Равенсбрюк. Жизнь вопреки

Правомерно ли применять понятие «стратегия» в отношении к условиям концентрационного лагеря, где заключенный мог в любой момент погибнуть? В силу ряда причин на данный вопрос можно ответить положительно. Во-первых, в условиях экстремального давления, когда лагерное (социальное и индивидуальное) время видоизменялось – небольшой промежуток времени представлялся заключенным вечностью, – совокупность действий в течение даже нескольких дней могла субъективно восприниматься узниками как стратегия. Они зачастую не осознавали близость смерти – срабатывал механизм психологической защиты – и продолжали планировать ближайшее будущее. Это становилось тем более возможным на этапе так называемой адаптации к лагерной реальности. Во-вторых, данный термин должен рассматриваться с учетом трех групп факторов: пространственных (тип лагеря, место его расположения и блок, где жили узницы, и др.), временных (этапы в развитии системы концентрационных лагерей, и в частности Равенсбрюка, события на фронтах боевых действий, годы, значимые для отдельных лагерных категорий, и др.) и индивидуальных (национально-государственная принадлежность, положение в лагерной иерархии, взаимоотношения с представителями лагерной администрации и др.). Именно эти группы факторов ограничивали или расширяли возможности спасения узников на различных временных этапах и в многообразии концентрационных лагерей. В первых двух главах данного исследования рассматривается воздействие внешних факторов, которые были общими для всех групп узниц Равенсбрюка, то есть тип лагеря, место его расположения, этапы в развитии системы концентрационных лагерей и Равенсбрюка, значимые события на фронтах Второй мировой войны. В третьей главе анализируются факторы, которые влияли на отдельные категории заключенных: пространственные (блок, в котором жили узницы), временные (события, значимые лишь для тех или иных категорий заключенных), а также индивидуальные характеристики.

Стратегии выживания рассматриваются в данной работе соответственно с их реализацией заключенными в двух сферах:

1. Узники должны были решить проблему удовлетворения элементарных потребностей – в пище, сне, сохранении здоровья[131 - Сексуальные потребности в большинстве случаев нивелировались.].

2. Заключенные стремились сохранить, восстановить либо видоизменить свою идентичность. Трансформация идентичности реализовывалась в нескольких направлениях: в сторону идентификации с нацистами, а также в сторону соотнесения себя с различными лагерными группами.

Предложенные направления стратегий выживания были взаимосвязаны и весьма подвижны. Как правило, они реализовывались поэтапно. Без удовлетворения базовых потребностей в еде, питье, сне и поддержании физического здоровья становилась невозможной борьба узниц за свою идентичность. С другой стороны, имели место факты, когда на первое место узники ставили принципиальные убеждения, а отнюдь не базовые потребности. Многие заключенные, действовавшие таким образом, погибали, но смерть становилась их принципиальным выбором и актом демонстрации свободы, а также силы своих убеждений. Подобные проявления, в сравнении с основной массой узников, все равно были редкими.

В условиях концентрационного лагеря узницы боролись и за сохранение идентичности, то есть представления человека о своем «я», отождествление человеком самого себя с теми или иными категориями (социальным статусом, полом, возрастом т. п.)[132 - В работе немецкого философа Я. Ассмана данное понятие обозначается как «Я-идентичность». См. подробнее: Mess K. «…als fiele ein Sonnenschein in meine einsame Zelle». Das Tagebuch der Luxemburgerin Yvonne Useldinger aus dem Frauen – KZ Ravensbr?ck. Berlin: Metropol, 2008. S. 227.]. При этом индивидуальная идентичность формируется и видоизменяется только посредством конфронтации или взаимодействия с представлениями других о себе. Вне этого процесса она не может существовать и развиваться. Помимо индивидуальной идентичности существует еще и групповая, или так называемая «Мы – идентичность», для формирования которой необходимо добровольное подчинение всех индивидуальных идентичностей, так как любая группа может существовать только тогда, когда отдельные представители действуют в общих интересах[133 - Ibid. S. 242.].

В условиях концентрационного лагеря идентичность заключенных подвергалась жестокому давлению со стороны нацистов. Узники переживали постоянное пренебрежение к человеческому достоинству, моральным ценностям, жизни как таковой. Если учитывать, что представления человека о себе складываются не только из собственного восприятия, но и под влиянием внешних оценок окружающих, то становится понятным, почему у узников возникала так называемая «деперсонализация», или «диффузия идентичности»: резко отрицательное отношение к ним со стороны нацистов вторгалось в представление людей о себе и разрушало их[134 - Ibid. S. 230.]. Подобные процессы происходили в экстремальных условиях нацистского концентрационного лагеря и с групповой идентичностью. Но если узница работала на поддержание идентичности группы, то это способствовало сохранению и ее собственной идентичности.

Процесс формирования лагерных групп осуществлялся не только «извне» – со стороны лагерного руководства, но протекал и в соответствии с критериями внелагерного общества. Однако для создания или поддержания коллективной идентичности узницам был необходим групповой долагерный опыт, к которому женщины пытались апеллировать посредством совместной деятельности в культурной, политической, образовательной сферах. Только в этом случае у заключенных могли сформироваться представления о группе как об одном целом, что выражалось в единой системе ценностей и устойчивых связях между членами группы. Таким образом, происходила реализация стратегий выживания, направленных на сохранение идентичности. Узницы, не имевшие долагерного опыта принадлежности к структурированной группе с собственной системой ценностей, пытались сохранить идентичность индивидуально либо в рамках неустойчивых, временных объединений.

Под давлением лагерных обстоятельств долагерная идентичность узников видоизменялась всегда. Как отмечают исследователи, острая психическая травма становилась причиной краха идентичности. Стремление компенсировать подобные изменения вело как к попыткам сохранить прежнюю систему ценностей, так и модифицировать ее[135 - Малкина-Пых И.Г. Психология поведения жертвы. М.: Эксмо, 2006. С. 95.]. Заключенные могли сохранить свою долагерную идентичность или полностью отказаться от нее, начав соотносить себя с группой, к которой они ранее не принадлежали, или с нацистами. Анализ подобных случаев эволюции стратегий выживания подчеркивает вариативность процесса спасения.

Логично предположить, что помимо успешной реализации и эволюции стратегий выживания узниц Равенсбрюка существовала другая возможность – они могли не воплотиться в жизнь. Это приводило к самоубийствам и деградации до уровня «шмукштюка»[136 - См., например: Голоса. Воспоминания узниц гитлеровских лагерей. М.: Возвращение, 1994. С. 72. Общим для всех лагерей был термин «мусульманин». Но в Равенсбрюке чаще применялись прозвища «шмукштюк» либо «шмутцштюк», происходившие от немецких слов Schmutzst?ck – «отбросы», Schmuckst?ck – «драгоценности». См.: Леви П. Канувшие и спасенные. М.: Новое издательство, 2010. С. 81.]. Последние представляли собой узниц, находившихся в состоянии антропологической трансформации человека – душевной агонии и социальной изоляции. Механические реакции в поведении, невозможность управлять своим телом, апатия являлись лишь некоторыми чертами, которые характеризовали данных заключенных перед смертью.

Понятие «стратегии выживания» необходимо четко соотносить с понятием «сопротивление в концентрационных лагерях», под которым понимается противостояние заключенных лагерному руководству, в результате которого возникала угроза спасению узников. Сопротивление являлось особенной формой выражения коллективной идентичности определенных групп, сконцентрированной в системе ценностей, которая становилась значимее собственной жизни[137 - См. подробнее параграфы 1 и 2 главы 3.].

Такие формы сопротивления в концентрационном лагере, как отстаивание своих прав, солидарность, были направлены в первую очередь на борьбу за жизнь, а потому должны рассматриваться в рамках понятия «стратегии выживания». Это позволяет акцентировать внимание не только на организованном противостоянии узников, но и на их повседневной лагерной жизни. Возникает возможность рассмотрения всех без исключения лагерных групп с присущими им специфическими механизмами выживания вне зависимости от политических взглядов и социальной принадлежности, а также с учетом половой идентичности.

1.2. Формирование контингента узниц и структура управления концентрационным лагерем Равенсбрюк

Осенью 1933 г. один из работных домов в Морингене, неподалеку от Ганновера, стал первым центральным женским лагерем. Это означало, что методы превентивного заключения[138 - Превентивное заключение означало арест и направление в тюрьмы и лагеря без следствия, решения суда и приговора. Ему подвергались все, кто мог, по мнению нацистов, быть опасным. Основанием для его применения был закон «Об охране народа и государства».] стали применяться нацистами к женщинам, которые состояли в левых партиях или являлись женами оппозиционеров. Однако Моринген, не подчинявшийся Инспекции концентрационных лагерей[139 - Инспекция концентрационных лагерей (ИКЛ) – главный орган управления системой концентрационных лагерей в 1934–1942 гг.], еще не был концентрационным лагерем. Им руководил чиновник местной администрации, СА[140 - СА (от нем. Sturmabteilung – «штурмовые отряды») – полувоенные формирования НСДАП, «коричневорубашечники». Свое название получили в ноябре 1921 г.] и СС не участвовали в охране и управлении, а большинство узниц находились в заключении небольшой промежуток времени.

К концу 1934 г. необходимость в лагерях как средстве борьбы с оппозицией в основном отпала. Однако А. Гитлер поддержал идею не только их сохранения, но и расширения[141 - См. подробнее: Tuchel J. Konzentrationslager. Organisationsgeschichte und Funktion der Inspektion der Konzentrationslager 1934–1938. Boppard am Rhein: Harald Boldt, 1991. S. 343.]. В результате концентрационные лагеря из средства только политических репрессий превратились в орудия осуществления нацистской социальной и экономической политики. С их помощью из общества удалялся якобы «худший человеческий материал», бесплатно эксплуатировалась рабочая сила узников.

Дальнейшее развитие системы концентрационных лагерей привело к увеличению количества категорий узников, а также к расширению пространства самих мест заключения. В итоге нацисты создали новый лагерь для женщин, разместившийся с декабря 1937 г. в бывшем замке Лихтенбург[142 - До июля 1937 г., когда заключенные были перевезены в Бухенвальд, лагерь был мужским.]. Появившийся лагерь, в отличие от Морингена, стал частью унифицированной системы концентрационных лагерей. Находясь вне сферы влияния государственных органов власти, он подчинялся непосредственно Инспекции концентрационных лагерей[143 - О Лихтенбурге см. подробнее: Drobish K. Frauenkonzentrationslager im Schloss Lichtenburg // Dachauer Hefte. 1993. № 3. S. 101–115; Distel B. Im Schatten der Helden // Dachauer Hefte. 1993. № 3. S. 50–52; Хааг Л. Горсть пыли. М.: Изд-во политической литературы, 1981. 240 с.].

Но число узниц в Лихтенбурге постоянно росло, что и стало тем фактором, который повлиял на решение Освальда Поля[144 - Освальд Поль (1892–1951) – обергруппенфюрер и генерал войск СС. С 1925 г. состоял в СА, с 1926 г. в НСДАП и с 1933 г. в СС. В 1942 г. назначен начальником Главного административно-хозяйственного управления СС (ВФХА).] и Теодора Эйке о создании близ Берлина нового концентрационного лагеря для женщин, получившего название Равенсбрюк. Как отмечают европейские ученые Ж. Котек и П. Ригуло, «в расположении новых концлагерей (созданных после 1935 г. – А.С.), сооруженных не в спешке, а в зрелом рассуждении, не было ничего случайного»[145 - Котек Ж., Ригуло П. Век лагерей: лишение свободы, концентрация, уничтожение. Сто лет злодеяний. М.: Текст, 2003. С. 240.]. Появление Равенсбрюка рядом с г. Фюрстенбергом, расположенным в 90 км севернее столицы Германии, обусловливалось несколькими причинами. Местность, в которой планировалась постройка лагеря, была уединенной и отделялась от проживавшего в округе населения лесными и речными массивами. Река Хавель и озеро Шведтзее за счет связи с другими водоемами позволяли морскому транспорту перевозить различные грузы, производимые в концентрационном лагере или на близлежащих предприятиях. И наконец, не менее важной причиной являлась связь с инфраструктурой – рядом проходила железная дорога, соединявшая Равенсбрюк как с Берлином, так и с Заксенхаузеном. При этом нацистских руководителей абсолютно не интересовало, что местность, где располагался лагерь, была заболоченной. Это сказывалось на здоровье узниц: земля «жгла и ела людей», оставляя раны на теле[146 - Список 100 свидетельских показаний // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 115. Д. 23. Л. 49.].

Начальник Главного административно-хозяйствен- ного управления СС Освальд Поль

В ноябре 1938 г. узников Заксенхаузена направили на строительство Равенсбрюка, который должен был вмещать около 3000 заключенных[147 - Данная вместимость лагеря была определена в ходе дискуссии между Т. Эйке, настаивавшем на числе около 2000 женщин, и О. Полем, предлагавшим создать лагерь на 10 000 узниц. См., например: Drobish K. Frauenkonzentrationslager im Schloss Lichtenburg // Dachauer Hefte. 1993. № 3. S. 113; Kiederzynska W. Ravensbr?ck kobiecy oboz koncentracyjny. Ksiazka i Wiedza, 1961. Р. 28.]. До 1940 г. территория лагеря площадью 100 х 200 м[148 - Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 184; Arndt I. Das Frauenkonzentrationslager Ravensbr?ck // Dachauer Hefte. 1993. № 3. S. 132. См. приложение № 1.], обнесенная четырехметровой каменной стеной, на вершине которой проходила проволока с электрическим током, включала 14 жилых и 2 больничных барака, хозяйственный блок с кухней и прачечной. Неподалеку от концентрационного лагеря располагались здание комендатуры и большая часть жилых помещений для СС и надзирательниц. В дальнейшем площадь Равенсбрюка расширялась несколько раз, результатом чего стало появление осенью 1941 г. бараков с № 17 по № 26, а в 1944 г. блоков с № 27 по № 32[149 - См., например: Из письменного заявления гренадера Р. Фердерера. 3 июля 1944 г. // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 115. Д. 7. Л. 75; Дело о постройке различных сооружений на территории КЦ Равенсбрюк (23 августа 1941 г. по 7 сентября 1941 г.) // РГВА. Ф.1372. Оп. 5. Д.150. См. приложения № 1 и 6.].

В сооружении лагеря принимали участие различные немецкие фирмы. Некоторые из них, например «Ервин Шоэпс», «Эрнст Рёлинг», «Рихард Готт», находились в Фюрстенберге[150 - См., например: Baustelle Ravensbr?ck. 21 Mai 1940 // РГВА. Ф. 1372. Оп. 5. Д. 149. Л. 86.]. Другие, зачастую известные во всей Германии, занимались строительством и обустройством не только Равенсбрюка, но и целого ряда концентрационных лагерей. К ним относились такие предприятия, как «Бёрнер & Херцберг»[151 - Bescheinigung. 25 Mai 1940 // РГВА. Ф.1372. Оп. 5. Д. 149. Л. 74.], устанавливавшие очистные сооружения и гидростанции, «Бехем & Пост», осуществлявшие работу по созданию отопительных систем, «Вальтер Ян» (из Пренцлау), строившие ткацкие цеха[152 - Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 46.]. Особое место в истории лагеря занимали электроконцерн «Сименс»[153 - Fernsprechanlage im Ravensbr?ck. 17 Mai 1940 // РГВА. Ф.1372. Оп. 5. Д. 149. Л. 82.] и эсэсовское предприятие «Текслед».

Первые узницы появились в Равенсбрюке уже в ноябре 1938 г., то есть практически сразу после начала строительства лагеря[154 - Zeittafel des Frauenkonzentrationslagers Ravensbr?ck // ARa. Bestand E. Buchmann. Band 10. Bericht 2. S. 1; Ср.: Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 103.]. Начиная с 15 мая 1939 г., когда был закрыт Лихтенбург, Равенсбрюк на долгое время стал единственным женским лагерем в Третьем рейхе, количество узниц в котором постоянно росло. Главной причиной увеличения числа заключенных стало начало Второй мировой войны. С 1939 г. нацисты депортировали в женский концентрационный лагерь представительниц более чем 20 оккупированных стран. При этом подавляющая масса узниц – как минимум 70 000 женщин – в дополнение к лагерному номеру получали особую маркировку – красный винкель[155 - От нем. der Winkel – «угол».], тем самым они обозначались нацистами как политические враги. Помимо заключенных по политическим мотивам в Равенсбрюке также находилось около 1100 уголовниц, носивших зеленый треугольник. Черный винкель был отличительной маркировкой как минимум 5700 асоциальных женщин (проституток, бродяг, нищих и др.) и свыше 2500 цыганок. Более 400 «свидетельниц Иеговы» получили в женском концентрационном лагере фиолетовый треугольник[156 - См. подробнее: Gedenkbuch f?r die Opfer des Konzentrationslagers Ravensbr?ck 1939–1945 / Red. B. Schindler Saefkow, M. Schnell. Berlin, Metropol, 2005. S. 33–34.]. И наконец, не менее 16 000 евреек носили на своей униформе желтый винкель[157 - Buber-Agassi J. The Jewish Women Prisoners of Ravensbr?ck: Who Were They? Oxford: Oneworld Book. P. 212. См. приложение № 3.].

Среди национальных групп заключенных самой многочисленной были польки[158 - Здесь и далее приводится процентное соотношение, представленное в «Книге памяти» Равенсбрюка. Оно относится только к тем узницам, чьи имена идентифицированы. Так польки составляли как минимум 26 050 узниц. См.: Gedenkbuch f?r die Opfer des Konzentrationslagers Ravensbr?ck 1939–1945 / Red. B. Schindler-Saefkow, M. Schnell. Berlin, Metropol, 2005. S. 35; Ср.: Strebel B. Ravensbr?ck – das zentrale Frauenkonzentrationslager // Hrsg. Herbert U., Orth K., Dieckmann C. Die nationalsozialistischen Konzentrationslager – Entwicklung und Struktur. Berlin: Wallstein Verlag, 1998. S. 222. См. приложение № 4.]. Впервые женщины из Польши оказались в Равенсбрюке 23 сентября 1939 г., но лишь с апреля 1940 г. их депортация стала систематической[159 - Kiederzynska W. Ravensbr?ck kobiecy oboz koncentracyjny. Ksiazka i Wiedza, 1965. Р. 463; Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 139.]. Общее же число заключенных данной национальности, прошедших через лагерь за весь период его существования, по разным оценкам, варьируется от 34 000 до 40 000[160 - Kiederzynska W. Ravensbr?ck kobiecy oboz koncentracyjny. Ksiazka i Wiedza, 1961. Р. 80; Beyond Human Endurance. The Ravensbr?ck women tell their stories. Warsaw: Interpress Publishers, 1970. P. 10.].

Нашивки-винкели, которые носили заключенные концлагерей. Заключенные-иностранцы носили на «треугольниках» буквы, обозначавшие их национальность, например, итальянцы – I (Italien), голландцы – N (Niederlande), поляки – P (Polen), чехи – T (Tschechoslovarei), советские военнопленные – SU (Sowjetunion).

Второй по величине группой узниц являлись женщины из СССР[161 - Их было как минимум 14 508 узниц. Gedenkbuch f?r die Opfer des Konzentrationslagers Ravensbr?ck 1939–1945 / Red. B. Schindler – Saefkow, M. Schnell. Berlin, Metropol, 2005. S. 35; Ср.: Strebel B., Herzog M. Das Frauenkonzentrationslager Ravensbr?ck // Hrsg. F?llberg-Stolberg C. Frauen in Konzentrationslagern: Bergen-Belsen, Ravensbr?ck. Bremen: Ed. Temmen, 1994. S. 18.]. В концентрационном лагере они впервые появились через несколько месяцев после нападения нацистской Германии на Советский Союз – в октябре 1941 г.[162 - Zeittafel des Frauenkonzentrationslagers Ravensbr?ck // ARa. Bestand E. Buchmann. Band 10. Bericht 2. S. 10.] В основном эта подгруппа была представлена «восточными рабочими»[163 - Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 150.], однако особенно следует отметить женщин-военнопленных, прибывших в лагерь в ночь с 26 на 27 февраля 1943 г.[164 - Общее их число с 1943 по 1945 г. точно не установлено, но составляло как минимум 1000 человек. См.: Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 166.]. К обозначенным категориям примыкали и зачастую смешивались с ними женщины, угнанные с оккупированных территорий Советского Союза и направленные непосредственно в лагерь, а также партизаны.

Кроме полек и советских женщин одной из самых значительных лагерных групп были француженки. История их депортации в Равенсбрюк началась весной 1943 г.[165 - См.: Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 150.], когда в течение года прибыло около 20 эшелонов с узницами. Уже в следующем 1944 г. это число радикально увеличилось и составило более 80 эшелонов[166 - Strebel B. Ravensbr?ck – das zentrale Frauenkonzentrationslager // Hrsg. Herbert U., Orth K., Dieckmann C. Die nationalsozialistischen Konzentrationslager – Entwicklung und Struktur. Berlin: Wallstein Verlag, 1998. S. 224.]. Причиной подобной жестокой политики нацистов была в первую очередь борьба с движением Сопротивления на территории оккупированной Франции, во многом обусловленного насильственной массовой мобилизацией французов на принудительные работы в Третий рейх.

Помимо названных выше категорий заключенных в лагерь в разные годы прибывали представительницы других национальностей и стран. Весной 1940 г. в нем оказались 50 узниц из Чехословакии[167 - Zeittafel des Frauenkonzentrationslagers Ravensbr?ck // ARa. Bestand E. Buchmann. Band 10. Bericht 2. S. 6.]. В июле 1942 г. нацисты доставили в Равенсбрюк женщин из чешской деревни Лидице[168 - Ibid. S. 14.]. В августе 1941 г. в женский лагерь были депортированы первые узницы из Югославии[169 - Ibid. S. 9.].

Неполная информация об общем числе заключенных, прошедших через концентрационный лагерь Равенсбрюк, привела к тому, что на протяжении десятилетий назывались различные цифры – от 123 000 до 130 000[170 - Ibid. S. 14–15.]. Благодаря исследованиям по идентификации бывших узниц Равенсбрюка была получена точная информация (среди прочего, причина ареста, возраст, национальность) как минимум о 103 102 заключенных[171 - Gedenkbuch f?r die Opfer des Konzentrationslagers Ravensbr?ck 1939–1945 / Red. B. Schindler Saefkow, M. Schnell. Berlin, Metropol, 2005. S. 32–35.].

Динамика численности узниц Равенсбрюка свидетельствует о том, что их количество возрастало год за годом и достигло в 1944 г. своего пика[172 - См. подробнее: Gedenkbuch f?r die Opfer des Konzentrationslagers Ravensbr?ck 1939–1945 / Red. B. Schindler – Saefkow, M. Schnell. Berlin, Metropol, 2005. S. 18. См. приложение № 2.]. Это объяснялось несколькими причинами. Стремительное продвижение советских войск на запад заставило нацистское руководство эвакуировать заключенных из лагерей, располагавшихся на востоке, вглубь Третьего рейха, в том числе и в Равенсбрюк. В 1944 г. в женский концентрационный лагерь было депортировано несколько тысяч полек из восставшей Варшавы, а также еврейки из оккупированных Венгрии и Словакии.

Массовая депортация узников из различных стран Европы – так называемая «интернационализация» концентрационных лагерей – предопределила также формализацию и разрастание существовавшего до начала войны бюрократического аппарата управления концентрационных лагерей.

Теодор Эйке

Главной инстанцией, возглавлявшей концентрационные лагеря вплоть до 1942 г., была Инспекция концентрационных лагерей, начальником которой являлся Теодор Эйке[173 - Личные данные на генерал-лейтенанта СС Т. Эйке // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 148. Д. 135. Л. 6.]. Этот эсэсовец, имевший опыт успешной организации лагеря в фашистской Италии, был назначен Г. Гиммлером комендантом Дахау, где впервые применил на практике четыре принципа, положенные в дальнейшем в основу устройства всей нацистской лагерной системы: классификация заключенных, труд как средство террора, сложная система наказаний, применяемая как официально, так и неформально, закон военного времени для серьезных проступков – бунта или попыток побега[174 - Котек Ж., Ригуло П. Век лагерей: лишение свободы, концентрация, уничтожение. Сто лет злодеяний. М.: Текст, 2003. С. 236.]. Он впервые издал всеобъемлющий свод правил, в котором устанавливались нормы поведения лагерной охраны. В первую очередь именно за свои успехи на поприще руководителя Дахау Т. Эйке и был назначен 4 июля 1934 г. инспектором концентрационных лагерей[175 - Другой причиной, повлиявшей на успешность карьерного роста Т. Эйке, стало его участие в убийстве Э. Рема в ходе «ночи длинных ножей».]. Применив свой опыт, он должен был реорганизовать концентрационные лагеря, а также создать специальные подразделения СС по их охране. С обеими задачами Эйке справился на «отлично»: лагерная система была систематизирована и подчинена центральному аппарату управления, а охрана концентрационных лагерей поручена печально знаменитым формированиям «Мертвая голова».

Помимо Инспекции концентрационных лагерей нацистским «конвейером смерти» руководило Главное имперское управление безопасности (РСХА)[176 - Главное имперское управление безопасности (РСХА) создано в сентябре 1939 г. До 1942 г. его возглавлял Р. Гейдрих, а затем Э. Кальтенбруннер. Управление занималось координацией действий нацистских спецслужб.], которому подчинялись политические отделы концентрационных лагерей[177 - Котек Ж., Ригуло П. Век лагерей: лишение свободы, концентрация, уничтожение. Сто лет злодеяний. М.: Текст, 2003. С. 289.].

Внутренняя структура лагерного управления была четко регламентирована служебным предписанием инспекции. В соответствии с данным распоряжением в лагерях предусматривалось наличие комендатуры и адъютантуры, отдела превентивного заключения, интендантского и медицинского отделов, а также политического отдела и отдела охраны лагеря[178 - Служебное предписание для концлагерей. 1941 г. // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 148. Д. 92. Л. 1.].

Комендант, в Равенсбрюке его еще называли «директором лагеря»[179 - Heike I.…da es sich ja lediglich um die Bewachung der H?ftlinge handelt… // Hrsg. F?llberg-Stolberg C. Frauen in Konzentrationslagern: Bergen-Belsen, Ravensbr?ck. Bremen: Ed. Temmen, 1994. S. 222.], руководил внутренней организацией лагеря. Это означало, что «он должен был осведомляться обо всех происходивших процессах и упорядочивать работу лагерного персонала»[180 - Служебное предписание для концлагерей. 1941 г. // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 148. Д. 92. Л. 13.]. Коменданту помогал адъютант, отвечавший за быстрое и четкое исполнение приказов своего начальника, а также за переписку и ведение документации комендатуры[181 - Orth K. Die Konzentrationslager-SS. G?ttingen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2004. S. 40.].

Официально концентрационный лагерь Равенсбрюк возглавляли три коменданта, но фактически лишь двое. Подобное противоречие связано с личностью штандартенфюрера СС Гюнтера Тамашке. Пользуясь особым расположением Т. Эйке, он не только возглавлял политический отдел Инспекции концентрационных лагерей, но и был назначен руководителем сначала Лихтенбурга, а позднее Равенсбрюка. Однако в последнем он остался лишь номинальным комендантом, так и не успев приступить к выполнению своих должностных обязанностей. Причиной такого положения дел стала его личная жизнь. Будучи женат, Тамашке изменил своей супруге, которая не преминула пожаловаться самому Г. Гиммлеру. В итоге Гюнтер Тамашке лишился поддержки высших чинов СС и был снят с руководящей должности.

1 января 1940 г. новым комендантом Равенсбрюка был официально назначен Макс Кёгель – заместитель Тамашке, фактически руководивший лагерем с момента его основания[182 - О послужном списке М. Кёгеля см., например: Dienstaltersliste der Schutzstaffel der NSDAP. 1 Oktober 1942 // РГВА. Ф.1372. Оп. 5. Д. 79. Л. 13 (об.).]. Вступив в НСДАП и СС достаточно поздно – лишь в 1932 г., к 1938 г. он уже являлся шутцхафтлагерфюрером в женском лагере Лихтенбург, пройдя на этом пути должности от заместителя начальника охраны лагеря до адъютанта.

Макс Кёгель

В августе 1942 г. на посту коменданта М. Кёгеля сменил Фриц Зурен[183 - Zeittafel des Frauenkonzentrationslagers Ravensbr?ck // ARa. Bestand E. Buchmann. Band 10. Bericht 2. S. 15. О наградах, полученных Ф. Зуреном на службе, см., например: Dienstaltersliste der Schutzstaffel der NSDAP. 1 Oktober 1942 // РГВА. Ф.1372. Оп.5. Д. 79. Л. 23 (об.).]. Под руководством этого «ловкого и опытного служаки», как его охарактеризовала бывшая узница и автор книги о Равенсбрюке Ж. Тиллион[184 - Голоса. Воспоминания узниц гитлеровских лагерей. М.: Возвращение, 1994. С. 43.], в лагере стали функционировать собственные газовая камера и крематорий, а смертность заключенных многократно увеличилась[185 - См. далее о строительстве газовой камеры и крематории параграф 1 главы 2.].

Повседневной жизнью заключенных руководил шутцхафтлагерфюрер[186 - Служебное предписание для концлагерей. 1941 г. // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 148. Д. 92. Л. 17а; Orth K. Die Konzentrationslager – SS. G?ttingen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2004. S. 41.]. Его служебные обязанности включали поддержание «порядка, дисциплины и чистоты» в лагере, а также назначение наказаний и проверку численности узников. В осуществлении данных полномочий ему помогали рапорт-, блок- и командофюреры. Среди прочих шутцхафтлагерфюреров Равенсбрюка[187 - Ими в Равенсбрюке были соответственно Отто Зоэлднер (январь 1940–январь 1941 г.), Трауготт Мейер (январь 1941–январь 1942 г.), Михаель Редвиц (весна – лето 1942 г.), Эдмунд Броунинг (лето 1942 – январь 1945 г.), Йоханн Шварцхубер (январь – апрель 1945 г.).] наиболее значимой фигурой являлся оберштурмфюрер СС Йохан Шварцхубер, который долгое время отвечал за уничтожение заключенных в Аушвице. Он был переведен в женский концентрационный лагерь 12 января 1945 г. для организации работы газовой камеры[188 - Голоса. Воспоминания узниц гитлеровских лагерей. М.: Возвращение, 1994. С. 25.].

Фриц Зурен

В ведении другого лагерного отдела – интендантского – находились вопросы, связанные с размещением, одеждой, продовольственным снабжением как заключенных, так и эсэсовцев. Кроме руководства производственными предприятиями, кухней и другими лагерными учреждениями, обеспечивавшими существование Равенсбрюка, интендантский отдел распоряжался деньгами и имуществом узников[189 - Служебное предписание для концлагерей. 1941 г. // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 148. Д. 92. Л. 19а; Orth K. Die Konzentrationslager – SS. G?ttingen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2004. S. 44.]. Должность главы этого отдела в Равенсбрюке в разные годы занимали Хуберт Лауер[190 - Хуберт Лауер находился на этой должности с мая 1939 по январь 1940 г.] и Курт Зейтц[191 - Курт Зейтц занимал свой пост с января 1940 по апрель 1945 г.].

Особое положение в руководстве лагеря закреплялось за медицинским и политическим отделами. Они должны были соблюдать распоряжения коменданта, работая с ним во «взаимном согласии»[192 - См.: Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 52.]. Тем не менее непосредственно они подчинялись начальнику отдела санитарного и гигиенического состояния концентрационных лагерей Главного административно-хозяйственного управления и четвертому управлению Главного имперского управления безопасности[193 - IV управлением РСХА являлась государственная тайная полиция – гестапо.].

Во главе медицинского отдела находился первый лагерный врач[194 - В Равенсбрюке это были Вальтер Пфитцнер (1939 – апрель 1940 г.), Вальтер Зоннтаг (май 1940 – декабрь 1941 г.), Герхард Шидлауски (декабрь 1941 – август 1943 г.), Ханс Троммер (сентябрь 1943–1945 г.).], к служебным обязанностям которого относилось следующее: медицинское наблюдение за эсэсовцами, членами их семей, заключенными, проверка санитарных условий в лагере и качества пищи. Для лечения узников в помощь главному врачу назначались два медицинских работника, стоматолог, а также использовались заключенные с медицинским образованием[195 - Orth K. Die Konzentrationslager – SS / K. Orth. G?ttingen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2004. S. 45–46; Strebel B. Das KZ Ravensbr?ck. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Sch?ningh, 2003. S. 55.]. Обследование и лечение больных заключенных осуществлялось в лагерной больнице – ревире. Антонина Никифорова – советская военнопленная, патологоанатом, работавшая в Равенсбрюке по специальности, – отмечала наличие к концу 1944 г. семи отделений ревира, специализировавшихся на различных заболеваниях[196 - Эти отделения располагались в блоках № 5–11. См. подробнее: Показания А.А. Никифоровой // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 115. Д. 12а. Л. 23–28.]. На протяжении большей части своего существования и для основной массы заключенных лагерная больница являлась местом селекций, экспериментов и принудительной стерилизации.

Политический отдел, так же как и медицинский, имел особое положение в лагере. Он отвечал не только за допросы узников, за борьбу с подпольной деятельностью заключенных, создание и рассмотрение их личных дел, распределение по категориям, учет умерших и отправленных на работу, но и вел наблюдение за эсэсовцами. Последняя функция сводилась прежде всего к расследованию случаев воровства имущества и драгоценностей, изъятых у оказавшихся в лагере людей, а также к пресечению любых связей между представителями якобы «высшей расы» и «худшим человеческим материалом»[197 - Служебное предписание для концлагерей. 1941 г. // ГАРФ. Ф. 7021. Оп. 148. Д. 92. Л.16а; Orth K. Die Konzentrationslager SS / K. Orth. G?ttingen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2004. S. 46–48.]. В воспоминаниях бывших заключенных зачастую в качестве главы политического отдела фигурировал Людвиг Рамдор[198 - Людвиг Рамдор (1909–1947) – сотрудник криминальной полиции, являлся сотрудником политического отдела Равенсбрюка.], который тем не менее являлся лишь одним из сотрудников[199 - О характере допросов Л. Рамдора см., например: Рассел Э. Проклятие свастики. М.: Изд-во иностранной литературы, 1954. С. 225.].

К названным лагерным отделам примыкала охрана лагеря – специальные подразделения СС «Мертвая голова», приравненные с 22 апреля 1941 г. к фронтовым частям[200 - Хёне Х. Черный орден СС. История охранных отрядов. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 398.]. В 1943–1944 гг. в Равенсбрюке и его филиалах находилось около 900 солдат Ваффен СС[201 - Morrison G. Ravensbr?ck: everyday life in a women’s concentration camp. Princeton: Markus Wiener Publishers, 2000. P. 23.], причем их основная масса не подходила для военной службы в силу пожилого возраста. Подобная ситуация коренным образом отличалась от времени создания «Мертвой головы», когда большинство эсэсовцев были молоды[202 - Segev T. Soldiers of Evil. The commandants of the Nazi concentration camps. New York: Mc Graw – Hill Book Company, 1987. P. 100.]