Кузьмичи

Костя. Нужны. Точнее нужна. Такая, чтобы была попроще, не очень злая, чтобы детей любила.

Гоша. И в кровати огонь?

Костя. Не уверен. Такая может переметнуться и в чужую кровать.

Гоша. А ты, оказывается, бываешь мудр.

Костя. А ты о чём мечтаешь?

Гоша. Я же сказал.

Костя. Это в общих чертах, а в частности: есть же у тебя какие-то сокровенные мечты.

Гоша. Сокровенные? Такого нет. Мечтаю порой о всякой чуши.

Костя. Например?

Гоша. О доме в три или четыре этажа с бассейном во дворе с фиолетовой водой и пальмами. А из окон видно море. Представляешь, каково это жить у моря? Идёшь по набережной, а на тебя все классные тёлки заглядываются, желают с тобой познакомиться.

Костя. Они типа знают про твой дом?

Гоша. Ну да.

Костя. Сейчас бы на море. Интересно, какое оно?

Гоша. Как-нибудь съездим.

Пауза.

Из двери в стене фойе выходит Федосеич, садится на стул.

Федосеич. Ну, что хлопчики, настроение бодрое? Скоро домой отправитесь. Осталось немного потерпеть.

Костя. Да, нормально всё вроде, правда спать всё время хочется.

Гоша. И помыться.

Федосеич. Ну, с этим я вам ни чем не могу помочь.

Костя. А мы сегодня пообщались с интересным человеком.

Федосеич. Тут? С интересным? Не может быть.

Гоша. Он ветеран войны, воевал в Анголе и Тунисе.

Костя. И в Афганистане.

Федосеич. Это не Громов ли Ванька?

Костя. Кажется, Громов его фамилия, он говорил.

Гоша. Да, точно.

Федосеич смеётся.

Гоша. Ты, чего, Федосеич?

Федосеич. Да знаю я этого ветерана. Чудило местное. Юрод. Какой он к лешему ветеран. Сказочник. Он же белобилетник. Рассказывает небылицы про свои подвиги бабам, а те и развешивают уши – лохушки. Верят всем его сказкам. Бабы же они все в основном глупые, умные газеты редко читают и в войнах плохо разбираются. Он тут ходит к Машке поварихе, у которой поселился пару месяцев назад.

Костя. Что же он всё это выдумывает?

Федосеич. А ты, как думал?

Гоша. Мне он тоже показался каким-то подозрительным.

Федосеич. Чудак он тот ещё. Нигде не работает, халявщик, прилипала. Он живёт в нашем районе. Я его часто вижу. Над ним все уже хохочут, а плакать надо, на самом деле. Сестра и мамаша его не знают, что с ним делать. Последний раз он работал лет семь назад не то грузчиком, не то почтальоном. А в армии он никогда не служил – белобилетник.

Костя. Обманщик.

Федосеич. Не. Просто придурок.

Гоша. И как ему всё это сходит с рук?

Федосеич. А кому охота возиться с блаженным.

Костя. Федосеич, скажи, у тебя мечта есть какая-нибудь?

Федосеич. Мечты – это для блажененьких и слабеньких, а я живу в реальном мире.

Костя. И всё-равно, бывает же так, что ты хочешь чего-то такого, чего у тебя нет.

Федосеич задумывается.

Федосеич. Чего мне хотеть-то? Разве, что бесплатный абонемент в баню да возможность закатывать банкет в ресторане пару раз в месяц человек на тридцать. И ещё, я бы машину купил, большую, дорогую, такую, чтобы, увидев меня в ней сосед Валентин и соседка Егоровна повесились бы от зависти.

Гоша. И почему ты всего этого не достиг, ты же умный?

Федосеич. Видать не такой уж я умный, как хотелось бы.

Уходит.

Пауза.

Федосеич выходит из двери в стене фойе с большой сумкой в руке, останавливается у охранников, достаёт из нагрудного кармана куртки авторучку, протягивает Гоше.

Федосеич. Это вам. Одна на двоих.

Уходит.