Не буди Лихо

Максим недоумевает, как они умудряются находить деньги на героин, когда несколько доз стоят больше, чем он получает за месяц. Впрочем, он знает, что и у них получается не всегда. Те, кто скатываются на самое дно, переходят на дезоморфин. «Крокодильщиков» видно сразу по коже, покрытой чешуей и тощему, высохшему телу. От человека остается только гнилая оболочка. Эти с места не сдвинутся, даже если нагрянет рота полицейских.

– Фролов, живо сюда! – выводит его из раздумий голос Афанасьева. Почему-то шепотом.

Они оказываются возле закрытой двери, ведущей в одно из помещений на втором этаже. Из-за нее едва слышно доносятся голоса. В здании кто-то есть. Судя по разговорам – не меньше двоих.

– Походу, там наши клиенты, – произносит Никитчук. – Что делать будем? Ждем подкрепление?

– Официально мы проводим обыск, – добавляет Максим. – Для задержания мы не готовы. Думаю, для подстраховки лучше вызвать ОМОН. Эти парни справятся с чем угодно.

– Вызывать ОМОН ради кучки наркоманов? Перестань, Фролов, – отвечает Афанасьев. – Ствол покажешь, так они тебя и пальцем не тронут. Давайте, все за мной. Раз, два…

На счет «три» Афанасьев токает дверь ногой и залетает внутрь. Максим и Никитчук врываются за ним, держа оружие наготове.

«Твою мать», – думает Максим, когда видит скопище торчков в помещении, размером, едва превышающим туалет в «хрущевке». Он затрудняется даже примерно назвать их число. Такую картину Максим раньше видел только в квартирах мигрантов-нелегалов.

Между тем, они привычно выкрикивают полицейские лозунги. Все внутренние сомнения скрыты под маской авторитета власти. Обескураженные торчки мечутся как тараканы. Некоторые послушно кидаются на пол. Другие порываются сбежать.

Афанасьев оттаскивает одного от открытого окна, пока Максим и Никитчук сдерживают напор в дверях, будто при средневековом штурме. Но торчков слишком много, словно они разом попали в героиновый час пик. Они не собираются успокаиваться, пока Афанасьев не делает выстрел в пустоту. Раздавшийся грохот заставляет их застыть на месте. Один из них падает на пол и воет в потолок.

К счастью, торчки затихают. Они кидают взгляды, полные злобы, но не пытаются напасть всей толпой.

– Никитчук, вызывай автозак и подкрепление, – командует Афанасьев. – Фролов, не своди с них глаз. Караулим их. Никто не должен сбежать.

Никитчук выходит из комнаты. Через несколько секунд доносится взволнованный голос, запрашивающий подмогу. Максим в это время приказывает всем лечь на пол. Подчиняются немногие. Один из торчков, дерганный, с глазами навыкате, с остервенением косится в сторону полицейских. Он кусает свои пальцы и раскачивается на месте, несмотря на замечания Максима.

– Этот какой-то дикий, – замечает Афанасьев. – Его первого отправим на экспертизу. Сдается мне, он не только герычем вмазался.

Проходит десять напряженных минут. Дождь бьет по крыше, по стеклам. Его мощь только нарастает.

Подкрепления все еще нет. Афанасьев негромко матерится. Максим не сдвигается с места. Он ощущает, как вспотели пальцы, сжимающие рукоять пистолета.

Один из наркоманов сгибается пополам. Из его рта в пол вырывается струя рвоты, брызги веером разлетаются по комнате. Наркоман, зажимая рот, устремляется к окну. Афанасьев бросается за ним.

В этот момент Дерганный оживляется. Он со странным всхлипом лезет в карман и срывается с места. Максим в изумлении замечает, что Дерганный достает из кармана пистолет. Черный металл угрожающе блестит. Торчок приближается все ближе, ствол пистолета направлен в сторону полицейского.

В голове Максима всплывают правила применения оружия. Он знает их досконально, но предупредительный выстрел делать поздно. В голову стрелять нельзя. Максим целится ниже. Еще ниже, пока в прицеле не появляется нога. Нажимает спусковой крючок.

Звучит выстрел, на бедре наркомана вспучивается кратер размером девять миллиметров. Дерганный заваливается на бок, оружие выпадает из рук. Он продолжает всхлипывать как пятилетний ребенок. Под его телом появляется багровая лужа. Кровь из раны хлещет будто из крана.

Максим осознает, что так быть не должно. Для ранения в ногу слишком много крови. Больше похоже на…

– Да ты ему бедренную артерию пробил, Фролов. Снайпер недоделанный, – недовольно замечает Афанасьев. Он поворачивается в сторону двери. – Никитчук, вызывай неотложку. У нас тут ЧП.

– Есть, вызвать неотложку! – доносится из коридора.

Максим бросается к телу. Срывает с себя ремень, пытается передавить им рану, как жгутом. Дерганный бледнеет на глазах. Остальные торчки смотрят на него словно завороженные зрелищем.

– С таким кровотечением у него осталось две-три минуты, – грустно замечает Афанасьев. – Надеюсь, «скорая» успеет вовремя.

Максим сидит возле тела до тех пор, пока не становятся слышны сирены скорой помощи и полицейских машин. Он продолжает сидеть даже после того, как понимает, что Дерганный мертв.

Глава 24

Загорелся зеленый сигнал светофора и такси вновь продолжило движение. Закончив рассказ Максим заметно погрустнел. Он помотал головой, словно желая прогнать неприятную картину, вставшую перед глазами.

– Разве это не самооборона? – спросила Катя.

– Хотелось бы, но нет. Пистолет у него был не настоящий. Подделка, пусть даже хорошо сделанная. Я этого знать не мог, но начальство сказало, что я неправильно оценил обстановку. Чудом не вылетел со службы, – горько сказал Максим. – Да и не в этом дело. Получается, что я убил человека. Неважно, что он наркоман. Неважно, что он оказался сыном местного депутата. Я убил его, хотя он не смог бы причинить мне ни малейшего вреда.

Катя нащупала его руку и крепко сжала.

– Всегда просто рассуждать, когда все уже произошло. Но в той обстановке трудно было поступить иначе. Ты не виноват.

– Также как и ты, – Максим посмотрел на нее. – Но в том лесу мы все равно оказались. А значит, этой твари было все равно.

– Мне не все равно. Любой бы поступил так.

Он смотрел на нее с благодарностью, но во взгляде было что-то еще. Нечто нежное, будто несвойственное этому мужчине. Катя поняла это потому, что в этот момент почувствовала то же самое. По ее телу прошла волна приятной дрожи, от сердца до кончиков пальцев. Подчиняясь давлению импульса, она придвинулась ближе к Максиму. Он наклонил голову и их губы сомкнулись в неловком поцелуе.

Максим был аккуратен. Он был достаточно опытным, чтобы понять – первый поцелуй не должен быть нарочито сексуальным. Через мгновение они оторвались друг от друга, но Катя до сих пор ощущала прикосновение его губ.

Она снова почувствовала себя по-настоящему живой. Первый раз, после сумасшедшей прогулки по лесу. В салоне вдруг стало жарко. Щеки Кати налились огненным румянцем. Страшно даже прикоснуться, того и гляди – сгоришь. Она была уверена, что причина вовсе не в солнечной погоде.

Они не заметили, что машина остановилась, пока таксист не кашлянул. Его пальцы выколачивали чечетку по ободку рулевого колеса.

– Приехали, касатики, – хрипло бросил он. – С вас – пятьсот рублей.

Пока Максим рассчитывался с таксистом, Катя с любопытством выглянула наружу. За окном был обычный московский двор, большая часть которого была отведена под парковку. Недалеко виднелась обклеенная рваными объявлениями дверь в подъезд. Вход утопал в серой высотке, которая возвышалась огромным обелиском над землей. Ее будущее жилье располагалось на пятнадцатом этаже, почти на самом верху. Жить на такой высоте ей предстояло первый раз в жизни.

Катя наклонила голову. Увенчанный кондиционерами фасад уходил далеко к небесам. Нет, отсюда ее квартиру было не увидеть.

– Не самый благополучный район. Ты будешь жить здесь одна? – спросил Максим, когда передал деньги водителю такси.

– Нет, это квартира моей тети. Она разрешила погостить в одной из ее комнат на первое время. Надеюсь, не выгонит меня через день.

– Не переживай. Я всегда могу тебя приютить, – заметил Максим.

– Не слишком ли вы торопитесь, молодой человек? – улыбнулась Катя.

– Действительно, куда же это я? Тогда предлагаю начать завтрашний день с совместной чашечки кофе. Если, конечно, оставишь свой номер телефона.

Катя согласилась. Подумав немного, она продиктовала ему еще и адрес, на тот случай, если сама забудет его. Не так уж и сложно заблудиться в огромном городе, в конце концов.

Максим помог ей вытащить чемодан из багажника, за что Катя вновь наградила его поцелуем. Она едва заметно коснулась губ, после чего направилась к подъезду.

Максим остался возле машины, провожая ее взглядом. Из всех существующих в его голове вопросов, только один пульсировал наиболее ярко – обернется ли Катя напоследок?

Она обернулась.