Камень. Книга двенадцатая

– Ведь так, Алексей?

– Не так, дедушка, – мотнул я головой, продолжая улыбаться. – Отец прав, мне сейчас как никогда требуется от вас поддержка в преодолении последствий недавнего стресса…

Я с трудом стер улыбку с лица и тяжело вздохнул, продолжая отслеживать реакцию старших родичей: если отец чувствовал удовлетворение, смешанное с настоящей тревогой, то дед с бабкой натуральным образом растерялись и тоже напряглись. Один только Ванюша чуял какой-то подвох с моей стороны и продолжал как ни в чем не бывало управлять своим любимым геликом.

– Гм… – кашлянул император. – Ты это, Лешка… Давай тогда на яхте все вместе выпьем… посидим… по-мужски поговорим… Я все свои дела отменю! Мишаню Пожарского еще позовем… Или ты чего другого хочешь? Может, бабу? Блондинку, брюнетку, рыжую? Говори, внучок, не стесняйся! Как говорится, любой каприз…

Бабуля на столь циничное предложение супруга отреагировала вполне отчетливым фырканьем, но от комментариев воздержалась, я же только поморщился:

– Деда, неужели ты думаешь, что я не способен без вашей помощи себе бабу в Монако найти? Нет, я хочу другого: чтоб, значит, бабушка любимая меня обняла, сильно-сильно прижала к себе и ласково поцеловала в темечко…

Если Ванюша Кузьмин, как опять подсказывала чуйка, еле сдерживал себя, чтобы не заржать, то вот троица старших родичей на заднем сиденье натуральным образом вылупились на меня круглыми глазами, пытаясь осознать услышанное. Первой в себя пришла повидавшая виды многоопытная старушка и уставилась на меня прищуренным взглядом:

– Вы что, не видите? Да он издевается над нами! – уверенно заявила она и пихнула локтем супруга. – Коля, а ты еще под этого малолетнего подлеца хотел бабу подложить! – Другой локоть полетел в сторону сына. – А ты, Шура, нам тут про какой-то стресс у ребенка рассказывал! Внучок, дорогой, – старушка мне хищно улыбалась, – иди-ка сюда, я тебя сейчас так обниму и так сильно-сильно к себе прижму, а потом поцелую, что мало не покажется!

Делать было нечего, я вздохнул и под насмешливыми взглядами отца и деда еще больше высунулся в проход между сидушками навстречу уже тянувшей ко мне загребущие ручонки любимой бабушке.

– Доспех убирай! – приказала она мне.

Выполнив приказ, я зажмурился и… получил вместо материнских объятий и поцелуя в темечко смачный подзатыльник, отозвавшийся звоном в моей голове. Усевшись обратно в свое кресло, услышал сзади довольный комментарий:

– Как же давно я об этом мечтала! Сподобилась! Господь таки услышал мои молитвы! И откройте уже кто-нибудь окно, а то от Лешки перегаром несет как из бочки!..

Дальнейшее наше путешествие до яхты прошло в теплой и дружеской атмосфере, которую не смогли испортить даже влажные мечты царственной старушки о воспитании непутевого внука…

***

Эта беседа в машине все-таки повлияла на дальнейшие планы «старших товарищей, неглупых и чутких» – лечение психологических травм с помощью алкоголя у трех молодых великих князей продолжилось не только в присутствии Прохора и Вани, но и при активном участии старших Романовых, князя Пожарского и патриарха Святослава. В качестве импровизированной медицинской палаты решено было использовать мастер-каюту на яхте «Звезда» – именно ту, в которой мы ночевали с Машей и Варей после «разговора» со швейцарским банкиром, – в ней такое большое количество людей помещалось с комфортом.

Разговоры под рюмочку про то, что мы с Колей и Сашей отлично справились с поставленной задачей, публично отомстив подлым испанцам за очередное коварное нападение на русских дипломатов, и тем самым уберегли в будущем жизни огромного количества наших соотечественников от опасности, долго не продлились: мои братья, которых заставляли пить водку чуть ли не по полстакана за раз, очень быстро дошли до невменяемой кондиции и были перемещены на роскошную кровать в углу каюты. Меня так безбожно жрать «прозрачку» никто не заставлял, и я, будучи лишь слегка «под газом», вновь стал свидетелем производственного совещания, касающегося скорого прилета в Монако великих князей Александра и Петра Александровичей со старшими сыновьями и их супругами для проведения официальной помолвки Коли и Саши с принцессами Гримальди и Савойской. Дальше пошло обсуждение последних нюансов создания совместно с Гримальди и Бурбонами банка, страховой компании и специализированной биржи, которые будут завязаны на торговлю российскими энергоресурсами. В эту тему я решил не вникать и слушал разговор вполуха, пока свои права на долю малую во всех этих предприятиях не заявил Святослав под предлогом необходимости финансирования дальнейшего распространения истинной православной веры не только в Европе, но и во всем мире. Пока дед Николай вместе с дедом Владимиром в популярных выражениях объясняли патриарху, в чем конкретно тот неправ, меня на палубу вывел дед Михаил:

– Ну что, Лешка, – улыбался старик, – как ты себя чувствуешь в моральном плане? Справишься самостоятельно? Моя какая-нибудь помощь требуется?

– Нормально все со мной, – отмахнулся я. – Справлюсь.

– Будешь спать ложиться – обязательно намахни стакан, реально помогает. Это я тебе по собственному опыту говорю. – Дед посерьезнел. – И, главное, помни, внучок, ты сейчас на самой настоящей войне, и на этой войне ты будешь до конца своей, я надеюсь, долгой жизни. А значит, и решения твои, и действия никак по правилам обычной жизни судить нельзя. Посторонние этого не видят и не понимают, но люди в погонах, главы и наследники большинства родов, высокопоставленные должностные лица министерств и ведомств, просто патриоты нашей Родины подобные поступки ценят, и в их лице ты всегда можешь найти полную поддержку. А чтобы ты мог убедиться в моих словах… – Дед достал из кармана телефон. – Полюбуйся!

Старик стал рандомно тыкать пальцем в список из сообщений, продолжавших поступать на телефон, и озвучивал их содержание:

– «Здравия желаю…» – это понятно… «ваше высокопревосходительство…» – это тоже понятно… Вот! «Спасибо за такого внука!..» Дальше… «Отличного Романова воспитали!..» Еще вот: «От лица всего личного состава полка требуем перевода его императорского высочества Алексея Александровича обратно на учебу в военное училище!..» Прокурорские вон тоже отличились: «Настоятельно просим направить великого князя Алексея Александровича после окончания учебы на службу в органы военной прокуратуры…» – Старик убрал телефон в карман. – Главы родов тоже в большом количестве отметились, и большинство из них вполне искренни в выражении своих чувств, потому что быть подданными у сильного, решительного и достойного правителя гораздо приятнее и даже почетнее, чем у слабого и несамостоятельного.

Дед усмехнулся и хлопнул меня по плечу:

– А насчет твоих братьев можешь не переживать – пока у них ветер в голове гуляет, но, поверь моему богатому армейскому опыту, из Коли с Сашей со временем выйдет толк, это уже сейчас видно. И держи братьев поближе к себе, Лешка, – старик мне подмигнул, – через Колю с Сашей ты сможешь контролировать всех ваших Александровичей, в том числе и хитро сделанного Сан Саныча.

Я поморщился:

– А мне это зачем, деда?

– Чтоб было, – ухмыльнулся он. – Тренируйся пока на кошках, в жизни все пригодится. – И без перехода: – Что у тебя там с твоей норвежской красоткой? Не передумал еще девке жизнь свадьбой портить?..

***

Проследив за тем, как я получил очередное благословение от Святослава, делегация старших Романовых благополучно покинула «Звезду», и я наконец нашел время для звонков сестрам и Алексии. Уединившись на носу яхты и достав телефон, несколько удивился, что за все это время не получил ни одного звонка и ни единого сообщения. Даже наш общий чатик был пуст – молодое поколение российских аристо не желало публично высказывать свое мнение о казни в прямом эфире трех испанцев и членов их родов. Немного поразмыслив, задал себе элементарный вопрос: а что бы я написал на их месте в предложенных обстоятельствах? Ответ был очевиден: ничего! Потому что все молодые люди знали нас с Колей и Сашей лично, прекрасно понимали, какие именно чувства у нас будут после массового уничтожения родичей этих трех испанских тварей, и просто давали нам время прийти в себя. Этим же, судя по всему, объяснялось и отсутствие пропущенных вызовов от сестер с Алексией и всех наших друзей, находящихся сейчас в Монако.

Первой, кого я решил набрать, была Мария.

– Лешка, ты как? – вместо приветствия спросила старшая сестра с тревогой в голосе. – А Коля с Сашей?

– Нормально я. И Коля с Сашей тоже…

Дальше к беседе присоединилась Варвара – Мария пользовалась громкой связью, – и оказалось, что мне в этой беседе была отведена роль простого слушателя. Сестры, перебивая друг друга, начали меня заверять, что нами все гордятся, поддерживают, ценят, любят, скучают и ждут нашего скорейшего возвращения, а уж они особенно. Дальше пошли приветы от старших родичей и валькирий, которые все нами тоже очень гордятся. Потом без всякого перехода воспоследовали жалобы на тяжелую жизнь двух великих княжон, лишенных злой бабушкой «паутины» и приговоренных той же самой бабушкой к домашнему аресту. Эту унылую картину разбавил голосок моей младшей сестры Елизаветы:

– Леша, привет! А меня из-за Маши и Вари к Баюну в цирк не пускают! – пожаловалась она. – Скажи бабушке, чтобы меня с валькириями на представление отпустили! А Маша с Варей пусть и дальше в Кремле сидят!

Ответить я не успел – Мария с Варварой уже выговаривали Елизавете за «доносительство», называя малую ябедой-корябедой, а та лихо отбивалась от «необоснованных обвинений» и грозилась больше не давать свой планшет в тайное пользование старшим сестрам. Через пару минут семейные страсти поутихли, и я торжественно поклялся Лизе, что с бабушкой насчет цирка переговорю, но с одним условием: она будет должна навестить Баюна и передать для кошака вкусняшки в виде большого количества сырого мяска. От восторженного детского визга я чуть не оглох, потом выслушал, как меня сильно-пресильно любят, а следом в течение пары минут наслаждался тем, как Лиза троллит старших сестер, мол, она-то скоро пойдет в цирк, будет там лакомиться мороженым и сладкой ватой, познакомится наконец с Баюном, а Маша с Варей так и будут сидеть в скучном Кремле под надзором валькирий и строгого дядьки Коли.

Закончив разговор, в очередной раз заметил, как у меня после общения с Елизаветой волей-неволей поднялось настроение, а дурные мысли ушли на второй план, и тут же набрал Алексию.

Общение с испереживавшейся за меня девушкой прошло по такому же сценарию, что и с сестрами: Алексия, услышав заверения, что со мной все в порядке, начала рассказывать, как все сильно мной и Колей с Сашей гордятся, ценят, любят, скучают и ждут нашего скорейшего возвращения. Дальше пошли приветы от супругов Пафнутьевых, матушки Натальи, дворцовых и обслуживающего персонала нашего особняка. Поблагодарив девушку за заботу, поинтересовался уже состоянием ее здоровья. Она, поняв меня правильно, в свою очередь заверила, что с ней все в порядке, и в двух словах описала то, чем они все эти дни занимались с господином Лебедевым. Поболтав со мной еще минут десять, Алексия решила закончить разговор:

– Ладно, Леша, не буду тебя отвлекать, – вздыхала она. – Завтра наберешь, когда будешь свободен?

– Обязательно, Лесенька, – пообещал я. – И позвони отцу – ему будет очень приятно.

– Сейчас позвоню… Все, пока! Целую!

– Целую…

Соне решил не звонить, а написать, и во время нашей переписки с норвежкой ко мне за столик подсели воспитатель с адмиралом Варушкиным, а позднее к нам присоединился и Кузьмин, закончивший общение с дочерью. Две фигуристые морячки быстро накрыли на стол, и вечер этого дня мы начали коротать за весьма познавательной беседой, посвященной особенностям разведывательной и диверсионной деятельности военно-морского спецназа. Учитывая, что у Прохора с Ваней были все и всяческие допуски, а опытом подобных действий на суше они могли поделиться с кем угодно, обмен мнениями профессионалов я слушал раскрыв рот, а приведенные примеры, взятые из реальных боевых действий без привязки к местности и времени, даже попытался записать на диктофон, но вовремя был остановлен строгим воспитателем:

– Я тебе, Лешка, потом все повторю и даже подробные схемы нарисую.

– Хорошо, – вздохнул я. – А почему ты мне раньше про это все не рассказывал?

– Потому что мал ты еще был, – усмехнулся он. – Обратил внимание, сколько трупаков в результате наших операций образовывалось? Вот я и не хотел, чтобы ты ко мне как к конченому мяснику относился.

– Ясно, – кивнул я, признавая правоту воспитателя.

Когда одна из морячек сменила уже третий графин с водкой, мне на телефон пришло сообщение от родителя. Пиликнули уведомлениями телефоны и у Прохора с Ваней. Отец был верен себе, прислав очередную ссылку, перейдя по которой, я оказался… кто бы мог подумать!.. на сайте какой-то польской газетенки. Выбрав в настройках русский язык, приступил к прочтению статейки под многообещающим названием: «Россия возвращается в средневековье». Так-так-так…

Кадрами исчезающей в пламени толпы любоваться я не хочу… Не хочу любоваться и тремя сидящими на колах злодеями… А вот кадр с собой любимым, стоящим перед камерой с серьезным лицом, мне понравился… Теперь пришла пора ознакомиться с текстом статейки…

Как и следовало ожидать, пшеки остались верными себе: русские в очередной раз обошлись со своим жертвами не только чрезмерно жестоко, казнив еще и всех родичей напавших на посольство, но и показали всему миру свою трусость, проведя казнь в прямом эфире. Где скрывалась причинно-следственная связь между трусостью и прямым эфиром, я в очередной раз не уловил, ну да ладно – решил оставить это на совести авторов статьи. Дальше была напечатана совсем уж лютая дичь: журналюги искренне считали, что казнь должен был проводить лично император Николай III или на крайняк цесаревич Александр Николаевич, но они оба явно побоялись марать руки и доверили проведение акта массового геноцида трем молодым великим принцам во главе с Алексеем Александровичем, за которым уже давно всеми замечены садистские наклонности и полное отрицание ценности человеческой жизни. Возможно, писали авторы, Алексей Александрович сам вызвался казнить испанцев, и косвенным подтверждением этого можно считать поразительное самообладание еще очень молодого человека как во время, так и после проведения массовых убийств.

Твою же бога душу мать!.. Вот же курвы! С огнем же играют! Ладно, что у нас там дальше?.. А дальше у пшеков шла плавная подводка к тезису, вынесенному в заголовок статьи.

Еще одним фактором, указывающим на желание Алексея Александровича провести казнь лично, польские журналюги считали средневековый способ умерщвленья главных злодеев – то, как ловко великий князь обращался с колом, свидетельствовало о богатом опыте молодого человека в подобных «забавах», а значит, делал он это далеко не в первый раз.