Гальт

Не терпящий возражений голос выхватил её на полушаге. Цепочка пристяжных замерла. Каждая приняла приказание на свой счет.

– Дабор, помоги ей с этими, – наставница сделала паузу, словно задумавшись, не вымажет ли и её упоминание вслух цепей и кандалов, – железками.

Хозяин засуетился, размыкая скобы на запястьях девушки.

Освободившийся конец цепи он передал Кобуре, а сам остановился, ожидая нового приказа.

Наставница через мгновение снова обратила на него внимание.

– Чего тебе? – спросила она, но улыбка, едва тронувшая губы, выдала притворство.

Он держал перед собой наручники, приготовленные для девушки.

– А, это.

Теперь наставница улыбнулась по-настоящему.

– Они не понадобятся.

Женщина посмотрела на девушку, спрашивая одними глазами: Так ведь? И разглядев в её взгляде что-то утвердительное, велела:

– Позаботься об остальных гостьях, – произнося это слово, она всякий раз нажимала на него, словно отпечатывая тавро, – а мы тут немного потолкуем.

Она снова повернулась к девушке и сообщила, уже обращаясь только к ней одной:

– Женские секретики.

И улыбнулась такой улыбкой, что девушка едва не вцепилась в руки Хозяина.

– Ты помнишь меня?

Конечно, она ее помнила.

– Нет.

Девушка ответила быстро. Чересчур быстро.

Наставница стояла поодаль. Левой рукой она накрыла запястье правой и то и дело расправляла пальцы. Как будто поймала птицу и с силой удерживала, прижимая к себе.

Девушка еще никогда не видела столь изящных рук. Такие руки заслуживали привилегии никогда не знать работы.

Пальцы вдруг затихли.

Девушка подняла взгляд и увидела глаза, показавшиеся – нет, не холодными даже, – а только остывшими.

– Будем считать, что ты еще не оказалась на моем попечении, – сказали они. – Потому что оказавшиеся там не должны больше лгать.

Она приблизилась к девушке. Подплыла как ладья с выточенной на носу ледяной девой.

– Давай попробуем еще раз. Помнишь меня?

– Да.

Хотела бы она соврать

– Да, – повторила наставница, чуть затягивая слог. Будто высказывала сожаление о том, что это – сущая правда.

Девушка съежилась под ее взглядом, гадая насколько хорошей памятью она обладает.

Но наставница неожиданно подхватила ее под руку и увлекла за собой. Продолжила она уже таким тоном, словно они с тех самых пор оставались закадычными подругами.

– Как я уже сказала, люди там, внизу, чересчур озлоблены. А ты была беззащитным ребенком

Она резко остановилась и повернула девушку к себе лицом.

– Дай руку, – попросила она.

Уж не собирается ли пожалеть

Упрямство взыграло в девушке, и она стояла столбом, испытывая терпение собеседницы.

У наставницы его не оказалось.

Она сама схватила девушку за руку и потянула к себе. Потом перевернула ладонью к солнцу и внимательно разглядела.

Ладонь покрывали шрамы от ожогов.

Наставница принялась поглаживать ее руку, приговаривая:

– Девочка моя. Бедненькая.

Её ласки были неумелы, а кожа оставалась прохладной, сколько бы не докасалась до неё.

Страшась собственной смелости, девушка мягко, но настойчиво забрала руку.

Наставница этого и не заметила.

– Я не смогла пройти мимо, – продолжала она. – Не знаю, помнишь ты или нет, но это я укрыла тебя после пожара, который ты устроила, будучи еще невинным ребенком. И вот передо мной прекрасная юная девушка. В которой – мне хочется надеяться – есть частичка и моей доброй воли.

Девушка поморщилась. Ну почему добрая воля всегда взыскует по старым счетам

Наставница, как показалось, прочла ее мысли.

– Не бойся, – сказала она – да так, что девушке стало не по себе. – Мне довольно и того, что я вижу перед своими глазами.

При этом разглядывала её без всякой застенчивости. И постановила:

– Одной из невест тебе, конечно, не быть. Но у тебя будет собственный путь. И собственное предназначение.