Ледяная синева

– А просто войны тебе мало?.. – пожал плечами Мирский. – Необходимо обострение?

– Хватит, – секунд-майор, как все тяжеловесы, машинально проверил рукой стул на прочность и только после этого уселся и указал взглядом на лежащий листок и вскрытый конверт. – Просто я в курсе прибытия фельдъегеря от великого князя. На КПП доложили…

– Читай… – Мирский пододвинул письмо главкома. – Меньше объяснять придется.

– Утро доброе, господа. Кофе заказывали?

Все еще молодцеватый, но уже начинающий тучнеть, первый заместитель Мирского, как заправский кельнер, заложил левую руку за спину, а удерживал поднос с кофейником и тремя чашками на пальцах правой. Трюк мог бы показаться сложным, если не знать, что подполковник легко сплющивает ими автоматную гильзу.

В Даль-разведке Штурм командовал вторым звеном в группе Мирского, и тот переманил его к себе, как только получил новое назначение.

– И не надоедает тебе паясничать, Тенгиз?

Подполковник сделал испуганное лицо и продемонстрировал пантомиму под названием: «Кельнер героическим усилием ловит падающий поднос». Причем проделал это так искусно, что Капустин непроизвольно дернулся в сторону от «падающих» на него чашек.

– Шут гороховый…

– Виноват, ваше высокоблагородие! Больше не повторится!.. – дурашливо повинился Штурм, ставя поднос на стол, и продолжил уже серьезнее: – Господа офицеры, что гласит девиз «поисковиков»? Пока мы живы, нет неразрешимых проблем! А у вас вид, словно узрели призрак отца Гамлета, размахивающий бластером.

– Читай сам…

Тенгиз Вадимович быстро пробежал взглядом текст и пожал плечами.

– Давно пора… И я тебе, Женя, не раз об этом говорил. Не военное училище, а институт благородных девиц. Из двадцати восьми часов в сутках на учебный процесс отведено девять, максимум – двенадцать. Остальные – личное время и самоподготовка. Вот и посчитайте, какой реальный запас для уплотнения графика. Даже если оставить на сон полноценных восемь часов. Ужимается вдвое на «раз-два». И с поэтапным тестированием тоже разумно придумано… Великий князь не зря пыль веков в архивах глотал… Взять хотя бы этот год. Сколько курсантов отчислили за неуспеваемость? Троих с первого курса. Одного со второго. И двоих с третьего…

– Пастернака и Мамедова по другой причине, – напомнил секунд-майор.

– Неважно. Я о том, что они сейчас на гражданке, а если б это распоряжение уже имело силу – Космофлот получил бы троих сержантов, мичмана и двух младших лейтенантов. И наши с вами усилия не пропали бы зря. Да и средства державные… Как ни крути, а чему-то мы этих гавриков все же обучили.

По поводу третьекурсников Мирский и сам ходатайствовал перед начальником отдела кадров Космофлота, но понимания не нашел. Генерал-инспектор сразу спросил: «Если ребята перспективные – почему исключаешь? А не нужны самому – какой смысл с ними нянчиться другим?» Объяснять настоящую причину Мирский не стал. По Уставу парням трибунал светил. Хотя в той истории все было далеко не так просто, как могло казаться.

– Согласен… Кстати, пометь себе. С них и начнем. Найти парней и переаттестовать… – полковник налил себе кофе, жестом показывая, чтоб и замы не стеснялись. – Меня больше всего расширение набора беспокоит. Набрать и организовать подготовку двенадцати учебных взводов вместо трех нынешних – это немножко сложнее, чем гонять курсантов от рассвета до заката. Начиная от помещений и заканчивая кадрами. Если график занятий вырастет вдвое, а количество слушателей еще в четыре раза, то где нам взять столько преподавателей и воспитателей? Это ж сколько надо дополнительных ставок выбивать?

– Не согласен… – помотал головой Тенгиз. – Во-первых, если будет не четыре курса, а два – значит уплотненный график можно не учитывать. Нагрузка на преподавателей остается прежняя. И насчет воспитателей есть одна мыслишка. Можно использовать опыт многодетных семей.

– В смысле, чтобы старшие присматривали за младшими? – заинтересованно поднял голову Крапивин. – Гм… Оригинально… но почему бы и нет? Заодно выпускники будут сразу обучаться командовать. На отделение их не поставишь, а если разбить на звенья… пятерки, – то вполне. Тогда нам понадобится еще всего лишь три ротных командира. Впрочем, если каждый зам возьмет себе по одной… И начальник тоже тряхнет стариной…

– Не зря говорят, что один ум хорошо, а два сапога – пара… – рассмеялся Мирский и вынул из стола початую бутылку «Мартеля». – Думаю, по паре капель не помешает. Идея озвучена, осталось отшлифовать и можно хоть завтра докладывать. Великий князь дал мне три дня, но от досрочного решения проблемы возражать не будет. Здоровье императора!

* * *

Аккуратный стук в дверь прозвучал сразу после того, как стопки вернулись на стол. Как будто адъютант все время подсматривал за происходящим в кабинете начальника сквозь замочную скважину. Во всяком случае, именно эта мысль мелькнула первой в голове Мирского. Вторая дополняла первую. Запомнить и на ближайшем рауте спросить у Даниила о происхождении этой идиомы. Великому князю такой вопрос, как историку, понравится. Ведь, на самом деле, в щель для отпирания замка личным жетоном или универсальной картой техничных служб, которая даже не сквозная, подглядывать невозможно. Да и незачем.

На рабочем мониторе адъютанта служебный кабинет начальника училища как на ладони. Все видеть и слышать – его прямая обязанность. И секретность не в затыкании «замочных скважин», а в том, чтоб не болтать лишнего и кадры подбирать правильно…

– Войдите.

– Господин полковник, разрешите побеспокоить?

– Уже. Говори, Денис Андреич, что там у тебя за срочность такая, что ты на совещание врываешься?

– На ваш личный почтовый ящик файл упал. Гриф три «Сосны»[2 - «Срочно. Совершенно секретно. В собственные руки» (сленг).].

– Вот как. Что-то мне сегодня везет на важные послания. Вскрыл? Перекинь на мой терминал. На вирусы проверил?

– Потому и решил вас потревожить, Евгений Константинович, что файл закрыт паролем. Очевидно, корреспондент вам известен. Как и кодовое слово.

– И кто же отправитель?

– Не могу знать, ваше превосходительство. Обратный адрес отсутствует.

– Это как? – Мирский удивился вполне искренне. – А разве такое возможно?

Адъютант пожал плечами, а вместо него ответил секунд-майор Крапивин:

– Только в одном-единственном случае. Когда импульс отправлен с борта звездолета и синхронизирован с гиперскачком. Тогда отправитель как бы исчезает из нашего временно-пространственного континуума и перестает существовать для системы связи.

– И к чему эти прописные истины, известные каждому школьнику? Ведь после выхода из подпространства звездолет снова материализуется и автоматически включается поисковой системой в общий каталог. Да, ему присвоят новый ай-пи адрес, но и только.

– Ты сам ответил на свой вопрос, – Крапивин, решив, что такого объяснения достаточно, потянулся к чашке с кофе, и полулитровая посудина буквально исчезла в его лапе, словно секунд-майор показывал фокусы.

– Что? – Мирский еще раз молниеносно прокрутил в голове последние слова и уставился на заместителя. – То есть, Антон, ты хочешь сказать, что мне пришло письмо от члена экипажа звездолета, который не вышел из гиперпрыжка? Фактически – послание с того света?

– Фигурально выражаясь, – кивнул тот. – Прочитаешь, увидишь: прав я или нет.

– Тоже верно. А то гадаем, как бабки на кофейной гуще… – насупил брови Мирский, как обычно, когда бывал не в духе. – Перекинь файл на автономный лэптоп и неси сюда.

– Разумно, – похвалил предосторожность боевого товарища Штурм. – Враг не спит и даже не дремлет. Мало ли какой вирус там запрятан. Кстати, не помешает терминал секретаря тоже, на всякий случай отключить от общей сети.

– Только без паранойи, – отмахнулся полковник. – Этот файл уже как минимум пяток почтовых серверов проскочил. И что, везде защита отключена?

Потом повернулся к портрету и тайком показал государю императору кулак.

«Ну, спасибо. Подсуропил…»

Откуда адъютант выкопал эту допотопную машину, можно было только догадываться. Скорее всего, ограбил музей училища. Весило это ископаемое чудовище не меньше двух килограммов и места на столе занимало столько, что пришлось сдвинуть в сторону подарочный курительный набор. А еще – патриарх компьютерной техники не имел голографического экрана, и всем присутствующим пришлось сгрудиться по одну сторону, чтобы видеть монитор.

На девственно черном экране имелся один-единственный ярлык – «почтовый голубь». Без названия.

Мирский ткнул в него пальцем, и под ярлыком высветился прямоугольник с мерцающим курсором и надпись: «Введите пароль».

– Шикарно, – пробормотал полковник. – То есть подразумевается, что я – получив неизвестное послание от неведомого адресата – обязан знать, на какой кодовый замок оно закрыто?

Ответ был настолько очевиден, что все промолчали.

– Надеюсь – это копия?

– Никак нет, Евгений Константинович. Файл не поддается копированию. Пришлось перенести целиком.