У вас есть три минуты, чтобы собрать необходимые личные вещи. Все гаджеты остаются здесь.»
Когда Лев, подавленный и злой, вышел из студии, Олег сделал последнюю, отчаянную попытку.
«Капитан, а какие гарантии? Что его не выставят стрелочником? Что наша репутация…»
«Гарантия одна, – обернулась в дверях Ирина. Ее взгляд был абсолютно пустым. – Или он помогает найти маньяка, или я лично уничтожу все, что вы здесь построили. До основания. Вам ясно?»
Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Карьера Льва Орлова, его репутация, его свобода – все это перешло в руки женщины, которая смотрела на его творчество с таким презрением, словно это был яд.
Лев молча сидел на заднем сиденье служебной машины, глядя в окно на мелькающие улицы города. Его пальцы, привыкшие к ритмичному постукиванию, теперь бессознательно выбивали сложную, нервную дробь по колену. Казалось, весь мир за стеклом потерял свои краски – серые здания, серые лица прохожих, серое небо. Его собственная жизнь, еще утром такая яркая и предсказуемая, теперь превратилась в подобие этого пейзажа – безотрадное и лишенное перспектив.
«Куда едем?» – спросил он наконец, не поворачивая головы.
«ГУ МВД. Кабинет следователя», – последовал лаконичный ответ Ирины. Она сидела напротив, ее поза была расслабленной, но взгляд оставался бдительным, сканирующим.
«Значит, мой творческий процесс отныне будет проходить в казенных стенах. Без кофе и панорамных видов», – попытался он пошутить, но в его голосе прозвучала лишь горечь.
«Ваш "творческий процесс" уже привел к смерти одной женщины. Надеюсь, в казенных стенах он будет менее кровавым», – парировала Ирина без тени эмоций.
Машина свернула на подземный паркинг здания ГУ МВД. Лев почувствовал, как желудок сжался в тугой узел. Воздух здесь пахло дезинфекцией, бензином и страхом – странной смесью, которая, как он почувствовал, будет преследовать его все ближайшие дни.
Кабинет Ирины оказался таким же, каким он его запомнил – аскетичным до стерильности. Голые стены, выкрашенные в безликий серо-голубой цвет, металлическая мебель стандартного образца, аккуратные стопки папок на столах. Ничего лишнего, ничего, что могло бы отвлекать от работы. Это был антипод его студии, место, где искусство умирало, уступая место голым фактам.
«Садитесь», – указала Ирина на стул перед своим столом. Она заняла место напротив, положила перед собой блокнот. «Начнем с самого начала. Кто, кроме вас, имел полный доступ к материалам по делу Кукловода? К исходникам, черновикам, вашим личным заметкам?»
Лев тяжело опустился на стул, ощущая его холодок даже сквозь ткань брюк. «Все члены моей команды – к предоставленным материалам, архивам, которые мы получили официально. Финальный монтаж, итоговый текст… только у меня.»
Ирина открыла одну из папок. «Теперь опишите подробно. Что из описанной вами сцены было фактом, а что – "художественным дополнением"? Конкретно.»
«Маска, свиток, поза… – Лев провел рукой по лицу. – Это были метафоры! Я создавал атмосферу, настроение. Хотел, чтобы слушатели почувствовали…»
«Кто-то воспринял это как инструкцию, – перебила его Ирина. – И воспроизвел с пугающей точностью. Ваши метафоры обрели плоть и кровь. Итак, маска. Почему именно гипсовая? Почему не керамическая, не деревянная?»
Лев на мгновение задумался, его профессиональное чутье невольно проснулось. «Гипс… он пористый, дышащий. Он кажется живым, впитывает… Он как вторая кожа. В отличие от холодного фарфора или идеального пластика.»
«Фиксирую, – Ирина что-то записала в блокнот. – Осознанный выбор материала, не случайность. Далее. Свиток. Почему пустой?»
«Потому что "пустые обещания" – это образ! – Лев снова почувствовал раздражение. – Его пустота – это и есть смысл! Заполни его текстом, и он станет конкретным посланием, а не символом.»
Ирина смотрела на него с странным, изучающим выражением. «Значит, убийца уловил не букву, а дух. Понял вашу художественную задачу. Это сужает круг. Это не просто фанат. Это… ценитель.»
Она задавала вопросы еще около часа, выжимая из него каждую деталь, каждую мысль, которая приходила ему в голову во время работы над тем выпуском. Лев чувствовал себя как под прессом – медленным, неумолимым, раздавливающим.
Когда он наконец замолчал, исчерпавшись, Ирина отложила блокнот.
«Вы останетесь здесь. Вам предоставят комнату. Все ваши коммуникации – под нашим контролем. Ни одного слова в эфир, ни одного поста в соцсетях без моего личного разрешения. Каждое ваше публичное высказывание будет согласовано со мной.»
Лев вскочил с места. «Вы что, меня под арестом держите? На каком основании?»
«Нет. Вы – консультант следствия. Находитесь под защитой государства, – ее улыбка была холодной и безжизненной. – Пока мы не найдем убийцу, вы одновременно и наша главная зацепка, и потенциальное орудие убийства. Выпустили джинна из бутылки, Орлов. Самое время научиться им управлять.»
В дверь постучали. Вошел оперативник с ноутбуком. «Комната готова. И предварительные результаты по микрочастицам.»
Ирина кивнула. «Ваша новая временная резиденция ждет. Помните – отныне вы работаете на правосудие. Постарайтесь быть полезнее, чем были для своего рейтинга.»
Когда дверь закрылась, и Лев остался один в маленькой, безликой комнате с голыми стенами, раскладушкой и стандартным столом, он впервые за долгие годы почувствовал себя абсолютно беспомощным. Его слова, его главное оружие и инструмент, обернулись против него. Он был в клетке.
Но по мере того как первоначальный шок и ярость отступали, он начал ощущать нечто иное. Запретное, странное, щекочущее нервы возбуждение. Его слова… они действительно имели силу. Не метафорическую, а самую что ни на есть реальную. Они могли заставить человека взять в руки нож, гипс, пергамент… и творить. Творить смерть. Это была ужасающая, отвратительная мысль, но она зажигала в глубине души какой-то темный, виноватый огонек. Осознание собственной власти, пусть и столь чудовищной, было пьянящим.
Он подошел к зарешеченному окну, глядя на тусклый двор внутреннего блока. Где-то там, в городе, бродил тот, кто слушал его так внимательно, как не слушал никто другой. Его самый преданный слушатель. И его самый страшный кошмар.
Тем временем Ирина изучала отчеты. Микрочастицы гипса с маски совпадали с образцами из распространенной партии, продававшейся в десятках художественных магазинов Москвы. Маска была изготовлена кустарно, но с определенным умением. Убийца не был профессионалом, но он учился. Совершенствовался.
Телефон завибрировал – техотдел. Предварительный анализ переписки Льва и его команды не выявил ничего подозрительного. Никаких следов сговора, никаких утечек.
Значит, убийца действовал самостоятельно. Идеальный фанат. Идеальный ученик. Идеальный убийца.
Ирина отложила телефон, ее пальцы сомкнулись в тугой замок. Где-то в городе кто-то ждал новых слов Льва. Новых указаний. Нового вдохновения. И ей приходилось работать с человеком, которого она презирала всеми фибрами души – с ремесленником от журналистики, превратившим человеческие трагедии в развлечение для толпы.
Но в этом презрении рождалась холодная, неумолимая уверенность. Вместе – ненавидя друг друга, но связанные общей целью – они найдут этого маньяка. Потому что Лев, при всем его цинизме и позерстве, понимал психологию своего слушателя как никто другой. Понимал ту темную сторону человеческой натуры, которая жаждала его слов.
На кону были человеческие жизни. И его свобода, которую он, как начинала понимать Ирина, ценил гораздо больше, чем эти самые жизни. И это делало его одновременно и опасным, и полезным. Как отравленный кинжал – брать в руки было рискованно, но в ближнем бою мог стать решающим оружием.
Глава 4 Команда
Тишина, воцарившаяся в студии после ухода Ирины, была густой и тягучей, словно физическая субстанция. Воздух, еще несколько минут назад наполненный творческой энергией и амбициями, теперь казался спертым и тяжелым, отдавая привкусом страха и неопределенности. Лев Орлов стоял у своего рабочего стола, его пальцы нервно барабанили по стеклянной поверхности, выбивая хаотичный ритм, который был полной противоположностью его обычной выверенной игре пауз и интонаций. Его взгляд медленно скользил по лицам сотрудников, застывшим в ожидании, и он видел в их глазах отражение собственного смятения – приправленное в каждом случае своими собственными страхами и расчетами.
Первым нарушил молчание Олег. Он поправил манжеты своей дизайнерской рубашки, его лицо выражало не столько тревогу, сколько расчетливую, почти хищную заинтересованность. «Знаешь, Лев, если посмотреть на это под правильным углом, с точки зрения пиара…» – начал он, но Лев резко прервал его, его голос прозвучал непривычно резко, без привычных театральных пауз.
«Никаких углов, Олег. Сегодня мы не ищем выгодных ракурсов. Сегодня мы пытаемся понять, как наша работа превратилась в инструкцию по убийству.»
Лиза, все еще бледная, механически собирала разбросанные фотографии с места преступления. Ее движения были точными и выверенными, несмотря на испачканные чернилами пальцы. «Нам нужен адвокат. Немедленно. Я могу позвонить Матвею Сергеевичу, он вел наше корпоративное право, он…»
«Адвокат?» – Лев горько усмехнулся. «Ты думаешь, это поможет против трупа? Против того, что кто-то взял мои слова и превратил их в… в это?» – Он мотнул головой в сторону собранных фотографий, на которых застыло в неестественной позе тело Анны Кривошеиной.
«Это поможет против произвола следствия, – прагматично ответила Лиза, ее голос дрожал, но она старалась этого не показывать. – Они не имеют права принуждать тебя к сотрудничеству. Статья 51 Конституции…»
«Они имеют право на многое, когда на кону человеческая жизнь, – тихо сказал Алексей. Все взгляды обратились к нему. Он сидел в своем углу за звуковым пультом, сгорбившись, как будто пытаясь стать меньше. Его пальцы бессознательно теребили мочку уха. – И… и еще одна может появиться. Если мы ничего не сделаем.»
Лев внимательно посмотрел на звукорежиссера. «Что ты имеешь в виду, Алексей?»
Тот избегал прямого взгляда, его глаза блуждали по мониторам. «Тот… тот выпуск. Он был слишком… убедительным. Слишком детализированным. Я же работал со звуком, помните? Вы говорили о маске, о позе… и в вашем голосе была такая… такая уверенность, такая картинность…»
«Это моя работа – быть убедительным!» – вспылил Лев, чувствуя, как накатывает волна гнева.
«Но теперь ваша убедительность убивает людей, – так же тихо, но твердо ответил Алексей. – И этот человек… он не остановится. Он ждет продолжения. Он голоден.»
Олег, до этого момента молча наблюдавший за дискуссией и, видимо, уже просчитавший все возможные последствия, наконец встал и прошелся по комнате, его дорогие туфли бесшумно ступали по полу. «Давайте структурируем ситуацию, господа. И леди, – он кивнул Лизе. – У нас есть три проблемы. Первая: угроза твоей свободе, Лев. Вторая: потенциальные новые жертвы. И третья…» – Он сделал паузу, встречая взгляд Льва. – «Третья – репутация. Наш бренд. "Незакрытое дело".»
Лиза с недоверием посмотрела на него. «Ты серьезно сейчас о репутации? Когда речь идет об убийствах?»
«Все связано, дорогая, все связано, – ответил Олег, разводя руками. – Плохая репутация – нет спонсоров. Нет спонсоров – нет подкаста. Нет подкаста…» – Он не договорил, но смысл был ясен. – «Но если посмотреть иначе… Скандал такого масштаба… Это же бесплатная реклама! Взрывной рост узнаваемости!»
В студии снова воцарилась тишина, на этот раз шокированная. Даже Лев смотрел на Олега с откровенным изумлением, смешанным с брезгливостью.
«Ты предлагаешь использовать смерть женщины как пиар-ход?» – тихо, но очень четко спросила Лиза, и в ее голосе впервые прозвучала не просто усталость, а ледяная ярость.
«Я предлагаю использовать ситуацию, – поправил ее Олег, ничуть не смутившись. – Мы можем выпустить специальный эпизод. Рассказать нашу версию. Показать, как творчество становится заложником больного сознания, как слова могут быть извращены…»
«Никаких эпизодов, – резко оборвал его Лев. – Пока я не скажу иначе, мы ничего не выпускаем. Ни слова в эфир. Никаких заявлений. Полное информационное молчание. Понятно всем?»
Олег пожал плечами, но в его глазах читалось явное непонимание. Он видел мир через призму маркетинга и прибыли, и текущая ситуация казалась ему золотой жилой, которую глупо не использовать.
Лев подошел к Алексею. «Ты сказал, что он ждет продолжения. Почему ты так думаешь? Ты что-то видел? Слышал?»
Алексей нервно сглотнул, его пальцы замерли над клавиатурой. «Сообщения… В комментариях после выхода выпуска. Были такие… странные. Один пользователь, "Вертер_76", писал: "Жду следующих указаний, Маэстро". Другой: "Ваше искусство должно быть завершено". Я… я отнес это на счет обычных троллей.»
«Покажи мне эти комментарии, – потребовал Лев, и в его голосе прозвучала стальная нотка, заставившая Алексея вздрогнуть. – Все, что показалось тебе странным за последнюю неделю. Все.»
Алексей кивнул, и его пальцы заскользили по клавиатуре с привычной скоростью. «Я… я создал отдельную папку. Для подозрительных сообщений. Их было не много, но… они выделялись. Слишком… осмысленные.»
«Но теперь одно из этих сообщений может быть от убийцы, – закончил мысль Лев. Он обернулся к другим. – Лиза, отмени все контракты на ближайший месяц. Найди юридические основания, но сделай это тихо. Олег…» – Он посмотрел на издателя со смесью брезгливости и понимания, что его цинизм сейчас может быть полезен. – «Твоя задача – следить за тем, что пишут в СМИ. Если появится хоть намек на связь между подкастом и убийством…»
«Я знаю, что делать, – кивнул Олег, и в его глазах вспыхнул знакомый огонек борьбы, азарт игрока, входящего в крупную игру. – Контроль над нарративом. Наша версия должна быть первой и единственной. Я подготовлю пресс-релиз о твоем уходе в творческий отпуск для работы над новым, масштабным проектом.»
Когда Олег и Лиза вышли, чтобы выполнять поручения, Лев присел рядом с Алексеем. «Покажи мне самое странное сообщение. То, что запомнилось тебе больше всего.»
Алексей несколько секунд искал в папках, затем открыл текстовый файл. «Вот. Пользователь "Вертер_76". Он написал это через три минуты после выхода премиум-версии выпуска для наших Patreon-спонсоров.»
Лев прочитал: «"Истинное искусство требует жертв. Благодарю за указание пути. Жду новых откровений, Маэстро."»
По спине Льва пробежали мурашки. Сообщение было отправлено вчера вечером. За несколько часов до убийства Анны Кривошеиной.
«Есть еще?» – спросил он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Алексей открыл еще несколько файлов. «Вот от того же пользователя, недельной давности: "Ваши слова – свет во тьме. Они показывают истинную красоту там, где другие видны лишь уродство." И еще одно, вчерашнее, уже после выхода основного релиза: "Вы дали форму хаосу. Теперь я придам ему совершенство."»
Лев откинулся на спинку кресла, чувствуя, как по телу разливается ледяной жар. Перед ним вырисовывался портрет фанатика, для которого граница между искусством и реальностью стерлась, растворилась в пламени какой-то больной, извращенной страсти.