Ещё один поцелуй

Поэтому наша семья продолжает подвергаться резкой критике. Дыры, которые были пробиты в наших карманах в результате потери добычи золота, залатывались медленно. Крошечная страна, казалось, состояла из настырных, традиционалистских чудаков, а дед до самой смерти был идеальным королем местных упрямцев.

– Нам нужно обсудить это, прежде чем… – начал было папа, но дверь снова отворилась.

– Жду объяснений, – раздался резкий низкий голос, огласивший столовую.

Волосы на моем затылке встали дыбом, Пенелопа вздрогнула и явно занервничала, а Елена суетливо придвинула к себе телефон. Морщины отца стали еще глубже.

– Братец, что привело тебя сюда, в западное крыло? – спросил он таким тоном, которым обычно разговаривал с жесткими политиками.

Дядя Оскар фыркнул, когда я рассматривал его отражение в стекле высокого готического окна. Было в Оскаре что-то крайне раздражающее. Мужчина, который только что размашистыми шагами вошел в столовую и оглядел нас зоркими светло-голубыми глазами, выглядел не старше тридцати пяти лет, хотя его возраст уже близился к пятидесяти. Еще в детстве мне говорили, что я – точная копия дяди, однако в результате усыновления моего будущего отца королем, мы лишь отдаленно являемся кровными родственниками по матери. Чисто с визуальной точки зрения я принимал сказанное за комплимент. У нас обоих – светло-русые волосы, широкие плечи, а также стройное мускулистое тело.

Правда, на мне были надеты футболка и спортивные штаны, в которых я спал сегодня ночью, зато Оскар уже с утра нарядился в сшитый на заказ костюм и выглядел важно и солидно. Золотая булавка в галстуке засверкала на солнце, когда он начал подходить ближе, двигаясь словно хищник, который собирается загрызть добычу.

И таким же звериным взглядом он на нас сейчас смотрел.

– Обойдемся без пустых разговоров, – прорычал Оскар, и я подумал, будет ли у меня такой же низкий и безжалостный голос, когда я стану старше.

Пока папа поправлял очки и смело смотрел на сводного брата, я продолжал делать вид, что мне все равно, хотя мои плечи невольно напряглись.

– Если речь идет о фотографиях, на которых запечатлен Прескот, то мы это уже обсуждали…

Дядя Оскар прервал отца резким фырканьем и так сильно ударил кулаками по столу, что стакан Елены опрокинулся. Апельсиновый сок растекся по скатерти в цветочек, как кровавое пятно. Никто не шелохнулся. Слуги, включая Карлу, удалились, как было всегда при появлении Оскара. Они походили на призраков, исчезающих после восхода солнца или прячущихся от экзорциста.

– Я говорю не о фотографиях. Если Прескот хочет выставить себя дураком перед всем миром, то пусть делает, что хочет, – сказал дядя Оскар. – Я здесь, но по-другому поводу. До меня дошли слухи, что Прескот уволил телохранителя.

– Что? Опять? Когда ты успел? – спросил отец с явным удивлением.

Взгляд Оскара был такой же холодный как кубик льда, который скользит по спине.

– Вопрос заключается не в том, когда твой сын это сделал, а в том, почему. Я тысячу раз повторял негодяю, чтобы он не совал нос не в свои дела. Телохранители специально обучены для работы во дворце. Они профессионалы и уже много лет служат короне. А мальчишка не имеет права им приказывать, не говоря уже о том, чтобы увольнять персонал.

Мое лицо приняло непроницаемое выражение еще до того, как я бросил на дядю пренебрежительный взгляд.

– И кто должен решать подобные вопросы? – Я приподнял бровь. – Неужто ты?

– Скотти, – резко осадил меня отец, но дядя уже так близко наклонился ко мне, что запах его парфюма обжег мои ноздри.

«Никогда, – поклялся я, изматывая себя изнутри, – никогда я не стану таким человеком, как он».

И совсем не важно, что мы похожи внешне: если мне нужно стать тряпкой, чтобы не превратиться в копию дяди Оскара, то я с радостью буду слабаком. Я – размазня, люблю семью и не запугиваю родных.

– Я – королевская власть, – высокомерно процедил Оскар. – Я решаю вопросы, связанные с персоналом, а не твой отец, и, конечно, не ты.

Я иронично улыбнулся, хотя сердце сжалось от страха. Все боялись Оскара. У него был пресловутый жуткий темперамент. Когда он шагал по дворцовым коридорам, все сразу робели и начинали шептаться. Но мне надоело дрожать от страха при виде Оскара. Я был кем угодно, но только не трусом.

Поэтому я выпрямился и сказал:

– В завещании дедушки черным по белому написано, что его наследник – мой отец. До тех пор пока парламент не решит, будет ли завещание признано действительным и раз уж еще ничего неясно с наследованием, я буду увольнять охранников, когда захочу. Особенно если они плохо выполняют работу.

Мы уставились друг на друга, зрачки Оскара резко сузились, пока не стали похожи на черные булавочные головки. Он вытянул руку, схватил меня за ворот и притянул к себе так быстро, что мой стул с грохотом опрокинулся.

– Ах ты, паршивец… – прошипел дядя прямо мне в лицо.

– Довольно! – вскрикнул отец, железная хватка тотчас ослабла, и Оскар отпустил мою футболку.

Я поднял стул, плюхнулся на него и даже бодро откинулся на спинку, а потом потер шею и посмотрел на разгневанную физиономию дяди.

– Возьми себя в руки, Оскар, – сурово добавил папа.

– Твой сын должен взять себя в руки, если он понимает, что к чему!

Оскар не говорил, а лаял как собака.

– Ты, Филипп, вместе с Ли избаловал детей. Такого неуважительного поведения наш отец никогда бы не допустил, и я тоже не допущу. Из-за завещания порядок престолонаследия может быть поставлен под сомнение. Я всегда считался преемником короля Новой Шотландии. Ты всего лишь сын его второй жены, мещанской шлюшки! Отец усыновил тебя, но я никогда не позволю тебе править страной и позорить благородную фамилию, – злобно продолжил Оскар, поправляя манжеты с золотыми запонками.

Меня передернуло от жестоких слов, однако лицо отца оставалось абсолютно спокойным, пока он протирал очки.

Ни для кого не секрет, что папа не был родным сыном короля Леопольда Второго. Дед всегда любил устраивать смачные скандалы. После смерти матери Оскара он выбрал себе в жены простолюдинку. Но на этом все не закончилось, женщина оказалась разведена и имела сына Филиппа от первого брака. Еще сто лет тому назад нечто подобное, вероятно, привело бы к войне. По крайней мере, в Великобритании короли бы уже отреклись от престола в связи с такими событиями. Однако упрямый дедушка не только не прислушивался к чужому мнению, но еще был мастером находить лазейки в законе.

Он усыновил мальчика, поэтому мы носили фамилию Блумсбери, однако в тот момент наследником престола Филипп не являлся.

Но ровно год назад дедушка внезапно умер, и разразился скандал, какого прежде не было в Новой Шотландии. Никому ничего не сказав, дед просто внес изменение в завещание и назначил приемного сына наследником. Мы были шокированы резким поворотом событий, но больше всех – дядя Оскар. Его можно понять, хоть он и оказался козлом. Кстати, его дочь Эванджелина росла настоящей оторвой и при каждом удобном случае сбегала из дворца… еще бы, не повезло ей с отцом.

– Думаю, тебе сейчас лучше уйти, Оскар. Мой график забит под завязку, и я удивлюсь, если твой – нет, – сказал отец, а меня снова восхитила вежливая сдержанность папы.

Дядя Оскар оскалился и бросил на меня очередной оценивающий взгляд.

– Твой телохранитель будет восстановлен в должности. И если я еще хоть раз увижу фото твоего зада на первой газетной полосе, отправлю тебя в Великобританию. Видит бог, школа-интернат не смогла вдолбить в тебя дисциплину, но ссылка поможет!

И, покосившись на меня, Оскар наконец-то покинул столовую. Когда за ним захлопнулась дверь, мне показалось, что он прихватил с собой половину кислорода. У всех пропал аппетит.

– Это было… – начала Елена.

– …ужасно, но ожидаемо, – сухо закончила Пенелопа.

Елена бросила на сестру сердитый взгляд, прежде чем заключить меня в объятия, которые едва не сломали мне спину. Ее любовь всегда была немного пылкой.

– Не слушай ее, – пробормотала Елена мне на ухо, пока я ласково обнимал ее в ответ.

– Никто не осмеливается так общаться с дядей Оскаром. Даже отец. Только ты. Я горжусь тобой.

– Вообще-то, именно поэтому я хочу, чтобы ты избегал двусмысленных ситуаций, Прескот, – вздохнул папа. – Жизнь у нас напряженная, зачем постоянно идти напролом? Кроме всего прочего, что это за история с телохранителем? – С каждым словом отец говорил все тише: похоже, у него пересохло в горле. Он был прямо как воздушный шар, который сдувается у вас на глазах.

Елена сразу переключилась на отца, заключив его в такие же крепкие объятия, способные переломить кости.

– Все в порядке, дорогая, – выдавил папа, ласково похлопывая дочь по макушке, чтобы она отпустила его.

– А охранник… – фыркнул я, пренебрежительно указывая подбородком на газету, лежащую на столе. – Кто, по-вашему, сделал замечательные фото? Насколько я помню, поблизости никого не было, пока внезапно не прибежал Колдвин и не сказал, что потерял нас из виду.