Черт-те что

– Ого, ты взрослому дядьке дал пинка! Вот это да! – восхитился смелостью друга Серый.

– А ты так врешь, что я сам чуть не поверил про записку в хлебе, – не остался в долгу герой дня. – Может, это бомж был?

– Бомжи – это кто? – поинтересовался Винтик, услышав новое слово.

– Люди, которым негде жить, – неуверенно пояснил Хомяк. – Хотя папа говорит, что в нашей стране их не бывает. Дядька, наверное, из психушки сбежал или алкаш какой-нибудь. И чего ему сдалась та бумажка?

– Серый, а как ты без хлеба домой придешь? Мамка же тебя отругает, небось, к Сотнику не пустит, – поменял тему разговора Винтик, который не хотел больше слышать про ужасного мужика.

– Ничего, что-нибудь придумаю. Я что ни скажу – она всему верит.

Друзья договорились, что родителям не сообщат о случившемся, и никто из них несколько дней не пойдет в сторону магазина. Так, на всякий случай. Они разошлись по домам и даже не стали с остальной детворой разглядывать новенький «Москвич» – вторую машину, появившуюся во дворе за последний год.

Живший двумя этажами ниже Винтик первым подбежал к своей квартире – вот оно спасение, уют и привычная защита родителей. Не успев отдышаться, он обеими руками стал колошматить по двери со счастливым выражением лица, громко крича: «Мама, это я!»

– Ты что, тетя Луния тебе не мама, – сделал замечание поднимавшийся следом Серый. – Она только весной у вас появилась.

Дверь открылась, за ней стояли мачеха Винтика с накрученными на бигуди волосами и запах ее любимых сигарет. Случай со страшным бродягой сразу стал каким-то далеким, незначительным эпизодом.

– Черт тебя возьми, Виталик, где пропадаешь? Когда же престану думать о том, где ты бродишь? Опять шлындаешь с этим Серым, ой, как я его не люблю этого лгуна, и тем неприятным толстяком из соседнего дома? – поставив руки в бока, недовольно встретила мачеха ребенка и тут же краем глаза заметила соседского мальчика. – А, здравствуй, Сережа. Все нормально у тебя? Кажется, Вика, ой, Виктория Андреевна тебя искала… И, кстати, тоже волновалась.

– Моя мать еще на работе. Вы что-то путаете, – опустив голову, Серый не спеша продолжил подниматься на свой этаж.

– Нет-нет, их отпустили раньше. Говорят, из-за жары. У них два человека с тепловым ударом попали в больницу. Вот руководство и перестраховалось в кои века. Так что беги скорее домой! Тебя обыскались уже.

Ключ, висевший на шее, не понадобился – дверь была не заперта. На кухне гремела посуда – мать готовила ужин, закрывшись, чтобы жар не расходился по квартире. Мальчик хотел незаметно проскочить к себе в комнату, но передумал. Решил, что так будет нечестно, когда о нем беспокоятся.

– Мам, я дома! – крикнул он.

Из кухни выглянула мать в фартуке с испачканными в муке руками и облегченно выдохнула:

– Сережа, я так за тебя переживала. Все хорошо, слава Богу. Ой, прости, вырвалось случайно.

– Я хлеб не принес…

– Да черт с ним, с хлебом. Слушай, не ходи сегодня вечером гулять. Хорошо? Я потом объясню.

– Ладно, – нехотя произнес сын, будто идет на уступки, а сам даже представить не мог, как после сегодняшнего случая выходить на улицу.

Пирожки с капустой получились отменные. Они отлично сочетались с зажаренными до корочки кружочками любительской колбасы. Запить всю эту вкусноту холодным и слегка газированным настоем чайного гриба – особое удовольствие. Ужин удался, и сын это подчеркнул, подняв большой палец. Мать улыбнулась в ответ и предложила вместе посмотреть по телевизору комедию, которая недавно шла в кинотеатрах, но она на нее так и не смогла сходить из-за двух вечных проблем: не с кем – муж вечно в командировках и некогда.

Перед фильмом диктор в новостях рассказал о крупных пожарах по всей стране. Он сообщил, что урожай 1972 года сильно пострадал. Также выгорели большие лесные массивы. Виноватыми объявили туристов, которые якобы небрежно обращались с огнем.

– Ага, еще скажите, что одни и те же туристы бегали со спичками по всему Союзу, – мама Сережи грустно улыбнулась и добавила: – Ну зачем людям головы морочат, когда кругом адское пекло? Не припомню такого жаркого лета. Словно все черти выбрались наружу и нагревают нас, как на сковородке. Не слышала, чтобы в других странах было такое. Им, наверное, хорошо, как и нашему папке!

– Мама, ты чего? – Сережа осторожно отодвинулся от матери.

– Ничего, сынок, ничего. Просто трудно без папы. Верно? А его торговое судно застряло в иностранном порту, – она попыталась объяснить вырвавшиеся эмоции, но быстро поняла, что только запутает ребенка, и не стала продолжать. – Все, давай смотреть кино, уже начинается.

Фильм Сереже был малопонятен. Спасали смешные выходки забавных актеров, которые плыли на большом теплоходе по морю за какими-то важными драгоценностями. Одному не нужны были украшения, но их прибинтовали к руке. Другой смешно подскакивал на попе и постоянно кричал: «Черт побери!».

– Что он делает, так ругается? – Сереже этот момент показался неприятным.

– Нет, у контрабандистов пароль такой. Внимательней смотри кино, там же про это говорили, – слегка раздраженно заметила мама, ей не хотелось отрываться от экрана.

– Мам, а кто такие контрабандисты?

– Те, кто перевозит ценности из одной страны в другую.

– Как папа?

– Нет, он возит легально, а они нелегально

– Чего?

– Ну, преступники они, бандиты. Понял? А теперь отстань.

Сережа замолчал, но его выдержки из-за новых непонятных сцен хватило всего на минуту.

– Мам, я еще хочу спросить…

– Знаешь, я тоже, – повернулась к нему недовольная мать – просмотр любимой комедии был испорчен. – Так почему ты не купил хлеб?

– А он подорожал, и мне денег не хватило, – не моргнув глазом, сын выдал одну из своих заготовленных версий. И, как оказалось, самую неудачную, потому что после секундного недоумения мать серьезно рассердилась.

– Хочешь сказать, у тебя мама дурочка? Буханка темного хлеба во всех магазинах всегда стоила и будет стоить 16 копеек. Черт побери тебя за такое вранье! Знаешь, на тебя уже соседи жалуются, что постоянно всех обманываешь. Я уже говорила: если что-то делаешь, так делай это хорошо. Ты сам вызвался хлеб купить, – мать резко встала, потуже затянула пояс на домашнем халате и показал рукой на выход из зала. – Ложись спать! Для тебя кино закончилось.

Сережа, пристыженный самым близким человеком, понуро поплелся в свою комнату безо всяких возражений. Ему хотелось рассказать, что произошло на самом деле, но понимал, что мать все равно не поверит. Да и друзьям обещал молчать.

Скинув шорты и рубашку возле кровати, мальчик юркнул под пустой пододеяльник без своих обычных просьб почитать сказку и расспросов о папиной работе, послушно закрыл глаза. Мать, привыкшая к посиделкам с сыном пред сном, уже смягчилась и пожалела его, но наказание есть наказание. Она подняла с пола одежду и, аккуратно свернув, положила в шифоньер.

– Завтра гулять не пойдешь, – мать закрыла дверцу на ключ.

– Ты все еще сердишься? – открыл глаза Сережа.

– Это не из-за нашего разговора… Что-то странное происходит в городе, и я волнуюсь за тебя.

– А что происходит? – повернулся мальчик на бок и с интересом посмотрел на мать.

Женщина присела на кровать и нежно провела рукой по взъерошенным светлым волосам сына. Ей ничего не хотелось рассказывать, но она решила, что так будет неправильно. К тому же сама пообещала.

– Милиция нашла в заброшенном колодце на окраине города трех детсадовцев – кто-то постарше, кто-то помладше, – которые недавно пропали без вести. Все они из разных районов, но почему-то оказались вместе, хотя друг друга не знали. Никто из них не помнил, как очутился в том страшном колодце, куда не попадает свет. Их трясло от страха. На руках были заметны красные следы, будто кто-то их сильно сжимал. С одежды криминалисты сняли маленькие кусочки черной шерсти. На место, где детей удерживали, вышли только сегодня. И то, можно сказать, чудом – проходившие рядом люди вдруг услышали плач, до этого никаких звуков не раздавалось. Это все, что мне известно. Говорят, кто-то ворует детей. Пока маньяка милиционеры не поймают, лучше на улицу не выходить. Понятно? Обещай, что будешь меня слушаться, – потребовала мама после леденящего душу рассказа.