Греховные поцелуи

– Вы очень внимательны, Джордж. Да... Я была бы вам признательна.

– В десять тридцать? – спросил Лаурентис.

– Я буду готова... Спокойной ночи, Джордж.

– Приятных снов, Джилли... – откликнулись на другом конце провода.

Приятные сны...

О, если бы только она могла быть в этом уверена! Прошлой ночью ее преследовали кошмары. Все выглядело так живо и реально, будто она находилась на борту «Генерала Слокума» в то роковое июньское утро 1904 года, когда ее прадедушка погиб смертью героя у кормы горящего парохода.

Джильберта позвонила и заказала легкий ужин в номер. Она ела за столом у окна, выходящего в парк. Яркий блеск и зелень напоминали сказки, которыми дедушка Джильберты давным-давно развлекал ее. Это были, истории из его собственного детства.

Он с родителями – Тарой и Сэмом Пайк – недолго жил в Нью-Йорке, и его первые воспоминания о самом нежном периоде жизни были связаны с парком, укрытым в первое утро Рождества ослепительным белым снегом. Его память хранила миниатюрные фигурки, катавшиеся на коньках по пруду, за которыми он наблюдал из окна; пар, клубившийся из ноздрей полицейских лошадей. Но, главное, Нью-Йорк был для Питера Пайка символом трагедии. Именно таким он казался сейчас и его внучке Джильберте.

Покончив с едой, Джилли приготовила себе изрядную порцию виски с содовой, забралась в постель и принялась за свою книгу в бумажной обложке. Но когда заметила, что в десятый раз читает одно и то же предложение, отбросила книгу, пошла в ванную, приняла таблетку снотворного и вернулась в постель. Последнее, что вспомнила Джильберта, прежде чем забыться сном, была строка из «Макбета»: «...Сон, смерть земных тревог...»

Глава 12

Тара Де Бирс Пайк и ее трехлетний сын Питер сопровождали тело Сэмюэла Пайка в Колорадо. Согласно его пожеланиям, он был похоронен на горе, где они с Тарой впервые встретились в ужасный буран 1898 года.

Тара переехала в особняк дедушки и бабушки, расположенный за пределами Силвер-Сити. В свои семьдесят пять лет Ларс Де Бирс был по-прежнему председателем корпорации, но полномочия по руководству гигантским промышленным комплексом оставались в руках его сына Нилса. У Минны Де Бирс, как и у ее мужа, в семьдесят два года было отличное здоровье, и они много путешествовали вдвоем. Что касается их дочери Карен, ей было сорок шесть лет, она по-прежнему оставалась красавицей и могла бы десять раз выйти замуж, если бы женихов не отпугивало состояние ее психики. Как в свое время Карен отказалась принять смерть Роберта Паркера, отца своей дочери, так и теперь она не смогла поверить в смерть ее мужа Сэма Пайка.

Однажды вечером, вскоре после возвращения Тары в Колорадо, Карен объявила за ужином:

– Я только что получила письмо от твоего отца, и ты ни за что не догадаешься, что произошло. Представь себе, в Лондоне он столкнулся с Сэмом в одном фешенебельном лондонском клубе. Они прекрасно провели время вместе.

Маленький Питер смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

– Бабушка, папа умер, он на небесах, – промолвил он.

Карен рассмеялась и погрозила внуку пальцем.

– Как ты можешь так говорить, Пити? Типун тебе на язык!

Питер начал было протестовать, но Тара заставила его замолчать.

– Заканчивай свой обед, и закроем эту тему. Ты тоже, мама.

Обидевшись, Карен и Питер молча продолжили трапезу. После обеда Тара и ее дядя удалились в библиотеку побеседовать за кофе и бренди.

– Я понимаю, что рано об этом спрашивать, Тара, но когда ты думаешь вернуться к работе? – спросил Нилс.

– Я не сторонница длительного траура. Могу приступить к работе в понедельник утром, – ответила Тара.

Нилс широко улыбнулся.

– Это лучшая новость, которую я слышал за три года! – воскликнул он. – Ты знаешь, я работал как каторжный с тех пор, как вы с Сэмом уехали в Нью-Йорк. Раз ты снова в порядке, я подумал, может быть, следует повезти Марджери и детей в отпуск за границу.

– Ты, безусловно, заслужил это. А работа пойдет мне только на пользу. – Она поднялась. – Решено. Первое, что я сделаю завтра, это постараюсь нанять няню для Питера.

Нилс в замешательстве посмотрел на нее.

– Мама и бабушка прекрасно позаботятся об одном маленьком мальчике, – удивленно заметил он.

Тара поморщилась.

– Я думаю обо всех этих путешествиях, которые совершают бабушка с дедушкой. Пити оставался бы наедине с мамой, а то, что она говорила сегодня вечером об отце и Сэме... Считаю, небезопасно для впечатлительного ребенка долго находиться под действием такой фантазии. Я знаю об этом по собственному опыту. Знаешь, было время, когда я действительно верила тому, что никогда не вижу своего отца только из-за его постоянных поездок.

На спокойном лице Тары появилось страдальческое выражение. Она проглотила ком в горле и продолжила:

– В тот день, когда погиб Сэм, со мной случилась ужасная вещь. Мне сказали, что он утонул, но я отказывалась в это поверить. Я была полна решимости не принять это. Помню, как я взяла на руки Пита и пошла по берегу, бормоча, что встречу Сэма немного позже. Позволь мне сказать тебе, Нилс, это был опасный момент. Потребовались все мои душевные силы, чтобы изгнать демона, который старался овладеть мной, – призналась Тара.

Нилс встал и положил руку на ее плечо. От огорчения на его лице появились глубокие морщины.

– Моя бедная, дорогая Тара! Через какой ад тебе пришлось пройти! Спасибо Господу, что он дал тебе такие душевные силы, которых так недоставало моей сестре.

– Я люблю маму, но не хочу, чтобы она воспитывала моего ребенка, – твердо сказала Тара.

– Я понимаю тебя и полностью согласен с тобой. Этим займется няня, – поддержал Нилс племянницу.

В следующем году Тара с головой ушла в сложные дела «Де Бирс мэннинг энд девелопмент корпорейшн». В течение трех месяцев, когда Нилс с семьей находился в Европе, она приняла управление компанией и единолично принимала решения, взвалив тем самым на себя огромную ответственность.

– Это не может бесконечно продолжаться, миссис Пайк, – однажды утром предостерегла Тару ее личный секретарь. – Посмотрите на себя, вы такая изнуренная и бледная.

– Я чувствую себя превосходно, Дорис. В самом деле превосходно.

– У вас три секретаря, и мы втроем не можем за вами угнаться. Знаете пословицу: «Одна только работа без забав превращает Джека в тупого ребенка».

Рассмеявшись, Тара продолжила подписывать деловые бумаги, лежавшие перед ней на письменном столе.

– Я никогда не буду тупым ребенком, дорогая, – заверила ее Тара.

– О, вы понимаете, что я этим хочу сказать, – ответила секретарша и как бы вскользь лукаво спросила: – Этот красивый профессор Девайн придет сегодня днем? Он записан у меня в календаре.

– В таком случае полагаю, что придет.

Дональд Девайн был горным инженером, который в качестве консультанта работал в разных фирмах, в том числе у Де Бирсов. Высокий и худощавый, с копной седых волос, из всех холостяков штата Колорадо он пользовался наибольшим успехом среди жаждущих выйти замуж. Одно время они с Тарой были объектом горячих сплетен в офисе. Дональд Девайн неоднократно делал попытки начать романтические отношения, однако она вежливо, но твердо их отклоняла.

Со смертью Сэма огонь ее страстной натуры угас, и Тару это устраивало. Только после того как Нилс вернулся из Европы и ее нагрузка на работе сократилась наполовину, Тара снова стала думать о светской жизни. И когда Дональд в очередной раз заговорил с ней о своих чувствах, вдова наконец-то его выслушала. Был канун рождества 1905 года. В доме Де Бирсов устроили небольшой вечер. Дональд и Тара грелись у огромного камина в небольшой гостиной, потягивая горячий пунш и прислушиваясь к веселому потрескиванию огня в камине и завыванию ветра за окном.

– Не понимаю, почему я так мучаюсь и унижаюсь, но, как собака Павлова, я не могу контролировать свои рефлексы. Итак, миссис Пайк, я еще раз прошу вас не отказать мне в удовольствии, которое мне доставит ваше общество на большом праздничном котильоне в Джорджтауне.

Тара улыбнулась ему, глядя поверх своей чашки.

– Спасибо, я принимаю ваше приглашение, профессор Девайн.

От неожиданности он открыл рот и выронил чашку, пролив пунш на рубашку с гофрированной вставкой на груди и на смокинг.