Восхождение к власти: падение «ангелов»

– Так точно, капитан!

Судно чуть покачнулось и наклонилось вправо, совершая маневр уклонения и одновременно пытаясь развернуться к новому звену вражеских истребителей. Огонь ПВО с палубы корабля, и бесперебойная работа зениток расчертила небеса яркими линиями, и авиация врага охватилась огнём и самолёты стали падать один за другим, устроив пламенно-металлический дождь.

Внезапно, с южной стороны по днищу небесного исполина застрекотали попадания, множество попаданий и металл стал изрываться, а системы контроля отдали в командный мостик сигнал, ставший нестерпимым воем и отразившийся на экранах.

– Проклятье! – выругался капитан и вспомнил за кем юг, дёрнул рацию и с недовольством прокричал. – Комаров, что у вас там творится? Почему по нам стали работать зенитки!?

Капитан русского добровольческого формирования рад был бы ответить, если не близкий контакт. Его сдвоенный автомат едва ли не в упор расстреливает упоротых боевиков-ополченцев, которые норовят подойти как можно ближе. Два ствола работают без продыху, увенчанные ярким пламенем, они посылают рой пуль в противника, который в наглую подошёл к пяти зданиями разных этажей на юге от Муниципального Совета. Раньше тут был бар, гостиница, библиотека, кинотеатр и кафе – место для отдыха, став ареной для битвы.

Комаров сменил магазин, и снова глянул в окно с первого этажа бара. Благо они снесли к рамам барные столы и стулья, создали хорошие укрепления и шквал вражеского огня мелкокалиберных пуль вязнет в баррикадах. Посмотрев, он снова целится через стандартный прицел и когда на мушке снова оказывается чреда врагов, облачённых во рваньё с бронежилетами, он открывает огонь. К нему присоединились его воины и противник телами встретил шквал очередей, расписав кровью траву и землю, усыпав её телами.

Сменив обзор он увидел, на просторную лужайку, где раньше забавлялись игрой в гольф, выехала военная машина, с коробчатым корпусом и трёхствольной установкой на самом верху, которая не переставая работает, посылая ленту за лентой снарядов. Рядом с ней появилась ещё одна и так же открыла огонь.

– Капитан Дейций Аристофан, – тут же связался Комаров, – на лужайке для гольфа к юго-западу от нашей позиции враг вывел две самоходно-зенитных установки

– Так уничтожьте их, если не хотите, чтобы мы рухнули вам прямо на голову.

Комаров рад был бы подойти ближе, но врагов слишком много – и снова они наступают, только на этот раз в бой брошены силы тех, кто служит бунтовщикам платой и процессором.

– Что б меня, – выругался Комаров, увидев, как на их позиции наступает линия железа, только вместо автоматов у пяти десятков тварей, верхние конечности сотворены клинками и топорами. – Легионеры ближнего боя. – Он тут же разворачивается к своим воинам. – Развернуть тяжёлый пулемёт и огонь по ним!

Отстегнув магазин и что есть скорости присобачив новый, с красной изолентой, он открыл огонь – его пули попадали в корпус, плавили, и уничтожали внутренности роботов, но слишком медленно. Боец, сняв орудие со спины и поставив на тре6ногу, со звоном передёрнул затвор и тяжёлый пулемётов взревел, сея тяжёлые пули в сердца легионеров. Они прорываются под защиту, разбивают платы, рвут провода. Комаров даже позволил себе лёгкую улыбку, когда первый ряд был полностью уничтожен, а вместе с ним и командный легионер, что обрекло всю волну на остановку и полное истребление выверенным огнём.

– Можем, сегодня мы всё ещё выживем, – усмехнулся Комаров. – Мне нужен наша «Звёздочка». Накройте его из ракетомёта.

– Да, господин капитан, – один из воинов снял тёмно-зелёную трубу, которая в метр длиной и с системой наведения.

– Прикройте меня.

– Так точно.

Комаров, перекинув автомат за спину, молнией выбежал из бара и устремился на запад, к лужайке. Ополченцы, рассеянные по территории попытались открыть огонь, но были подавлены огнём тяжёлого пулемёта и дружественного огня, попрятавшись по укрытиям. А капитан бежит, что есть сил и когда он практически добрался, рухнул коленом на землю от усталости от торможения. Встрепенувшись он положил трубу на плечо и настроился, взирая на зенитки через прицел. Три снаряда, выплясывая мудрёные витиеватые движения в полёте вонзились в бок машины и тут же прогремел взрыв – «коробку» разорвало изнутри, а орудие отбросило в сторону. Такая же участь постигла через секунду и вторую зенитку – после грохота взрыва её охватило пламя, рвущееся через пробитые отверстия и дыру, на месте которой раньше было оружие с тремя стволами. Останки военных машин разметало по всей округе, что значило конец угрозы для поднебесного прикрытия.

– Хоть бы спасибо сказал, – сипло произнёс Комаров, готовясь отходить.

Один из легионеров приблизился близко к капитану, и его солдаты не смогли его засечь. Комаров только в последний миг краем глаза заметил, как над ним закончится клинок и только приготовился защититься гранатомётом, как голова робота засияла дырой, а сам механизм дёрнулся и упал вперёд.

– Надеюсь, за это ты захватишь мне из бара чего-нибудь? – раздался вопрос из рации. – За твоё спасение.

– О’Прайс, как же я рад тебя слышать.

– Я думаю, дай посмотрю, как у тебя дела, а тут к тебе подбираются.

На юго-востоке расположилось высокое четырёхэтажное здание некогда охранно-полицейского участка с вершины которого ведётся снайперский огонь. Серое выцветшее здание стало прекрасной позицией для удержания наступления с юга и юго-восточного направления.

О’Прайс отстранился от окна, откуда открывается вид на позиции солдат Комарова, его миссия закончена. Услышав по смежным каналам, как его знакомый решил рвануть и подорвать две зенитки, капитан не смог удержаться и не прикрыть его. Теперь О’Прайс, перебежав большое помещение, ведёт прицельную пальбу по ополченцам и македонянам, которые валятся на землю один за другим, только стоит им попасть в перекрестие прицела. Винтовки, лишённые глушителей, «хлестают» по мятежникам, и капитаны видят, как во врагах образовываются дыры, как те не добежав до мелких насыпей багрят траву и песок, устилая телами подступы к их рубежам.

– МакКаллин, что у тебя по боеприпасам? А то у меня две последние остались, – прозвучало от О’Прайса, когда он расстрелял ещё троих македонцев, прошив им горло.

– У меня так же, – капитан перевёл прицел чуть дальше и заметил, как к ним ползут грозные машины войны. – Вот зараза, у них танки!

– Данте, Яго, Комаров, что у вас по бронетехнике врага? Есть что-нибудь? – спросил тут же О’Прайс, не отрываясь от стрельбы.

– Я отвечу за всех, – вмешался Деций Аристофан. – Судя по нашим данным, вас берёт в кольцо вражеская бронетехника в виде танков, и БТРов. Они через полминуты выдут на минный рубеж.

– Вот это хорошо, – чуть обрадовался поляк английского происхождения. – Так народ, через тридцать секунд отступаем. Активируете детонаторы и валим на вторые позиции.

По плану О’Прайса вся команда рассталась со всеми минами и взрывными боеприпасами, которые у них были. По большей части это противопехотные и противотанковые мины с дистанционной детонацией, но есть ещё и куча взрывчатки. Они раскидали её в самых удобных для наступления местах – на дорожках, между холмах в углублениях, где можно спрятаться, и ждали момента, когда её можно было бы применить. Все знали, что на исходных позициях они долго не продержаться, а поэтому отступая они отправят на тот свет как можно больше врагов.

Отойдя на приличное расстояние, все в один момент сжали кнопки детонаторов и всё в округе загремело и загрохотало, как будто небесный гром разверзся на земле. В небо поднялись столбы огня, травы, земли, металла и тел мятежников, ибо взрывной вал пробежался смертоносным вихрем, уничтожая днища танков, разбивая гусеницы, разрывая врагов.

– Вот это дало! – обратился ко всем Деций, смотря на то, как на земле поднялся круг огня и дыма, как в полку мертвецов прибыло ещё не менее сотни. Он видел, как вражеские подразделения сгинули в яркой вспышке и покрылись пеленой дыма и грязи, взметнувшейся на несколько метров ввысь.

Но радость длилась недолго, из поднебесья появились странные объекты – два реактивных самолёта, с красными отметинами, буквами из архидревнегреческого алфавита.

– Господин, мы перевели символы, – обратилась какая-то девушка. – «Смертник», там написано.

– Огонь-огонь-огонь! – заорал Деций. – Весь огонь на них!

Корабль ответил сумасшедшим огнём, который сконцентрировался на двух объектах и казалось они должны были утонуть в зенитном и ракетном огне, но юркие самолёты всё уходят раз за разом от снарядов корабля. Открыли огонь лазерные пушки и их совокупного огня оказалось достаточно, чтобы выстроить целую сетку и разрезать в ней самолёт. Но вот второй преодолел все огневые заграждения и со всего маху врезался в борт судна, а затем взорвался. Часть корабля пропала в огне и разлетелась на куски, а затем раздался второй взрыв, посудина вздыбилась и посыпалась металлическими кусками на землю.

Данте охватил ужас, когда он увидел, что их щит поднебесья превратился в полыхающую комету, опустившуюся на остатки здания Муниципального Совета. Руины разлетелись салютом огня и серого камня в стороны, грохот превозмог рокот грома и всех накрыла взрывная волна, и кучи мусора с обломками. Вся передняя часть постройки стала пылью, руинами руин, и только южная часть ещё как-то устояла.

– У нас проблема! – завопил О’Прайс, смотря на своего скрюченного товарища, которому не повезло получить ногой один из увесистых камешков, раздробивший кость голени. – МакКаллин ранен!

– Тащи его сюда. Занимаем оборону в южной части здания! Вперёд! – командует Данте.

– Тебе придётся дотащить меня, старина. Ты уж прости. – После этих слов О’Прайс взял под плечо товарища и через полянку травы и сухого песка помог ему доплестись до последнего рубежа и вместе с Яго они его подкинули на остатки второго этажа по практически разбитой лестнице.

– Враг наступает! – кричит кто-то из «Палачей».

Остатки группы собрались за стеной Совета, позади искорёженный и уничтоженный, ставший помятым металлическим мусором корабль, справа и слева кучи камней и остова здания. Всё вокруг в огне, под саваном песка и пыли, затмивших свет, а к этому добавляет стремительное приближение врага.

– У меня последний магазин, – печально сказал Данте, вгоняя боеприпасы. – Вот нам и конец.

– Ничего брат, – положил Яго ладонь на плечо. – И не из таких передряг выбирались.

– Это всё очень чудно, – вмешался Комаров. – Но давайте, нас ждёт враг.

Трое подступили к разбитым дырам в стене, ранее бывшими окнами и открыли огонь. Македоняне и «Гоплиты» с кучкой легионеров идут через перепаханную лужайку, здания досуга и политический участок, наступают веером. Данте, на грани полной усталости, автоматически сжимает крючок, когда очередной противник оказывается на прицеле. Серебряные доспехи лопаются и на их начищенной поверхности брызгает кровь, чёрная форма македонцев рвётся и становится окровавленным тряпьём. «Гоплиты», приспособленные для быстрых налётов и ближнего боя пытаются сблизиться с позициями имперцев, но попадают под ураганный заградительный огонь тяжёлого пулемёта и им остаётся лишь отстреливаться из коротких автоматов.

– За нашего Консула! Отомстим за Каратоса! – вопят в едином порыве «Гоплиты» и снова пытаются подойти в близь, чтобы использовать копья, но пулемёт последними патронами удерживает врага, прекращая наплыв в кровавый прилив и заставляя серебряными телами воссиять в траве, между уничтоженными роботами и усопшими ополченцами.

– Патроны кончились! – раздались болью и досадой слова пулемётчика и ещё больше ввергло защитников в бездну отчаяния рой чёрных точек, стремительно приближающихся в небе машин, идущих с юга.

– Вражеская авиация! – зачем-то кричит Данте, не знамо кого оповещая, но смысл? Они все тут мертвецы без гранатомётов и ПЗРК.

Авиация сепаратистов роем из десяти вертолётов стремительно сближается с имперцами. Нет больше щита, который бы запер небо для авиации бунтовщиков, а значит они смогут покончить с занозой в виде спецотряда.