Сколько стоит любовь?

– Хм… – пробормотал Барнаби. – Что ты думаешь о мисс Даллинг? Она действительно интересуется реестром из-за чудаковатой тетки?

Диллон выглянул в окно, любуясь живописным закатом.

– Я считаю ее прожженной лгуньей, постоянно балансирующей на грани правды. Заметь, она говорит неправду только в случае крайней необходимости.

– Таких сложнее всего уличить, – согласился Барнаби.

– Именно. А что удалось узнать тебе?

– Ирландец, темноволосый, высокий, худой, лет двадцати пяти. Больше мне никто ничего не смог сказать, хотя один старик считает его разорившимся аристократом.

– Я знаю всех ирландских тренеров и владельцев конюшен в этом сезоне, по крайней мере с виду: ни один не подходит к этому описанию.

– Как и прелестная мисс Даллинг, он не обязательно связан с чьей-то конюшней. Может, он имеет совершенно иное отношение к этим событиям.

– Верно. Ты узнал что-нибудь о неудавшихся взломах?

– Только то, что это место – подарок для любого грабителя. Оно очень далеко от дороги и к тому же скрыто густыми деревьями. Легче легкого приблизиться к нему ночью. В первый раз он пришел неподготовленным: попытался влезть в одно из окон, но не сумел сломать защелки и удрал, заслышав шаги ночного сторожа. Во второй раз ему удалось проникнуть в кухонное окно, но дверь оказалась закрытой снаружи на засов, так что ему снова пришлось ретироваться. В последний раз он разбил стекло и вломился в коридор. Стал шарить на полках, но споткнулся о ящик. Ночной сторож примчался на шум, и грабитель поспешно бежал.

К несчастью, сторож не смог внятно его описать. Разве что рост, сложение и цвет волос. Судя по тому, как он резво бегает, можно предположить, что это и есть тот молодой ирландец.

– Готовится что-то нехорошее. Ты, я, комитет, все мы это знаем, но, кроме предположений и подозрений, у нас ничего нет. Нужно изловить этого ирландца. Только он сумеет пролить свет на все, что происходит.

– Я согласен, – кивнул Барнаби, – но как?

– Ты сам сказал, что это место – подарок для грабителей. Ему удалось трижды подобраться так близко, возможно, он еще вернется. Что, если мы предложим ему соблазнительную приманку, подождем, пока он сделает ход, и появимся на месте преступления?

– Что ты предлагаешь?

– Поскольку он успел побывать в кабинетах, значит, знает, в каком крыле хранится реестр. Он использует деревья для прикрытия, чтобы обойти дом и удостовериться, где пребывает ночной сторож, а заодно проверить, не работает ли кто-то допоздна. Мой кабинет – угловая комната. Что, если он, придя сегодня, обнаружит, что это окно слегка приоткрыто?

– Полетит сюда, как мотылек на огонь, увидит, что это кабинет, и… – ухмыльнулся Барнаби.

Диллон мрачно улыбнулся:

– И, подобно мотыльку, обожжет свои крылышки.

Поздно вечером Прис соскользнула с седла на опушке леса, позади здания «Жокей-клуба». Бледный полумесяц был затянут облаками, почти не пропускавшими света. Под густыми деревьями царил мрак. Было темно и страшно.

Подавив дрожь, она решительно выкинула из головы глупые фантазии и привязала кобылу к низко нависшей ветке.

Прис углубилась в заросли. В мужских бриджах, сапогах, куртке, с платком на шее и в мягкой широкополой, низко надвинутой на лоб шляпе, под которой укрывались волосы, она вполне могла сойти за молодого конюха. В Ньюмаркете их хоть отбавляй.

Она всматривалась вперед: кто знает, какому мошеннику вздумается пробраться в «Жокей-клуб»?

Между стволами уже виднелось здание из обветренного, потускневшего красного кирпича. Только белые оконные рамы поблескивали в случайно пробившихся лучиках лунного света.

Ей вспомнился разговор с Юджинией. Странно, но она действительно знала, о чем думает Рас. Из последнего письма было ясно, что пока брат не знает, что представляет собой реестр и каким образом он связан с задуманной Харкнессом аферой.

Возможно, именно у него Кэкстон и его дружок услышали ирландский акцент. Им наверняка показалось подозрительным, что два человека с одинаковым произношением и даже с одними и теми же интонациями справляются о реестре, да еще на протяжении очень короткого отрезка времени. Неудивительно, что Кэкстон насторожился, опасаясь какого-то подвоха.

Они могли заподозрить Раса, и тут явилась она. Кэкстон скорее всего посчитал ее соучастницей. Но невзирая ни на что, она должна взглянуть на реестр. Только после этого она узнает столько же, сколько Рас, а может, и больше.

Судя по тому, как плотно сжимал губы Кэкстон, характер у него не из легких. И ошибок он не прощает. Так что не стоит тратить время, обхаживая его клерков. Только в том случае, если все другие способы будут исчерпаны.

Она молилась о том, чтобы Рас пришел сюда сегодняшней ночью. Все, о чем она просила Бога, – дать ей возможность взглянуть на реестр и найти брата, увериться, что, несмотря на все беды, он жив, здоров и в безопасности…

Добравшись до опушки, она прислонилась к стволу толстого дерева и медленно осмотрела здание. И при этом мысленно соотносила вид снаружи с теми деталями интерьера, которые успела заметить только вчера. Кэкстон упоминал, что реестр – это часть архива, а значит, томов должно быть несколько. Но она была уверена, что самый последний наверняка хранится в его кабинете, на одной из полок.

Все, что ей необходимо, – один пристальный взгляд. Вполне достаточно, чтобы убедиться, в чем состоят «конфиденциальные детали».

Угловое окно справа, то, что ближе всего к ней, было приоткрыто на несколько дюймов. Ее мозг лихорадочно заработал. Она прикинула расстояние от центра здания, где находился холл, мысленно прошлась по коридору, ведущему в кабинет Кэкстона, где было открыто окно.

В душу закралось подозрение.

Прис снова взглянула в сторону окна, и ей стало еще больше не по себе. Так ли уж случайно Кэкстон оставил окно открытым?!

Легкое движение на другом конце здания привлекло ее внимание: едва заметная тень мелькнула и мгновенно растворилась в мрачном лесу. Прис снова взглянула на открытое окно и осталась на месте, неподвижная, едва дыша, становясь одним целым с ночью.

Явная ловушка! И чья это тень? Раса? Или несущего вахту Кэкстона? Несмотря на его элегантность и изысканный вид, он не погнушается маячить в кустах темной ночью, готовый схватить всякого, кто посмеет вторгнуться в его святилище.

Она напряглась, пытаясь расслышать любой звук, любой шорох, легкий треск, щурясь в темноте, чтобы различить хоть какой-то знак чужого присутствия.

И увидела фигуру, медленно крадущуюся в ее сторону. И хотя мысли беспорядочно метались, она так и не шевельнулась. Если это Рас… поймет ли он, что открытое окно – ловушка?

Но что, если даже в этом случае у него хватит безрассудства полезть в нее?

Воцарилась тишина, полная и абсолютная. Стук сердца громом отдавался в ее ушах. Она больше не видела и не слышала неизвестного. Минуты тянулись, как часы. Глаза от напряжения заслезились, она сморгнула.

Из кустов в ярдах пятнадцати от нее поднялась темная фигура. На большой поляне, за клубом, появился мужчина.

Прис мысленно выругалась. Света было недостаточно, чтобы ясно увидеть его лицо.

Незнакомец замедлил шаг, огляделся, сунул руки в карманы.

И тут Прис его узнала.

Вскинувшись, она открыла рот, чтобы остановить брата…

Еще один мужчина, с золотистыми волосами до плеч, выскочил из укрытия и кинулся к Расу.

Прис охнула, но Рас, услышав шаги, повернулся навстречу. Выбросив вперед ногу, он встретил друга Кэкстона пинком в ребра. Тот пошатнулся, но в следующий миг бросился на Раса.

Прис, хорошо знавшая брата, рассудила, что он выйдет победителем в поединке, и поэтому продолжала держаться в тени.

Громкие проклятия и внезапное движение справа заставили ее развернуться.

Чуть подальше в лесу скрывался еще один соглядатай. Кэкстон! Он бросился на помощь приятелю.