Когда рассеется туман. Книга 2

– Скажу честно, я долго думал над этим вопросом. С тех самых пор, как ты окончила колледж. Теперь я понимаю, что нужно было уехать ещё тогда… Я ждал, что всё наладится, но стало ещё хуже… Я не уезжал лишь из-за тебя…

– Почему ты молчал раньше? По-моему, ты всегда был против переезда туда?

– Я передумал.

– Я так понимаю, что ты уедешь в любом случае? Не важно: со мной или без меня?

– Я не могу насильно увезти тебя, Ева! Поэтому прошу подумать! – в его голосе снова появляются нотки раздражения.

– Тогда мой ответ – нет…

Тимур соскакивает со стула, взъерошив свои волосы. Начинает расхаживать по кухне туда-сюда, сжимая руки в кулаки. Кажется, я начинаю понимать именно сейчас, почему мы не можем найти контакт друг с другом. Мы хотим от жизни и от партнёров совершенно разного. Он хочет, чтобы я безоговорочно следовала за ним туда, куда он поманит пальцем, делала то, что он говорит, молча и без скандалов. А мне нужен человек, который на любое моё “нет” скажет “да”, закинет моё непослушное тело в чемодан или багажник автомобиля и увезёт с собой. А Тимур будет просто расхаживать по комнате, рвать на себе волосы и переваривать то, что я сказала. Потом уйдёт, хлопнув дверью, надеясь на то, что я одумаюсь. К сожалению, это не работает.

– Спокойной ночи, Ева! – прервав свою бесполезную ходьбу, бросает Тим. – Я даю тебе на раздумье ещё месяц. Если за это время ты не изменишь своё решение, я уеду без тебя.

Он демонстративно уходит, и я слышу, как с гулким треском закрывается дверь в спальню. Опускаю голову, глядя на свою перебинтованную ладонь.

– Я не изменю своего решения, Тим… Ни через месяц, ни через два… Даже спустя пол года… – шепчу я одними губами.

Глава 7

Ярослав

– Улыбнись, братик! Сегодня замечательный день! День твоего рождения! – почти визжит сестричка, когда я открываю дверь автомобиля.

Я падаю на пассажирское сидение, пока София беспрестанно щёлкает затвором фотокамеры на своём телефоне.

– Может, хватит? – бубню я, уткнувшись в лобовое стекло, в ожидании того, что она, наконец, наиграется в фотографа, и мы поедем.

– Фу! Какой скучный! Если ты будешь так дуться весь сегодняшний вечер, то обещаю больше никогда в жизни не организовывать тебе ни одной вечеринки!

– Вообще-то, это была твоя идея, а не моя. Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь, – фыркаю я.

Сколько я себя помню, никогда не любил отмечать свои дни рождения. Родители в детстве часто закатывали вечеринки в нашу честь, приглашали семейные пары, которые приводили с собой своих отпрысков, большинство из которых я видел впервые в жизни. Всё это было настолько пафосно и наигранно, что не доставляло абсолютно никакого удовольствия. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я заявил родителям, что никаких дней рождений для меня организовывать не нужно. Тогда мне здорово влетело от отца, и я услышал много нового о себе и о своём дрянном характере, в котором нет благодарности за то, что они для меня делают.

– Во-первых, я не помню ни одного твоего дня рождения. Я имею ввиду с гостями и подарками, как положено. А во-вторых, тебе нужно развеяться и прийти в чувства, иначе ты превратишься в старую плесень.

– Последнее моё день рождения я отмечал в тринадцать лет. Тебе было всего три года, поэтому не удивительно, что ты этого не помнишь.

– Кстати, почему ты так не любишь его отмечать? Ты никогда не говорил мне об этом.

– Думаю, не стоит это обсуждать именно сейчас, иначе вечер пойдёт на смарку. Может, поедем уже? Нужно заскочить в офис по дороге. Я могу сесть за руль, потому что ты только и делаешь, что тараторишь без умолку.

– Это не прокатит, любимый братец, – говорит София, трогаясь с места.

– Тебе не кажется, что это слишком? Ты забрала у меня мой автомобиль, и теперь я вынужден постоянно тебе названивать, когда мне нужно срочно куда-то ехать. А дозвониться до тебя – как до президента, – бурчу я, вцепившись в ручку двери. Ездить с Софией – то ещё приключение. Она гоняет, как бешеный дальнобойщик. Даже не знаю, что страшнее после аварии: сесть самому за руль, переборов свой страх, или сесть в машину, за рулём которой любимая сестричка.

– Считай это своим наказанием за угон папиного автомобиля, который, между прочим, в десять раз дороже твоего ведра с болтами, и за вождение в нетрезвом виде. Думаю, это наказание справедливое, с учётом того, что ты остался цел и почти невредим после того, как покувыркался по асфальту несколько раз. Кстати, почему ты не поменяешь машину?

– А чем тебе эта не угодила?

– Ну, ты можешь позволить себе гораздо круче.

– Могу, но не хочу. Меня и эта вполне устраивает.

– Жаль…

– Слушай, если тебя не устраивает мой автомобиль, просто отдай мне ключи. Это будет справедливо. В папином гараже есть гораздо круче, как ты любишь… – расплываясь в широкой улыбке, как у Чеширского кота из “Алисы в стране чудес”, говорю я.

– Нет. И это обсуждению не подлежит, – качает София головой.

– Я теперь пожизненно должен пользоваться услугами водителя?

– По крайней мере до той поры, пока я буду уверена в том, что ты не сядешь в неадекватном состоянии за руль. Пока не начнёшь вести себя хорошо. А сегодня твой день рождения, поэтому тебе можно пропустить пару стопок, а я буду спокойна, потому что ключи у меня. Кстати, зачем тебе в офис? Мы можем обойтись как-то без этого?

– Я оставил там свои запонки, – поднимаю я руки кверху, чтобы продемонстрировать их отсутствие.

– Ты серьёзно? Мы делаем такой круг из-за твоих дурацких запонок? У тебя они одни? Можно заехать в магазин по пути и купить новые. Так будет гораздо проще.

– Я хочу именно те запонки, – отрезаю я. – И раз уж ты вызвалась быть моим водителем, придётся терпеть и ехать туда, куда я скажу.

– Понятно! Ты просто решил меня позлить! Хорошо, мы съездим за твоими запонками в офис. А ключи от машины ты не получишь всё равно! Даже не мечтай!

– Посмотрим, София, на сколько хватит твоего терпения, – продолжаю улыбаться я.

Она фыркает, вдавив педаль в пол, и меня вжимает в кресло.

– Эй, поосторожней! Не мешок картошки везёшь! – начинаю паниковать я.

– Это профилактика страха после аварии.

– Надеюсь, мы доедем до вечеринки целыми, а не по частям. Я не планировал умирать в свои тридцать один.

– То есть, в тридцать – ты планировал? – ехидничает София, лавируя между автомобилями.

– Это вышло случайно. А ты гонишь специально! После такой езды мне придётся вернуться домой, чтобы сменить загаженные брюки. И да! Я не хочу новые из магазина, я хочу те, что висят дома!

София сбавляет скорость, и я мысленно ставлю галочку напротив своего имени в табличке очков. На этот раз она сдалась, но на самом деле её не так просто сломать. Она ещё более упёртая, чем я, поэтому добиваться ключей от своего авто мне придётся упорным трудом.

Когда сестрёнка резко тормозит у здания офиса, мой желудок готов вывернуться наизнанку, но я не подаю вида, с гордостью отцепляю ремень безопасности и выхожу из машины, бросив через плечо:

– На этом же самом месте через пятнадцать минут.

– Через пять! Иначе я уеду, а тебе придётся вызывать такси! – кричит мне вдогонку София, но я перекрываю её вопли, захлопывая дверь автомобиля, и шагаю в сторону входа в офис.

Пятница. Конец рабочего дня. Многие уже ушли домой, торопясь к своим супругам и детям. Большой муравейник медленно погружается в тишину. Именно это время я люблю больше всего. Никто не снуёт туда-сюда, не мешает звонками и просьбами, не задаёт глупых вопросов, ловя тебя в коридоре. Последнее раздражает больше всего. Самое главное, все сотрудники офиса давно уяснили, что поздравлять меня с днём рождения – себе дороже. После нескольких таких поздравлений, за которыми последовало публичное увольнение, они чётко зарубили это себе на носу. Поэтому я спокойно прохожу мимо стойки администратора, услышав лишь неловкое “здравствуйте” в свой адрес, и захожу в лифт, доставая из кармана те самые запонки, ради которых София проехала столько лишних километров.

Я не плохой брат. Просто сегодня, как никогда раньше, мне хочется её позлить. Потому что она устроила эту вечеринку, и не хочет отдавать мне автомобиль, без которого я чувствую себя несколько неловко. Раз уж мы приехали, сделаю вид, что действительно забыл запонки в кабинете. И у меня будет хотя бы пять минут, чтобы выдохнуть перед тем, как окунуться в “безудержное веселье” этого вечера.