Ворриор и Пиас. Гнев богов

Совершенно ошеломленная, я закрыла рот, чувствуя, как мысли прыгают в моей голове, словно резиновый мячик.

– Но кто… я имею в виду, с кем Даймонд… кто твой отец? Она уже целую вечность встречается с Брейвом и… – Мои глаза округлились. – Фу, Чарминг! Брейв что, твой отец? Ты флиртуешь со своим собственным отцом? Насколько же это мерзко! Бе! А ну прекращай!

– Нет. Нет. Нет! – он, качая головой, поднял руки и показал жест «тайм-аут». – Брейв не мой отец. Даймонд забеременела в пятнадцать лет. От Адониса.

Я приостановила потоки «бе» и уставилась на него.

– От Адониса? – спросила я. – Ты уверен? Но этот парень такой… жутко привлекательный. Я думала, он гей. Кроме того, он лучший друг Афродиты.

Чарминг поджал губы. Под его глазами виднелись темные круги.

– Ты что, плохо слушала на уроках? Все эти штуки с тычинками и пестиками работают у мужчин любой сексуальной ориентации. Поверь мне, у Адониса есть множество извращенских отклонений, которые не исключают женщин. Особенно если речь идет о симпатичных девственницах.

– Я ничего об этом не знала, – вяло ответила я, хотя, когда задумалась, вспомнила о паре их странных встреч.

– Думаю, это не для всех было добровольно, – продолжил Чарминг. – Даймонд была юной и красивой, когда Афродита впервые взяла ее с собой на Олимп. Тогда она понравилась многим богам, и прежде всего Адонису. Сомневаюсь, что она осмелилась бы сопротивляться его ухаживаниям.

– Ты хочешь сказать, что он ее изнасиловал? – в ужасе спросила я, думая о моей гордой, красивой и слишком холодной сестре. Это объясняло некоторые вещи. Мое сердце сжалось. – И Афродита это допустила? – тупо спросила я.

Выражение лица Чарминга вдруг стало жестким.

– Афродита богиня любви. Я думаю, она даже форсировала события.

Между нами ненадолго повисла тишина. Я уставилась на Чарминга. На моего племянника! Поверить не могу. Я была тетей. Мир становился все страннее с каждой секундой.

– Значит, ты только… я старше тебя? Если Даймонд было пятнадцать, когда ты родился, значит, я уже существовала в этом мире. Должно быть, мне было пять лет.

Он ухмыльнулся и обнажил ряд белых зубов.

– Это только в теории. Но поскольку я могу называть себя гордым путешественником во времени, то считаю себя на пару лет старше.

– Это сумасшествие!

– Это ты так сказала.

– Теперь я как будто действительно в сериале «Сумеречная зона».

– Можем запустить свое шоу на Netflix.

– Тогда бы оно называлось «Ворриор и Чарминг. Когда боги истекают кровью», – вяло пошутила я.

– Звучит так, будто у нас месячные, – так же неубедительно ответил он, и мы оба глупо захихикали. Я все еще чувствовала себя так, словно меня переехал трактор.

– Ты мой племянник, – прошептала я, и мы посмотрели друг на друга. Действительно. У нас были похожие брови и подбородки. Как и наша магия, вибрировавшая между нами. Я как будто вдруг поняла что-то, для чего была слишком слепа последние недели. – Значит, мы… мы семья? – мой голос звучал хрипло от слез, сдавивших горло.

Семья. Такое странное слово, учитывая, с какими негативными ассоциациями у меня связаны эти пять букв. И вдруг они получили новое значение. Значение, которое не давило на сердце, а сияло, словно лучик солнца, пробивающийся сквозь тень, которую бросало на меня дурацкое детство. Оно разбудило что-то, что, как мне казалось, уже давно умерло. Надежду.