Перестать быть панком или умереть

– А что же она не вернулась?

– Ну, во-первых, работа у нее там. Страхование или что-то из той же серии – платят нормально. Во-вторых, – Леха с досадой махнул рукой, – она почему-то думает, что я на нее буду косо смотреть. В последнее время у нас как-то отношения не складываются. Я подозреваю, что она из-за меня возвращаться не хочет. В общем, хрен их, баб, разберешь. Сейчас вроде нашла себе какого-то дядьку возрастного… Не знаю…

Зимин приблизил лицо к фотографии: «Как похожа. И тоже Света».

Музыкант закончил с дарственной надписью и торжественно вручил гостю альбом.

– Спасибо! – поблагодарил Зимин.

На выходе он остановился, его прошиб холодный пот и стало тяжело дышать. Слева от двери, над комодом, висела фотография в черной рамке. Со снимка, сделанного, видимо, лет десять назад, устало улыбаясь, смотрела его бывшая жена – Валентина.

– Иваныч! Иди ложись – я тебе в гостиной постелил, – раздался из глубины квартиры голос музыканта.

– Спасибо, Леша! Я посижу еще немножко, покурю. Что-то не спится…

– Если что-полотенце в шкафу, в ванной там щетка зубная новая. Разбуди, как будешь уходить!

– Ладно! Спокойной ночи!

– Угу! – ответил Леха уже сонным голосом и зашаркал тапками в сторону своей комнаты.

Во сне за Лехой гнались то волки, то собаки. Когда он, уже выбившись из сил, оглянулся, из всех преследователей остался только здоровенный, судя по шерсти с проседью, уже немолодой дворняга с большими печальными глазами. Леха остановился и сжал кулаки, готовясь к схватке, но пес почему-то сменил трусцу на неторопливую поступь, подошел к нему, лизнул руку и засеменил прочь, виляя хвостом.

Леха проснулся и поплелся на кухню – хотелось пить. За окном светало, но фонари еще горели. В их лучах, ярко подсвеченные, кружились лохматые неуклюжие белые хлопья. Высасывая прямо из горлышка чайника остатки живительной влаги, музыкант остановил свой взгляд на аккуратном конверте, прижатом к кухонному столу бархатной коробочкой в виде сердца.

«Иваныч! – подумал Леха. – Неужели проспал?!»

Гостя в квартире не было. Судя по тому, что постель была в том же аккуратно разобранном состоянии, в котором музыкант оставил ее, Александр не ложился.