Призрак из прошлого

Случившееся выбило Софи из колеи. Все прошедшие дни она боролась с нахлынувшими мыслями и эмоциями. В очередной раз признавшись самой себе в совершённой ошибке, она уткнулась лицом в подушку и громко зарыдала. В голове будто что-то плавилось, а тело сотрясали ледяные волны. Она не могла найти для себя достойного объяснения своему глупому поведению, в одно мгновение разрушившему её надежды на счастье.

Сейчас Софи уже была готова всеми мыслимыми и немыслимыми способами вымаливать прощение у Дарена, сделать всё, чтобы доказать ему свою любовь и во что бы то ни стало вернуть свою единственную настоящую половинку. Её сердце было разбито и истерзано. «Зачем судьба послала мне любовь, если я не смогла сохранить её?» – вновь и вновь с горечью вопрошала она себя.

Раздался стук в дверь, и на пороге появилась мать. На её благородном лице лежала тень глубокого страдания. Она тоже была так измучена, словно ходила по бутылочным осколкам и раскалённым углям: говорила тихо, из последних сил стараясь держать себя в руках.

– Софи, милая, прошу, перестань сидеть целыми днями взаперти. Не мучай меня и себя. В конце концов, мужчины этого не стоят. Возьми себя в руки и выше голову! Наверное, тебе надо смириться с тем, что случилось. И мне тоже очень-очень стыдно, что всё так вышло. Не понимаю, что на меня нашло, наверное, это последствия аварии. Софи, поверь, мне больно видеть, как ты изматываешь себя, страдаешь, мучаешься. Я пытаюсь тебе помочь, но ты не хочешь принимать помощь. Ну выслушай меня, прошу!

– Я тебя слушаю, мама, – равнодушно ответила Софи.

– Да, Дарен хороший парень, судя по всему, умный, успешный. Он довольно воспитанный и грамотный, у него, конечно, есть перспективы и, скорее всего, его ожидает хорошее будущее. Но, милая моя, он тебе не пара. Я не вижу его рядом с тобой, у вас мало общего. И потом, он живёт в Америке, и к тому же помешан на музыке. Ты становишься мученицей своих неосознанных иллюзий. Человек искусства часто мечется среди своих идеалов и грёз, пренебрегает необходимыми условностями, поневоле бросается на поиски нового вдохновения, пока всё это беспощадно не сжигает его самого. Так что прекратила бы ты лучше строить иллюзии на этот счёт.

– Мама, о чём ты говоришь? Перестань уже повторять одно и то же, как старая пластинка. Ты хотя бы себя слышишь? Посмотри мне в глаза и повтори это ещё раз. Правда же, самой смешно? Все вокруг говорят, что мы друг для друга созданы и похожи, как две капли воды. А ты почему-то пытаешься доказать обратное.

– Ну постой, не кипятись, солнышко моё, ты сейчас как слепая, ничего кроме него не видишь. Я знаю, ты по уши влюблена, но это… всего лишь порыв, и он пройдёт. Я тебе уже говорила, что ты должна учиться и постепенно забудешь его. Даже хорошо, что он уехал, потому что… потому что он тебе не нужен. Прошу, милая, ради меня, перестань думать о нём.

И так изо дня в день: Стефания твердила одно и то же, умоляла Софи чуть ли не на коленях навсегда забыть про Дарена. Но чем горячее были просьбы матери, тем сильнее сопротивлялась Софи. В конце концов нервы дочери не выдержали, и она взорвалась:

– Мама, да прекрати уже! Что за перспективы ты мне тут рисуешь? Ты уверена, что знаешь мою судьбу и мои желания лучше меня? Ты собираешься учить меня жизни? Очень мило! Ты уже один раз постаралась, когда мне было четырнадцать. А вот сейчас я тебе не позволю вмешиваться в свою личную жизнь, и без тебя отлично справлюсь! Объясни мне, что произошло? Почему ты упала в обморок, услышав имя незнакомого человека? Просто так взяла и потеряла сознание? Очевидно же, что ты знакома с этим человеком! Расскажи мне, кто он? Я хочу наконец узнать эту чёртову правду! И кстати – почему ты никогда не говоришь о моём отце? Кто он такой? Где живёт? Я хочу его увидеть! Почему, почему каждый раз, когда речь заходит о нём, ты уводишь разговор в другую сторону? Почему не отвечаешь честно на мои вопросы? Живой он или нет, всё равно, я имею право узнать правду!

Для Софи это был сложный психологический момент. Она пока что не понимала, что, к сожалению, правда не всегда нужна и уместна. Она порой безжалостно калечит и разъедает душу человека.

– Прости, милая, это единственный раз в жизни, когда я не знаю, что тебе ответить, – растерянно произнесла Стефания. – Я сама про твоего отца мало что знаю. Мы расстались двадцать лет назад, и мне о его судьбе ничего не известно. Твой парень мне напомнил кое-кого из прошлой жизни, я кое-что вспомнила, ну и мне стало плохо. С кем не бывает? Зачем ворошить прошлое, дорогая?

Стефания изо всех сил старалась скрыть правду от дочери. Она пыталась успокоить её разными отговорками, но безуспешно. Дочь упорно стояла на своём. Ей нужна была правда и ничего кроме правды. Поняв, что ей не удастся мирно решить этот конфликт, Стефания серьёзно занервничала. Она как будто написала свой окончательный приговор на гербовой бумаге и зачитала его своей дочери на повышенных тонах, голосом строгой начальницы солидного учреждения:

– Нет и ещё раз нет, Софи, моё решение не обсуждается! Я запрещаю тебе любое общение с этим человеком. Не вынуждай меня забирать у тебя телефон и компьютер! И пожалуйста, не уговаривай меня, у тебя ничего не получится! Я не позволю какому-то никчёмному музыкантишке испортить тебе жизнь. Хватит уже прятаться от самой себя, это всё может очень плохо кончиться. И поставим на этом точку, я устала и больше не могу. Завтра чтоб была в университете!

Положив конец разговору, она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Слова матери обрушились на Софи как стихия, снежная лавина, на пути которой невозможно выстоять. «Лучше провалиться сквозь землю, чем слушать весь этот бред. И это говорит моя собственная мать! Как после этого её любить, жить с ней под одной крышей? Она хочет разрушить моё счастье? Ну уж нет! Я лучше…».

Все последующие дни Софи продолжала сидеть взаперти, игнорируя занятия в университете. Из-за неё мать была вынуждена тоже сидеть дома, пропуская работу в издательстве. У Софи дрожали руки каждый раз, когда она прикасалась к телефону или компьютеру. За несколько дней она написала Дарену в соцсетях больше двух тысяч сообщений, на которые не было ни единого ответа. Эта ситуация с каждым днем всё больше угнетала Софи, превращая её жизнь в настоящее безумие.

Исчезновение любимого, надоедливые нотации матери, серая рутина повседневности, транквилизаторы, которые она глотала пачками, хождение по кабинетам психологов и экстрасенсов безо всякого результата, – такова была жизнь Софи в последнее время. Бедная девушка блуждала в тумане страдания, всё больше теряя желание жить, ибо жизнь её с каждым днём утрачивала всякий смысл. Софи погрязла во мраке отчаяния, от которого, казалось, нет спасения. Все чаще её стали посещать суицидальные мысли, отравляя мозг и затягивая сознание в смертоносную паутину. Это была и не жизнь вовсе, а тягостное, унылое существование.

Так продолжалось около месяца, пока Стефания не осознала, что окончательно теряет дочь. В один из этих непростых дней, собравшись с мыслями, она позвала Софи в свою комнату и со слезами на глазах завела трудный для себя и дочери разговор.

– Милая моя Софи, знай, что ты моя единственная радость, смысл всей моей жизни! И ты даже не представляешь, как долго я готовилась к этому разговору. Целых двадцать лет! Двадцать мучительных лет. Я была уверена, что уже давно сбросила с сердца этот тяжёлый груз, простилась с горькими воспоминаниями и перевернула кошмарные страницы своей жизни. Но, видимо, я ошибалась. Странная штука память – ничего так просто из неё не стирается. Вот и пришёл тот день, когда надо расплачиваться за ошибки. Не зря говорят: если мы делаем кому-то хорошее или плохое, оно рано или поздно отразится и вернётся обратно к нам. И я очень хочу, чтобы ты не повторила мою горькую судьбу.

Она глубоко вздохнула и продолжила:

– Я тогда была ненамного старше тебя, мне было двадцать пять. Жила в Америке на острове Коронадо, училась в университете Сан-Диего. Там совершенно случайно я познакомилась с мужчиной. Правда, не в самых приятных обстоятельствах. Я безумно влюбилась, думала, это на всю жизнь. Как и ты, была в эйфории, на седьмом небе, мечтала о счастье и парила в облаках. Я любила его так искренне, так страстно! Каждым вздохом, каждой клеточкой. А потом оказалась на самом дне, будто рухнула в пропасть с огромной высоты. Боль была невыносимая, как острая бритва, которая ежеминутно пронзала мне сердце. Я была в полном отчаянии, меня окружала глухая пустота, вокруг были какие-то глухие стены, которые ещё и постоянно рушились, и мне всё время буквально не хватало воздуха, я не могла дышать… Да, я задыхалась, умирала, но всё-таки выжила, и выжила потому, что во мне билось ещё одно сердечко, дышала еще одна пара лёгких, которые принадлежали… – Её речь прервал поток слёз. – Принадлежали тебе… моя любимая, единственная, дорогая Софи! Ты вернула меня на этот свет и дала мне второй шанс на жизнь!

Глава 4

1995 год, август, Лос-Анджелес

Лето – это время, когда хочется радоваться жизни и в полной мере чувствовать эту радость. Душа замирает в ожидании чуда и верит, что оно непременно свершится. Неважно где – под голубым небом, в душном городе, среди буйства цветов, в тени зелёной рощи или в саду из белых камелий, – лишь бы почувствовать миг счастья, ощутить дыхание вечности.

Время перевалило за полдень. Вильмонт, ощущая в воздухе альтовый, насыщенный красками и печалью августовский тон, замедлил ход машины, приоткрыл окно и невольно зажмурился от яркого солнца. Ласковый ветер с океана, словно потрескивая от жары, ворвался в салон белого внедорожника и мгновенно заполнил его своим ароматом.

– Чего застыл? – удивился Кристофер. – Мы вроде как опаздываем!

Но Вильмонт будто полностью отрешился от действительности. На него нахлынуло смутное ощущение, подобное дежавю. «Почему каждый раз, когда я приезжаю в этот город, у меня появляется необъяснимое предчувствие?» Сегодня даже небо сияло как-то по-другому, с каким-то необыкновенным лазурным оттенком. Улицы, как извилистые коридоры огромного замка, так и манили отправиться в путь по их причудливым лабиринтам. Пляшущие сполохи солнца, похожего на ослепительный факел, изливали на город потоки зноя. Густые ветви деревьев тихо шелестели, бросая на дорогу необыкновенные, причудливые узоры теней.

В этой странной отрешённости затуманенные глаза Вильмонта неожиданно перехватили пристальный взгляд молодой девушки, словно захмелевшей от ожидания любви, в котором пылал пожар чувственной страсти. Девушка стояла у края дороги, видимо, собираясь пересечь её по переходу.

– Эй, Вильмонт, куда смотришь? Следи за дорогой!

Громкий голос Кристофера мгновенно вернул Вильмонта к реальности. Он с удивлением обернулся на друга и машинально вдавил педаль газа. Огромный железный конь, стоявший в нескольких шагах от пешеходного перехода, громко вздрогнул и рванулся вперёд, как пушечный снаряд.

– Стой! Стой, чёрт тебя возьми! – закричал Кристофер. Растерянный Вильмонт едва успел нажать на тормоз, и машина заглохла прямо посреди перехода.

– Эй, ты что, мать твою, свихнулся? О чём думаешь, чёрт тебя возьми? Смотри, ты чуть не сбил девушку! – продолжал кричать Кристофер.

Вильмонт в потрясении застыл на водительском сиденье. На лбу выступила испарина, перед глазами замелькали чёрные точки. Сердце глухо и сильно стучало. Дрожащей рукой он вытащил из подлокотника бумажную салфетку, вытер лоб и, швырнув салфетку в пепельницу, пулей вылетел из машины. Почувствовав под ногами земную твердь, он опомнился и направился к девушке, которая так и стояла, замерев перед бампером внедорожника. От пережитого испуга она вся тряслась и даже выронила на дорогу какую-то книгу. Нагнувшись за ней, девушка неловко пошатнулась и, если бы не вовремя удержавшие её крепкие руки Вильмонта, упала бы на асфальт рядом с книгой.

– Ох, мисс! С вами всё в порядке? Простите, прошу вас, ужасное недоразумение… Ради всего святого, простите, что заставил вас волноваться!

– Волноваться? Ничего себе! Из-за вашей невнимательности я пережила кое-что большее – настоящий ужас, если вы не поняли! На таких, как вы, нужно заявлять в полицию! – возмутилась девушка и провела ладонью по лицу, будто отгоняя морок.

– Позвольте мне, – Вильмонт заглянул под машину в поиске завалившейся туда книги и поднял её, а вместе с ней – ещё какую-то бумажку. Он, сам того не замечая, сунул бумажку в карман, отряхнул книгу от пыли и бегло прочёл на обложке название: «Паоло Джордано. Одиночество простых чисел».

– Пожалуйста, мисс, вот ваша книга, и простите меня за невнимательность. Понимаете, на меня что-то нашло… когда я увидел вас.

– Пожалуйста, не надо меня успокаивать, лучше уезжайте поскорее. Видите, вы уже привлекаете внимание прохожих, а скоро здесь объявится ещё и полиция. И благодарите бога, если успеете вовремя смыться!

Она достала из сумочки леденец, положила под язык, сделала пару шагов и зачем-то оглянулась. Глаза её широко раскрылись, на лице появилось озорное выражение.

– А вообще-то вы берегите себя, а то вот так и проспите всю жизнь!

Вильмонт немедленно устремился вслед за девушкой и осмелился схватить её за руку.

– Мисс, не уходите! Куда же вы? Постойте! Я хочу вам сказать…

– Эй-эй, мистер, вы что себе позволяете? А ну отпустите мою руку!

Вильмонт повиновался, провожая девушку грустным взглядом, пока она не растворилась в толпе прохожих. От неё остался в воздухе еле уловимый аромат страсти, который безумно кружил голову. В затылке ещё сильнее запульсировало, земля под ногами покачнулась, а мысли утонули в бездонной пропасти чувств.

За внедорожником, перекрывшим дорогу, уже собрался длинный хвост машин. Крики и сигналы водителей, а потом и возмущённые вопли Кристофера вывели Вильмонта из оцепенения. Он открыл дверцу, завёл машину и направился к намеченной цели – Конвеншн-центру, где проходила международная выставка по инвестициям в недвижимость. В машине Вильмонт долго молчал: ему было неловко от всего случившегося. Время от времени улыбаясь собственным мыслям, он подглядывал то на всё ещё сердитого Кристофера, то на поднятую с дороги визитку, на которой было напечатано «Луиза Диалло. Библиотека Мишен Вэлли, 2123, Фэнтон парквэй, Сан Диего», и номер телефона.

Спустя две недели

Всё это время Вильмонта не покидала мысль о чуть не сбитой им незнакомке, и он то и дело порывался набрать её номер. Но каждый раз сомнения снова побеждали, и он оттягивал момент. Вот уже год прошёл с тех пор, как он расстался со своей девушкой, и всё это время оставался неуязвимым для женщин, старательно избегая их настойчивых атак. Ему надоели бездарные интрижки и череда случайных связей с неинтересными, алчными женщинами, которые от одного прикосновения теряли голову и на первом же свидании раскрывали самые сокровенные секреты (или, возможно, делали вид, что раскрывали). Хотя с каждой из них он обращался достойно, мечтая испытать хотя бы отблеск той нежности, которую он испытывал в далёкой юности к девушке из колледжа по имени Мишель.

В один прекрасный день, когда в сознании окончательно засела мысль начать поиски незнакомки, Вильмонт решил больше не откладывать и отправиться в Сан-Диего. Он чувствовал в душе какой-то осадок вины из-за почти совершённого наезда на девушку и надеялся только на свою удачу и слепое везение. Уточнив график работы библиотеки, он решил не торопиться и приехать ближе к вечеру. Но получилось так, что он выехал из Лос-Анджелеса довольно поздно и не подумал о возможных пробках, поэтому до Сан-Диего добрался с опозданием. Добравшись до Фэнтон парквэй лишь к половине восьмого вечера, он стал судорожно искать в ряду зданий, обрамлявших оживлённую площадь, библиотеку Мишен Вэлли. Вскоре удача улыбнулась Вильмонту – он стоял перед зданием весьма необычного дизайна. Вильмонт окинул его заинтересованным взглядом, испытывая странное волнение, и с оглушительно бьющимся сердцем двинулся навстречу неизведанному. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз был так взволнован и счастлив.

Перед ним распахнулись двери библиотеки. Наверное, из-за чувств, которые он испытывал, ему показалось, что это лучшая библиотека на свете. Длинная галерея на первом этаже вела в просторный зал с высоким куполом, представляющим собой настоящее произведение искусства, по периметру которого шла вереница окон. В центре зала возвышались уникальные колонны, похожие на деревья с подвешенными к ним металлическими пластинами. Вдоль стен тянулись многоярусные стеллажи, шкафы, заполненные десятками тысяч книг. Цветовая палитра книжных переплётов привлекала клиентов, подолгу задерживая их в читальном зале и заставляя пролистывать книгу за книгой. Подняться на верхний этаж, откуда открывался удивительный вид на город и гладь реки Сан-Диего, Вильмонт не успел. Оказавшись перед длинным столом для выдачи книг, он надеялся встретить свою таинственную Луизу и ещё раз попросить прощения за недостойный поступок. Его взгляд бегал по шкафам, столам и полкам в поисках хоть какой-то надписи с её именем – Луиза Диалло.