Маскарад жизней

Объектив выхватил красивого мужчину, лениво следящего за происходящим в помещении. Он повернул голову в сторону камеры, улыбнулся, чуть прищурив серые с поволокой глаза.

У Олеси враз высохли слезы и приоткрылся рот, настолько мужчина поразил своей импозантностью. Костюм на нем сидел, как влитой. От произведенного на нее эффекта, она аж присела на диване, оценивая девушку с мужчиной.

– Это он пошел к дивану, – с придыханием прокомментировала Милена. – А я его подруге Элине помогала выбирать платье. Как она сказала, они завтра должны быть на каком-то приеме. Классная она, да? – восторг, без единой нотки зависти, звучал в ее голосе.

Громкий рев Олеси отвлек от просмотра видео мать и сестру. Слезы текли уже ручьем из глаз несчастной.

А разрыдалась она от неосуществимости быть с нормальной речью. Но больше всего ее взволновало желание быть Элиной, рядом с этим красавцем, от чего сильно разболелась голова, как будто в нее втыкали иголки. Видение, что это она порхает по салону, и вся такая счастливая говорит без единой запинки в речи, так и не покидало ее даже в момент истерики.

– Там пустырник в аптечке должен быть, принеси, Милена, – попросила Амалия Георгиевна, и присела рядом с дочерью. Обняла ее и прижала к себе.

Олеся насколько была красива, настолько и несчастна. В возрасте 5 лет в деревне у бабушки умудрилась попасть под электрический ток от радиоточки. Электрики, уходя на обед, набросили моток проводов на их забор, а проходившая рядом Олеся заинтересовалась и протянула правую руку потрогать. Протянула и так зацепилась, независимо от своего желания. Кричала, плакала, но только шокированная подруга была свидетельницей ее трагедии, стоя рядом и не зная как поступить. Олеся смогла чудом додуматься свободной левой рукой, по одному отгибая прилепившиеся пальчики правой ладони, освободиться. Упала на землю, и безмолвно осталась лежать так, пока, услышав детские крики, не сбежались взрослые. Сколько минут она находилась под воздействием напряжения – неизвестно. Но это обернулось для Олеси полной потерей речи на время и страхом оставаться одной. Со временем последний прошел, но восстановленная речь стала с дефектом.

В первом классе в первый же день учебы одноклассник, попытавшейся заговорить с красивой девочкой, увидев, что она никак не может ему ответить, мычит, спросил широко улыбаясь:

– Ты что, дебилка? – Увидев округленные в молчаливом удивлении глаза Олеси, – начал кричать, – дебилка, дебилка.

Это было концом начала школьного общения Олеси со сверстниками. Благо экзамены сейчас сдавать нужно письменно, поэтому и без разговоров с одноклассниками, отучилась в школе.

В объятиях матери девушка почувствовала себя под защитой, и на нее нашло и без пустырника успокоение.

– Лесечка, давай ты еще походишь к логопеду, – умоляющим тоном попросила ее мать.

Олеся вскинулась. Спокойствие вновь покинуло ее.

– Н-нн-нет! Я, я устала ходить. Все б-б-без толку.

– Тихо, тихо, – притянула ее к себе Амалия Георгиевна, и поднесла к ее губам бокал с пустырником. – Выпей, детка. – Олеся сделала пару глотков, – и завтра сходи на прием к травматологу, – посоветовала ей мама, – возьми больничный. А я позвоню тебе на работу, скажу, что ты заболела.

Леся с облегченнием кивнула головой.

– С-с-спасибо, мама. П-пойду к-к себе.

Амалия Георгиевна после ухода дочери уставилась на темный экран телевизора с мыслями, как же вылечить дочь от заикания. По специальности она была математиком, и ко всему у нее был прагматичный точный подход. Лечили дочь традиционными способами. Врачи, логопеды, психологи. 17 лет. Сейчас она размышляла, а права ли была, что не прибегла к бабушкам-ведуньям. Возможно страх так и не прошел, иначе заикания не было бы. В таком состоянии застал ее Олег Викторович. Это был мужчина 48 лет, высокий, подтянутый, стройный. Он всегда следил за собой и представлял интерес для противоположного пола. Но ему, кроме своей Лиечки, никого не надо было. Работал он главным инженером на заводе, в администрации, которой теперь трудилась и его дочь.

– Лия, – улыбнулся, обратившись к жене, – содержательный фильм? – пошутил он.

Амалия поднялась с дивана.

– Олеся хочет уйти с завода.

– Как же так?! – с досадой проговорил он. – Почему? – но вопрос был риторический. – Мне пришлось пройти через столько людей, чтобы ее взяли на это место. Ей ведь там даже и разговаривать много не надо!

В это время по коридору в кухню шла Олеся и услышала слова отца. На ее глаза мгновенно от обиды навернулись слезы. Она остановилась напротив двери в зал. Родной отец делал, чтобы она еще больше была в изоляции, понимая, что в ней есть ущербность. Амалия заметив ее, перевела взгляд, Олег Викторович оглянулся.

– Т-т-ты, п-п-папа меня н-н-никогда не любил, – выкрикнула она, – ненавижу, – четко произнесла она, глядя на него сквозь залитые слезами глаза. В голове снова на мгновение возникла адская боль, и тут же отпустила.

– Что ты говоришь, дочь! – произнес ошеломленный Олег. Но понимал, что вывод сделан из того, что он очень мало уделял время дочери. Часто выходило так, что даже если он и общался с ними, то больше с Миленой. Та могла тут же ответить, спросить, попросить, всегда улыбчивая. Чаще старшая сестра говорила за младшую. А та просто в согласии или в отрицании кивала головой.

Олеся развернулась, и побежала в свою спальню, забыв о ноге. Да и не болела она, болела ее душа.

Упала на свою кровать, и поджав ноги в позе зародыша, продолжила лить слезы. Никто к ней не подходил, пожалеть ее, от этого ей стало еще больше обидно. Никому в семье она не нужна.

Олег, пошедший за дочерью, был остановлен женой.

– Погоди, не ходи. Она сегодня как пришла с работы, так и на взводе. То успокоится, то опять в истерике. Мы начинаем с ней разговаривать, а она переворачивает наши слова по-своему. С эмоциями не справляется. Пусть сама с собой придет в примирение в начале.

– Что на нее нашло вдруг?

– Видимо, накопилось. Молчала, молчала и вот взрыв. Успокоится, поговорим с ней, где ей хотелось бы работать, – устало вздохнув, сказала Амалия.

Ужин прошел без Олеси. На приглашение Милены, она молча развернулась на кровати в сторону стены и накрылась покрывалом с головой.

Обычного общения за столом между членами семьи в этот вечер не было. Сказывалось отсутствие Олеси, хотя она обычно отмалчивалась. Каждый думал о своем, но мысли обязательно была связаны с ней.

Желание помочь справится с ее недугом было у всех.

Амалия уже наметила план, узнать кто занимается нетрадиционными методами лечения заикания.

Олег Викторович понимал, что в женских мыслях он профан, и надеялся, что жена сможет найти способ решения проблемы, а он подключится.

Милена знала, что младшая сестра любит рисовать модели одежды. Возможно стоит ее привлечь в свою сферу. Вместе с ней Лесе будет легче работать.

У Коли, думающего только о том, как бы применить на практике приемы бокса, которые он включал в игре на компьютере, проскользнула мысль, а может сильно напугать сестру, и она перестанет заикаться. В их секции был мальчик, которого побили на улице, и он боялся ходить один, пока его не научили драться, чтобы уметь защищаться.

Олеся нарыдалась, но легче не стало. Причина ее бед оставалась при ней и она не знала, как ее устранить. Все эти логопеды, врачи, психологи хорошо говорили, советовали, рекомендовали, но так и не решили ее проблему, как она не старалась. У нее, как будто кто-то в голове повесил замок и не давал его раскрыть.

Она слышала, как вошла в спальню сестра, затем мама. Они не разговаривали, но спиной чувствовался их вопрос незримый диалог, вопросительные взгляды на нее и друг на друга.

Когда раздалось ровное дыхание уснувшей Милены, Олеся встала, расстелила постель и пошла мыться в ванную. В квартире было темно и тихо. Но проходя мимо комнаты брата, она услышала звук кнопок компьютерной клавиатуры. Коля не спал, хотя ему с утра в школу. Олеся открыла дверь и подошла к брату. Он так увлеченно боксировал в игре, что обомлел, увидев ее рядом с собой. Леся молча стянула с него наушники и показала на время. Брат печально вздохнул, и стал выходить из игры. Такое общение с ней в семье было нормой, понимали без слов.

Улегшись в постель, Олеся вздохнула от мысли, что сегодня много говорила. Чересчур. Правильнее, наговорила. Но вины за собой не чувствовала. Никто не понимает, насколько ей больно и трудно. Поставить бы их на ее место.

После этих размышлений и оправдания своего ужасного поведения сегодня перед близкими, на нее накатило облегчение, она расслабилась и заснула.

Глава 2

Ночью Олеся пробудилась от громкого щелчка в голове. Боли не было. Она, глубоко вздохнув, перевернулась на другой на бок, и тут же заснула. Проснулась, почувствовав, что наступило утро, но с ощущением какой-то нервозности в теле. Раскрыв глаза первым делом приметила, что видит потолок и стены комнаты брата. С изумлением повернула голову. Поворот вызвал странное чувство, будто это не ее голова. Взгляд выхватил сотовый Коли на прикроватной тумбочке, и она потянулась, посмотреть который час. Но протянувшаяся рука была без маникюра на ногтях, но самое главное – короткая, пухлая, смуглая. Рука так и застыла в воздухе от шока. Олесе показалось это продолжением сна. Этой же рукой она ущипнула себя за лицо и, почувствовав боль, подскочила. Но движения были не такими, как она привыкла делать. Легче, меньше и на ней не было футболки с оттопыривающимися ее грудями, а голая плоская грудь.

Откровенный ужас охватил ее и у нее вырвался крик. Скинула ноги с постели и упала на пол. Расчет на их постоянную длину подвел ее. Олеся была не сама собой. В ужасе она устремилась в прихожую к большому зеркалу, чувствуя, что бежит несуразно. Ответным отражением ей был двенадцатилетний брат Коля. В шоке она рухнула на пол, едва не теряя сознание. Но крупинки здравой мысли ее не покинули. А где тогда Олеся?

От раздираемого ее страха руки-ноги не слушались, и до комнаты, где она должна была спать, Олеся добралась на четвереньках, запинаясь об непривычные ей длины конечностей. Приподнявшись, схватилась за ручку двери, и безвольно повисла на ней. Та открылась, предъявляя на взгляд мирно спящих Милену и Лесю!!!

На негнущихся руках и ногах Олеся доковыляла до кровати, на котором лежало ее тело. Ее всю трясло от нервного напряжения, и она с трудом уселась на край. Положив кулачок под подбородок и пуская слюни, типа Леся, сладко спала. Обычно, так спал Коля. Это что? Она в теле брата, он – в ее? Нет, такое быть не может! Это все же сон! Олеся взяла себя за запястье. Пульс учащенный. Снова ущипнула. Больно.

Положила руку на плечо девушки, та не шелохнулась. Потрясла. Открылись глаза, уставились на нее сонно, но в короткое мгновенье в них возникло выражение ужаса, и едва не вырвался изо рта крик. Олеся ловким движением закрыла его ладонью, чувствуя большую силу в маленьких руках. Двадцатидвухлетняя девушка оказалась слабее мальчика, занимающегося боксом, и подчинилась. Олеся-в-Коле приложила палец к губам и прошептала:

– Тс, я все объясню, – причем, не заикаясь.