Эскорт для золушки

Мне казалось, пол вот-вот провалится под ногами, голова кружилась от ощущения нереальности происходящего. А еще от страха.

Я понимала одно: Руслан переигрывал! Да, с уверенным лицом, которому лучшие актеры Голливуда могли позавидовать, но упоминание журнала, где печатают фамилии самых богатых людей мира! Это уже слишком.

– Шампанского? – спросил Руслан, пока я стояла и боялась пошевелиться.

– Нет, – я мотнула головой и посмотрела на него с мольбой. Потянувшись вперед, встала на носочки и шепнула в ухо: – Давай сбежим? Это все не то. Мне кажется, я зашла слишком далеко.

Рука Руслана прошлась по моей спине, замерев на пояснице. Горячая, даже сквозь ткань платья…

Он слегка повернул голову, повторяя мой маневр с шепотом на ушко:

– Сбежать сейчас – это не полная победа, Ирина. Все что тебе нужно сделать – это расслабиться и довериться мне. Дай мне отработать огромные деньги, указанные в договоре.

Почему-то мне чудилось, что он улыбается.

Я слегка отстранилась, посмотрела в его глаза, собираясь спросить, что он задумал, но… он вдруг потянулся навстречу!

Наши губы встретились так быстро, что я не успела ничего предпринять. Разве что вцепилась руками в его пиджак и задержала дыхание…

Поцелуй оказался невероятно приятным. Губы Руслана были мягкими. Язык – бессовестным…

Я и сама не поняла, когда закрыла глаза и подалась навстречу.

Раскрылась. Руки сами скользнули выше, обвили его шею, запутались в коротких волосах на затылке.

От него пахло кедром и грейпфрутом, я уже знала этот запах. Им пропитался диван в моей маленькой съемной квартире, пропиталась ванная комната и полотенце, которым он вытирался. Пропиталась теперь и я, кажется. Каждая моя клеточка.

Громкое покашливание рядом вернуло меня к реальности.

Заставило отстраниться, часто дыша. Моргнуть. Уставиться сначала на Руслана, а потом и на Евгения Петровича, который снова радовал нас своим драгоценным вниманием!

Черт возьми! Женя смотрел на нас, а мы!.. Я!!! Целовала Руслана!

Мои щеки залило краской стыда, а бедное сердце готово было вырваться через ребра и убежать обратно в Питер, требуя разрыва контракта с эскортным агентством! Мне было неловко смотреть на начальника. Неловко стоять под множеством любопытных взглядов. Но – хуже всего – я не представляла, как снова посмотреть в глаза Руслана?!

Ведь я так его целовала… как с цепи сорвалась! Мамочка предупреждала, что Москва меня испортит, и вот началось!

– Знаешь, Ир, я думаю, ты права и нам пора, – услышала я Руслана, который так и не выпускал меня из крепких объятий. Его голос был ниже обычного, он обволакивал и рождал стадо мурашек на моей коже. – В конце концов, шампанское у меня дома лучше, да и свидетелей меньше…

– Но вы же только приехали, – удивился Евгений Петрович. Он не сводил с меня глаз.

Собственно, я тоже смотрела на него, потому что все еще боялась увидеть лицо Руслана и его губы, способные, оказывается, лишить меня связи с реальностью!

– И все же… здесь скучно, – с ленцой проговорил этот негодяй, обжигая мой висок поцелуем.

– Это правда, – заныла Карина, с которой пришел Женя. – Я тоже не впечатлена.

Ее наращенные ресницы так яростно затрепетали, что я едва удержалась, чтоб не схватить ее за руку, боясь, что та вот-вот улетит.

Надо было что-то сказать!

Я набрала в рот воздуха, собираясь ответить. Побег – и правда лучшее, что мы могли сделать. Хватит с меня этого жуткого спектакля.

– Тогда… поехали ко мне? – вдруг ляпнул Руслан. – У меня квартира неподалеку, места нам хватит. Шампанского тоже.

– Русланчик, милый, – я резко обернулась и зло сверкнула глазами, – ну это даже как-то смешно. Люди пришли на вечеринку, долго собирались сюда. А ты домой…

Он улыбнулся мне. Взгляд невольно скользнул к его губам. Во рту моментально пересохло…

– Ой, а я бы с удовольствием, – заявила Карина. – Жень, поехали? Посмотрим, как живут Ирина с Русланом, отдохнем…

– Да мы не живем вместе! – испуганно ответила я. – Мы…

– Ира очень независимая, – вмешался Руслан. Его наглые руки переместились с моей талии выше, замерев прямо под грудью! – Она снимает крохотную квартирку, считая, что должна сначала сама чего-то достичь. И хоть я постоянно повторяю, что материальное благополучие – это для меня неважно, она упертая.

– Конечно, – я попыталась улыбнуться и пошутить, – а то уволюсь, перееду, а потом наскучу тебе, и что мне тогда останется? Смотреть на мир из дорогой квартиры, мечтая о прежней жизни, где меня уважали?

– Солнышко, ну как ты можешь наскучить?

Руслан совсем заигрался! Большой палец его руки приподнялся, мазнув по моей груди! Почти незаметно, казалось бы, но у меня даже дыхание перехватило. И смотреть этот гад умудрялся так, что ноги подкашивались. Ох, не зря он такие деньги в своем агентстве получает!

– Так что, едем ко мне? – Руслан посмотрел на Женю.

– А поехали! – тот неожиданно хлопнул в ладоши. – Посмотрю хоть, куда вы Ирочку от нас заманиваете. Может, и не стоит оно того.

Я удивленно обернулась.

Лицо начальника светилось довольством, будто он уже выиграл какую-то важную игру.

– Тогда вперед, – улыбнулся Руслан.

– Но я не хочу домой, – сказала, останавливая его за руку.

– Ирочка, ну перестань, – Женя поманил за собой Карину и подошел к нам, встав совсем близко, и заворковал: – Ты и без того ни словом раньше не обмолвилась о своей любви. Нельзя же быть настолько стеснительной. Мы так близко общались последние месяцы, засиживались допоздна, и ни разу Руслан тебя не побеспокоил, так что я и подумать не мог о такой идиллии.

– Я не имею привычки быть навязчивым, – ответил за меня Руслан, вставая чуть впереди, так что Жене пришлось отступить от нас. – Если Ира говорит, что будет много работы, я понимаю и принимаю. Сам такой же и прошу того же. Это нормально, когда люди не только любят, но и уважают друг друга. Что ж, поедем на моей машине? Или вы на своей?

– Меня привез водитель, – нехотя отозвался Женя, которого почти полностью загородил собой Руслан. – Он заберет нас к концу праздника.

– Тогда я подвезу. Ирина, ты готова?

Мне только и оставалось, что кивнуть, хотя внутри я просто кричала: «Не-е-ет!»

* * *

Ирина

Всю дорогу Евгений восхищался машиной Руслана, я же молчала, будто уже умерла – одновременно от страха и стыда за бесконечную ложь.