Судьбы Грааля

– Я отслужил два года в седьмом легионе, – с некоторой отстранённостью обозначил Этьено, стряхнув снег с высоких сапог. – И поверь, мне знакомо чувство потери тех, с кем провёл довольно времени. Мои соратники и друзья, братья по оружию, – голос дрогнул, – по ком-то пришлось отпеть заупокойную.

– А есть те, кто были ближе всего?

– Харальд из Рифтена, – на этот раз голос стал заметно тяжелее, а в светло-нефритовые очи омрачила печаль. – Я с ним начинал с самых основ, обычным ауксиларием при легионе. А потом стал полноправным легионером, прошёл бои против бандитов и изгоев в Пределе. Смешно сказать, мы даже влюбились в одну девушку, – улыбку резко скривила оскомина боли.

– Где это? А ты сам откуда родом? Из каких мест?

– Эверморское королевство, небольшая ферма – Северная долина. Там я провёл детство, там и подписал контракт с Легионом, чтобы не идти в феодальное ополчение.

– К северу от города?

– Она самая, – улыбнулся Этьено. – Никогда не забуду её полей, как с отцом собирал урожай, а потом ночью смотрел на созвездие воина и мечтал стать отважным рыцарем Хай Рока.

– Я из тех же мест, из деревеньки, что неподалёку от неё, – улыбнулась Хельга, тень груза спала с её плеч. – Ты мне напомнил о доме, ох как бы я рада была бы на секунду вернуться туда. Посмотреть на леса, погулять по Эверморскому рынку. Интересно, в Якорном мысе до сих пор подают заварные пирожные и курятину под бретонским соусом?

– Не знаю, – чуть улыбнулся налоговик и лёгким движением стряхнул багровый прилипший снег с её спины. – Но мы можем проверить это, когда закончим с Л’Денекор. Думаю, магистр не слишком обидится, если ты задержишь отчёт?

– Прости, я тебе перебила. Что с твоим товарищем случилось? – взгляд сапфирово синих глаз сверлил Этьено.

– Ах, точно. Мы дослужились до легионеров первого класса, когда нас бросили на подавление мятежа возле Орсиниума. Мою центурию направили в область одной шахты, где базировался штаб мятежного вождя, дабы провести операцию умеренными силами и выбить его оттуда.

– Всего одна центурия… и как же вы брали? Так понимаю, – протянула она. – Что-то пошло не по плану?

– Всё по стандарту – обстрел из орудий, выкуривание и подготовка к штурму. Обстрел лучниками передового гарнизона и зачистка внешних укреплений, – спокойная речь стала судорожно-беспокойной. – Но вождь устроил засаду. Эта зеленокожая тварь разделила силы. Мы оказались в самом аду, кровавой бойне. Берсеркеры изрубили левый фланг центурии и рвались к катапультам. Декурион повёл декаду на перерез не менее двадцати оркам. Мы сошлись в жуткой рукопашной, они топорами рвали щиты и кольчуги, мы их тыкали по многу раз, но они не дохли, – парень с гневом ударил по снегу ногой. – Одурманенные сволочи, нажравшиеся грибов. Только поразив в голову или заставив истечь кровью, можно было бы упокоить суку.

– А Харальд?

– Он был рядом со мной, спина к спине. Мы угробили шестерых берсеркеров, прежде чем этот идиот рванул вперёд. К расчётам приближалась ещё одна волна зеленокожих, и он первый встал напротив громадного орка, – Этьено тяжко выдохнул. – У него не было шансов. Без щита, с одним мечом… когда мы подоспели – было уже поздно, два топора торчали у него из груди… кольчуга была изодрана, как тряпка.

– И чем всё кончилось? – осторожно спросила девушка.

– Я не знаю, как бы закончился этот бой, если бы не бретонские рыцари. Вовремя подоспевшие всадники Королевства изрубили засадную дружину, а затем приняли участие в штурме укреплений. Но тогда мне до этого уже всё равно было, – тяжко завершил Этьено. – Харальд умер… умер тот, с кем мы вместе и драили полы и получали пинка от квартирмейстера. Умер тот, с кем мы два года жили в одной палатке и пили за одним столом. Умер тот, с кем я вместе ходил в увольнение, тот, с кем я два года жил и считал братом, – парень набрал полную грудь воздуха, пытаясь себя успокоить, но тяжесть боли и скорби оказалась необычайно тяготили, проникали в рассудок ядовитой змеёй, сжимали сердце витиеватыми кольцами отчаяния.

«Прах… всё бренно. Он погиб, а чего же ты достиг? Он герой, спасший жизнь расчётам, а ты – трус, который стоял и смотрел, как его убивают», – пугающие мысли, словно нашёптываемые кем-то зловещим, постепенно бурлили в уме, дёргая за ниточки самобичевания, распаляя давно затухшее пламя, разгоняли энтропию вины, что разъедает душу, подобно ржавчине металл.

– И ты совершенно не испытываешь угрызений совести? – смутилась девушка, вырвав налоговика из размышлений. – Ты ведь потерял своего друга.

– Теперь нет, – твёрдо обозначил налоговик, перепрыгнув через сугроб и пытаясь себя убедить в этом. – Тогда, когда мятежный орк погрузил топор в его грудь, когда он захлёбывался кровью на руках, я себя проклинал, проклинал всё естество. Готов был посыпать голову пеплом.

– Но что потом?

– Когда несколько раз протрезвел, я осознал, что это естественный ход вещей – мы умираем в битвах, это наш долг, как воинов. Это естественно, что если воин идёт на войну… он умрёт… это его выбор, это его желание и воля и я ли виноват в том, что он исполнил долг? – голос стал чуть бодрее. – Я ли виноват, что врагов оказалось слишком много? Он пал… потому что сам рванул туда, ведомый долгом. И не мой долг или обязанность его останавливать.

– И всё же, я – сквайр и я должна была защитить своего рыцаря, – продолжала неестественно сильно обвинять себя Хельга, с ярости даже дёрнув ладонью за табард и надорвав его.

Треск ткани привлёк внимание Ремиила – он повернул голову и немного исказил лик в неприязни. Оглянувшись по сторонам его взгляд «подцепил» практически неприметные детали – слишком закручивающиеся ветки, снегири, взирающие на них пристальным взглядом болезненных глаз, а также следы маленьких лап, смахивающие на злокрысьи.

– Нет, Хельга, ты ни в чём не виновата, – продолжал Этьено, – исторгни из своей головы эту мысль. Кто смог бы противостоять безудержной атаке осквернённых животных?

– Никто, – раздался гулкий ответ рыцаря.

После этого на миг наступила тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и хриплым криком ворон, чьё оперение отливает потусторонне-зеленоватым оттенком.

– Странно, – прошептал служитель Канцелярии, увидев сквозь горизонт не огненно-пылающую линию горизонта, а слабо светящийся уголёк света, протравленный тёмно-ядовитой зелью. – Может быть новое «северное сияние»?

– Итак, – напоминала о себе Хельга, ткнув парня в плечо. – Что-то ещё хочешь сказать?

– Да… он, – Этьено показал назад, – твой брат-рыцарь, исполнил долг. Ты – сквайр, а не довакин из нордских легенд и мифов, чтобы обладать великой силой. Ты исполняла свой долг, – служитель Канцелярии похлопал даму по плечу, опустив конечность и погладив руку. – И подумай – бросилась бы ты вперёд, и что дальше? Волк просто перегрыз тебе глотку и всё, а потом бы и расправился с рыцарем. Твари бы остались в живых и терроризировали бы население. А так ты всех перестреляла, когда они грызли броню рыцаря и быть может, – вкрадчиво проговорил Этьено, выдержав «театральную» паузу. – Ты спасла пару бретонских деревень от смертей.

Эти слова вселили в душу девушки надежду. Парень заметил багряный оттенок на её щеках, а так же то, как края губ дрогнули в попытке улыбнуться. Это уже хорошо, ибо часть ядовитых мыслей о вине и самоненависти рассеялись, как утренний туман.

– Знаешь, Хельга, – решил продолжить разговор на более весёлой ноте парень. – Какой военный манёвр перво-наперво разучивает сентинельский рядовой-новобранец?

– Отступление, – с более широкой улыбкой ответила девушка, легко усмехнувшись, – Я тоже читала «Анекдоты» из Даггерфольской типографии, довольно остроумно, – слегка усмехнулась Эйч’Лихо, немного развеяв мрак боли и стыда в сердце.

Пройдя чуть дальше девушка почувствовала колебание силы, исходящее от налоговика. Ветра магии и невозможное море эфирных сил тронуло его, но их веяние невообразимое слабенькое.

– Ты же маг? – прошептала она.

– Плохой маг, слишком слабый, – Этьено опустил голову и подняв руку попытался призвать струю пламени, но всё, что он смог, так это то, что из ладони сорвались искорки, развеявшиеся ещё не долетев до земли. – Как видишь…

– Тихо, – призвал Ремиил, он не на секунду не убирал меч, тот продолжал светиться и пылать внутренним светом; доспехи заскрежетали, когда он склонился, латная перчатка взяла горсть снега и до скрипа сжала его, нос втянул ароматы, а уста выдали пар. – Запах… странный, сера… гнилость… не знаю.

Ремиил осмотрелся, зоркий взгляд старого рыцаря приметил лёгкие следы даэдрической скверны, уже начавшей распространение – почерневшие местами стволы деревьев, изменения животных. Над головой раздался протяжный хрипловатый вороний крик – даже птица поражена паранормальной заразой. И чем ближе к селу, тем сильнее тёмные и коварные «божества» Обливиона являли своё мерзкое явление, показывая, что ныне это их феод.

Спустя полчаса ходьбы, когда солнце всё ближе и ближе приближалось к горизонту и тень ночи медленно падала на Хай Рок, они наконец-то увидели очертания деревянного частокола и соломенных крыш. Деревенька встречала гостей зловещей тишиной и безлюдностью, из труб не валило дыма, никакого звука не доносилось от поселения, только волчий вой из леса, возвещающий о том, что в этих землях явно что-то не так.

– Стойте, – поднял руку рыцарь, продолжая всматриваться в тихий и мирный образ, столь лживый и невозможный, что становилось банально дурно при его виде, голову изнутри подтачивала гул и боль… слишком невозможно, ибо следы скверны ведут сюда, подобно дороги к гнезду, ибо стоит оглянуться назад и по взгляду ударит вид трупов птиц под искорёженными ветвями, багровый снег и сладковато-едкий запах разложения.

– Иллюзия, – обозначил Этьено, имеющий более острый и чуткий взгляд. – Вот видите, это их выдаёт, – рука указала на лёгкие, еле заметные вибрации краёв частокола и неестественно фиолетовый цвет, словно пронизывающий деревенский пейзаж практический незаметной вуалью.

– Хм-м-м, – прорычал рыцарь, заприметив искажения пространства. – В таком случае, нам необходимо развеять иллюзию, дабы узреть истинное положение дел.

– Тут я вам могу помочь, – вперёд шагнула Хельга, её руки сверкнули зеленоватыми огоньками, линии изумрудного цвета овили конечности, а затем силой воли она направила чары в сторону деревни, но долетев они всего лишь вспыхнули, а затем рассеялись, словно туман.

– Ничего не изменилось, – грозно произнёс Ремиил.

Сквайр ордена глубоко вдохнула и ещё раз взмахнула руками. На этот раз её ладони задрожали, их обхватило нечто похожее на самый настоящий зелёный пожар, в закатившихся глазах воссиял изумрудный свет и спустя мгновение в сторону защитного экрана иллюзии была направлена целая изумрудная волна. Собрав все силы невозможных морей магического океана, она призвала столь сильное заклинание, что оно забрало не только ментальные силы, но и взяло частичку жизни.

– А-а-а-а! – вскрикнув её опрокинуло на одно колено, из носа потекла кровь, а на мраморно-белой коже проступили сапфирово-синие вены.

Этьено быстро бросился к ней, прильнул к даме и казалось, что даже приукрыл её. Ремиил бросил короткий взгляд на пару. Милота, вызванная этой картиной, на мгновение внесла свет в сердце старого рыцаря.

Перед ними раскрылась истинная суть произошедшего, благой образ распался на фракталы света, а затем испарился, словно лужа воды под волной магического сверхгорячего огня. Л’Денекор предстал истинным оплотом скверны и узлом сил вечного распада – чёрный частокол местами проломлен, снег стал багрово-серым, но трупов не видно. Под вечерним золотом и болезненной зелью уходящего солнца эта место казалось неимоверно мрачным и удручающим, лишённой всякой жизни, где торжествует тотальная гибель и вечный распад. Тление коснулось стен хат, обрушив их и восстановив в гнилостно-гадкой земельно-бурой массе.

– Храни нас боги! – крикнул Этьено, помогая Хельге подняться. – Это… это какое-то безумие!

Тучи мух витали возле наспех возведённых косых деревянных башен. Окованные рванным ржавым металлом, измаранным тошнотворными багровыми пятнами ворота охранялись крупными высокими воинами, закованными в латы из дьявольского эбонита, мерцающие алым бьющимся светом. Тут и там сверкали острые металлические листы, объятые болезненной ржавчиной, окружившие селение, между ними высились столбы, увенчанные статуями драконов, опутанные прорвавшимися через снег толстыми золотыми лианами, похожими на червей. От всего Л’Денекора исходит гнилостно-зеленое сияние, будто бы от огоньков на болоте.