Кузьмичи

Гоша. Поначалу не миллионы, а там поглядим. Надо в Москве приглядеться, осмотреться по сторонам.

Сергей Иваныч. Насмешил (ухмыляется). И не таких обламывала первопрестольная. А вас обломает в два счёта.

Галина. Не каркай.

Парфён Михалыч. Действительно.

Сергей Иваныч. Вот увидите.

Гоша (сердито). Не видишь ты, дядя Сергей, в нас перспективы, а напрасно. Вон деды-то работают на вахте и в ус не дуют. Довольны.

Сергей Иваныч. То-то же, что деды. Это их финал жизни – это вахта. А вы молодые парни и туда же.

Гоша. Я же объясняю, что это только начало.

Сергей Иваныч. И конец.

Галина. Да что ты заладил. Хватит уже тоску нагонять. Ребята стремятся к хорошей жизни.

Сергей Иваныч. Да не там её ищут.

Галина. Так предложи что-то другое.

Сергей Иваныч. Знал бы – посоветовал.

Парфён Михалыч. Вот видишь, у тебя нет своих идей, так не мешай им набраться опыту.

Гоша. А я признаться давно думал о Москве.

Сергей Иваныч. И чего надумал.

Гоша. Просто думал. Представлял, что живу в ней. В квартире с ванной и балконом. Выхожу на балкон, курю, смотрю на смешной народ, копошащийся, вечно куда-то спешащий, и кидаю небрежно вниз бычки. Потом иду в комнату, падаю на диван, включаю пультом телевизор и смотрю интересное кино.

Сергей Иваныч. Вот полюбуйтесь – мечты молодёжи: квартира, диван, телевизор. На какие шишы ты купишь квартиру в Москве чудак?

Гоша. Женюсь на москвичке.

Сергей Иваныч. Вот чудак. Кому ты там нужен?

Гоша. Да я вроде не дурён собой и характер имею энергичный и боевой. А москвичкам теперь деваться некуда. В Москве же мужиков нормальных почти не осталось – так одни гомосеки или совсем слабенькие не приспособленные к выживанию остались.

Парфён Михалыч. А, что дело парень говорит. Смотри. Ты ему палец в рот не клади. Гошка он парень такой – ловкий. А Костя…

Сергей Иваныч. Что Костя?

Парфён Михалыч. Ну, Костя более простой что ли.

Сергей Иваныч. Да сын у нас один и тот характер не в меня пошёл.

Галина. Не трогай дитя, супостат. Он добрый и честный. Такие теперь в дефиците. Гордиться им должно, а не помыкать его напраслиной.

Сергей Иваныч. Да кому сейчас нужна эта честность? Не те времена. Не те. Не хочу его пускать в Москву, будь она не ладна.

Галина. Гоша за ним там присмотрит.

Гоша. Присмотрю.

Берёт бутыль и разливает самогон по рюмкам.

Сергей Иваныч. Жить можно и в деревне.

Гоша. Ага. Если это можно назвать жизнью.

Сергей Иваныч. У тебя же отличная профессия – тракторист. Всегда можно найти калым – кому-то огород перепахать, кому-то навозу привезти.

Гоша. От этого калыма спиться можно. Вместо денег люди расплачиваются самогоном.

Сергей Иваныч. А ты требуй деньги.

Гоша. Если их нет у людей, какой смысл что-то требовать.

Сергей Иваныч. Самогон продавай дачникам.

Гоша. Жалко. Продавать – это долго искать клиентов. А так выпил сразу и жизнь наладилась.

Сергей Иваныч. Наш Костя пашет на свиноферме и не жалуется. И чего его потянуло в Москву?

Костя. Надо попробовать.

Сергей Иваныч. Пробовальщик. Попробуй.

Парфён Михалыч. Охрана – это хорошо, не работа, а отдых, сиди себе на стуле, да не пускай посторонних, вот и все дела. Пусть ребят отдохнут от тяжких деревенских трудов.

Сергей Иваныч. Это понятно, но всё равно чует у меня сердце неладное, подвох какой-то.

Парфён Михалыч. Какой подвох, Сергей? Охрана – это самое перспективное дело на нынешний день. Не чуешь ты современности и перспективы.

Галина. В самом деле, Серёж, чего ты завёлся?

Разливает самогон по рюмкам. Выпивает без тоста и чоканий.

Сергей Иваныч. А такой – Москва она злая, развратная, обманчивая.

Галина. Наслушался баек дедовских.

Парфён Михалыч. Действительно, Серёж, что ты, в самом деле, как старый дед, несёшь какую-то чепуху. Ты сам-то часто бывал в Москве?

Сергей Иваныч. Бывал само собой.