Обреченный защищать

Некоторые адвокаты и в самом деле зарабатывают приличные деньги, другие едва сводят концы с концами, а я, как большинство, болтался где-то посередине и не жаловался, хотя мое имущество после развода уменьшилось вдвое. Мы с Кристиной договорились, что в ее собственности останутся квартира в центре города и загородный дом. Она уступала мне «Форд» и кабинет, помещение для которого я смог выкупить после двенадцати лет адвокатской практики. Полноценный ремонт в нем сделать все никак не доходили руки, но обшитые деревянными панелями стены и старая мебель еще не утратили своей винтажной привлекательности.

В кабинете проходила большая часть моей деятельности: консультирование, составление жалоб, запросов и ходатайств, усложняющих работу стороны обвинения. В фильмах и книгах адвокаты блещут красноречием в изоляторах и на судебных заседаниях, но мало кто понимает, что этому красноречию предшествует длительная, кропотливая бумажная работа.

Когда я перешагнул порог кабинета, то обнаружил, что свет был включен, а металлический шкаф с документами раскачивался с легким звоном: моя помощница пыталась отыскать какую-то папку, забравшись внутрь почти целиком. Собственно, я видел лишь ноги, торчащие из шкафа. Изнутри доносились шелест бумаг и приглушенные ругательства.

– Доброе утро, Дина. Что потеряла? – нарочито громко спросил я, усаживаясь за стол. Старое кресло протестующе скрипнуло.

От неожиданности Динара дернулась, из шкафа раздался глухой звук удара. Не без усилий она выбралась наружу, сжимая в руках картонную папку. Черные блузка и брюки были усыпаны бумажной крошкой.

– Ты специально меня напугал, да? – она укоризненно посмотрела на меня.

– Извини, так получилось, – я примирительно улыбнулся.

– Между прочим, я нашла дело, о котором ты спрашивал. По нашему клиенту… – Динара бросила взгляд на папку, – Кропоткину? Знакомая фамилия. Кажется, мы делили его имущество при разводе? По-моему, я тогда только устроилась к тебе на работу помощницей.

– Точно, это он. У тебя хорошая память.

– Забудешь его, как же! – Динара фыркнула. – Устроили тут с женой шоу «Пусть говорят»! Делили даже ложки с вилками. И того медведя!

Я хохотнул. Из-за потрепанного чучела медведя спор был такой, что чуть не дошло до драки. Кропоткин не желал отдавать чучело, так как оно, якобы, придавало ему «мужских сил». Его жена парировала тем, что все «мужские силы» у него закончились еще пять лет назад, а медведь должен достаться ей, так как она чувствовала с ним тесную тотемную связь. В итоге бывшие супруги отдали чучело в музей, так и не договорившись о разделе.

– И что с этим Кропоткиным приключилось на этот раз? – поинтересовалась Дина.

– Ты не поверишь, но снова развод.

– Ха! Кто же счастливица?

– Его бывшая жена, которая теперь уже не бывшая. Год назад они случайно столкнулись в зоопарке. Завязался диалог, который привел к отношениям и регистрации брака. Но не сложилось. Теперь хотят развестись, поэтому нужно освежить в памяти условия прошлого соглашения.

Папка с делом оказалась у меня на столе. Когда я потянулся к ней, то заметил, что Динара продолжала стоять на том же самом месте, словно не решалась мне что-то сказать. Высокая и худая, она нависла надо мной как фонарный столб. Я вопросительно взглянул на нее. Пауза затягивалась.

– В среду я просматривала письма от осужденных, – наконец, принялась рассказывать Дина. – В основном все как обычно: жалуются, что нарушают их права, не лечат, принуждают работать и так далее, сам знаешь. Я написала всем ответы с разъяснением законодательства. Ничего сложного, но… одно письмо поставило меня в тупик. Я не понимаю, о чем оно.

– Что там написано?

– Я же говорю, что не поняла полностью. Лучше взгляни сам.

Динара показала рукой на край стола. Только сейчас я заметил открытый конверт, который лежал среди кучи папок с грозными надписями: «АДВОКАТСКОЕ ПРОИЗВОДСТВО. СВЕДЕНИЯ СОСТАВЛЯЮТ ОХРАНЯЕМУЮ ЗАКОНОМ АДВОКАТСКУЮ ТАЙНУ И НЕ МОГУТ ИСПОЛЬЗОВАТЬСЯ В КАЧЕСТВЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ОБВИНЕНИЯ».

– Спасибо, Дина.

– Желаю увлекательного чтения. А мне еще нужно подготовить пару проектов для адвокатских запросов.

Динара прошла к своему столу, села в кресло и застучала по кнопкам ноутбука. Моим же вниманием завладел конверт. Первым делом в глаза бросилась черная печать: СИЗО №1. Множество моих подзащитных побывали под стражей в этом изоляторе. Однако в последнее время судьи чаще избирали домашний арест, чем заключение под стражу, поэтому автор письма, скорее всего, совершил особо тяжкое преступление. Мне сразу подумалось об убийстве.

Кстати, об авторе. Им значился некий Демьян Георгиевич Кургин. Я ожидал, что вспомню его, но в памяти всплыли только мутные образы. Чем больше я пил, тем чаще это случалось.

– Демьян Кургин… – задумчиво произнес я. – Дина, помнишь такого?

– Секундочку. Да, припоминаю, – ее лицо вдруг скривилось. – Неприятный тип. Знаю, что так говорить непрофессионально, но мне даже смотреть в его сторону не хотелось. Глаза у него были такие… дурные. Глаза сумасшедшего. У меня в присутствии Кургина мурашки по коже ходили. Я и так постоянно мерзну, но тут прямо особый случай.

– Мы заключали с ним соглашение?

– Нет, ты был защитником по назначению. Вел его дело на стадии расследования, но перед судом Кургин решил отказаться от адвоката, поскольку его не устроило… твое отношение к работе. Это было примерно полгода назад.

Я почувствовал, как мое лицо заливается краской. Полгода назад мое самое большое достижение заключалось в том, что я вовремя появлялся на следственных действиях. В самые тяжелые дни у меня не получалось даже этого.

– Это был не самый лучший период в моей жизни, – произнес я, хотя понимал, что меня это не оправдывает.

– Как бы то ни было, Кургин был осужден за убийство с отягчающими, хотя отрицал свою вину. Доказательства были железными, суд прошел быстро. Я не слишком внимательно следила за этим делом, однако уверена, что у нас сохранились какие-то документы, – Динара махнула рукой в сторону шкафа. – Не горю желанием снова оказаться внутри этого железного монстра, но, если хочешь, могу поискать, что у нас осталось по Кургину.

– Было бы здорово.

Я вернулся к письму. Тонкие листы бумаги трепетали в моих руках, посылая необъяснимые импульсы тревоги. Моим самым искренним желанием было избавиться от письма – сжечь и переворошить пепел, чтобы не осталось ни малейшего следа. И все же, когда я начал читать, то уже не мог оторваться до конца.

Глава 4

Здравствуй, дорогой «защитник».

Пишу это слово в кавычках, так как у меня есть большие претензии к твоей работе. Я бы хотел позвонить и поговорить по душам, но у меня нет твоего номера, а в изоляторе есть некоторые проблемы с доступом к телефону. Зато бумагу и карандаш дали без проблем.

Надеюсь, что письмо попало к тебе не слишком поздно, поскольку времени у тебя осталось немного. Почему? Ну, не так быстро. Сначала о главном.

Я невиновен. Прочитай это еще раз: не-ви-но-вен! Надеюсь, хоть теперь до тебя дойдет. Я не убивал свою маму. Черт возьми, не думал, что буду вынужден писать эти слова, но так оно и есть. Я ее пальцем не тронул за всю жизнь, что уже говорить об убийстве?

Я не уставал твердить об этом следователю, прокурору, судье. И тебе. А ты даже не верил мне. Не верил, так? Поэтому и не делал ни черта.

Что в итоге? Восемнадцать лет. Восемнадцать долбанных лет в колонии строго режима! А тот, кто задушил мою маму, остался безнаказанным! Потому, что какой-то адвокатишка не удосужился правильно сделать свою работу.

Разве это справедливо? Давай поговорим о справедливости, «защитник». Я дам тебе возможность все исправить. Возможность и желание, если у тебя его нет. О, ты будешь так желать моего освобождения, как не желал ничего другого.

К этому времени ты уже должен был заметить «изменения» на своем теле. Если нет, присмотрись повнимательнее. Даю подсказку: ЧЕРНЫЕ ПЯТНА! Ищи черные пятна. Сперва небольшие, но дальше будет только хуже, и одними метками на коже ты не обойдешься. Черным цветом покроется вся твоя жизнь, которая окажется короче, чем ты думал.

Можешь бегать по врачам, можешь ничего не делать, но рано или поздно для тебя все закончится… справедливо. Не хочу пугать, но каждый должен ответить за содеянное, так? Разве не в этом заключается высшая справедливость?

Уж поверь, опыт в подобного рода делах у меня имеется.

Запомни, что только один человек во всем мире может тебя излечить. Только один. Как ты догадался, речь идет обо мне. Но я сделаю это лишь тогда, когда меня признают невиновным и освободят из этой забытой всеми дыры.

Письма просматривают, поэтому я не могу написать все, что хочу. С нетерпением жду нашей встречи. Время пошло. До того, как меня отправят в колонию, осталось совсем немного.

С наилучшими пожеланиями, Демьян Кургин.

Глава 5

Я читал сотни писем, в которых осужденные буквально кричали, что не совершали преступлений. «Меня подставили», – писали одни. «Это сделал кто-то другой», – уверяли другие. «Я невиновен», – твердили третьи. Чаще всего эти люди бессовестно лгали. Некоторые говорили правду. Но ни один из них не угрожал мне некой «болезнью».

Я так и не смог вспомнить деталей дела Демьяна Кургина, а значит в самом деле находился в тот период в непригодном для работы состоянии и не обеспечил хотя бы подобия защиты. В этом он был прав. Неужели он был прав и насчет своей невиновности?