Обломки нерушимого

– Да… спасибо. Это ужасно. Но знаешь, я, в некоторой степени, благодарна Джел. Если бы не ее кончина, ты бы никогда не подошел ко мне и не заговорил со мной. А тут появился такой превосходный повод!

– Рэми… – обиженно буркнул парень. – Если ты думаешь, что мне легко со всем этим справиться, то ты ошибаешься.

«Со всем этим» – это с их расставанием, с предательством, автором которого являлся Грейсон.

– Так я ведь и не думаю, что тебе легко. Как раз наоборот. Тяжело это, быть великовозрастным самцом, зависящим от мнения своей мамочки. Все в твоей жизни – ее выбор. До конца своих дней ты обречен подчиняться ей. Сочувствую тебе, Грейсон. Не боишься, что твоя мамуля узнает об этом разговоре? Беги домой, малыш, а то тебе не избежать ее негодования!

– Зря я надеялся на нормальный разговор! – крикнул в сердцах Грейсон и поспешил к себе домой.

– Передай от меня привет миссис Мэтисон!

Рэми, как и Грейсон, не получила никакого удовольствия от этой встречи. Не принесло Рэмисенте наслаждения и то, что ей удалось задеть его. Рэми все еще любила Грейсона. Она вообще питала слабость к слабым существам. Грейсон – ведомый парнишка. Как много красивых слов он ей говорил в минуты страстной близости, как много рыцарских поступков он ей обещал. Но стоило миссис Мэтисон, разочаровавшейся в избраннице сына, сказать Грейсону, что Рэмисента ему не пара – то все! Вы видели когда-нибудь, чтобы букашечка, угодив в паутину, напала на ее хозяина, полакомилась его соками и хрустящей плотью, и, разорвав клейкие сети, вырвалась из паучьего плена? Это маловероятно. Вот Грейсон Мэтисон был букашечкой. Никаким образом не мог он вырваться из плена матери.

Рэми смотрела вслед Грейсону. «Так будет лучше», – думала она. Когда гнев в ее душе стих, подал голос разум. Если Грейсон ради нее пойдет против матери, то счастливее от этого он не станет. Наступит момент, когда парень обвинит Рэми в том, что та стала причиной его разлада с семьей. Слабые всегда винят всех вокруг в своих бедах. Тира Мэтисон – особа принципиальная, сына к себе она больше не подпустит, а, значит, Грейсон до самой смерти будет страдать и ненавидеть Рэми. Вот почему Рэми так вела себя с ним сейчас. Только из любви к нему она оттолкнула его. Рэми хотела убедить его в том, что он сделал правильный выбор и не корил себя. Когда-нибудь он найдет себе ту девушку, что сразу завоюет сердце его матери, и все будут счастливы.

– Жестокая ты девчонка, сестрица.

– Элай!

Брат, оказывается, все это время прятался за дверью и подслушивал, но Рэми нисколько не злилась на него за это.

– Пойдем, предки уже за столом, – сказал Элай.

– Предки подождут! Идем скорее в мою комнату.

Рэми пригласила брата к себе затем, чтобы продемонстрировать свое тело. Она без стеснения разделась до нижнего белья, покрутилась перед Элаем. На ее коже не было ни единого нового шрама. Рэми сдержала свое слово.

– Ну, как я тебе?

– Молодчина. Я в тебе не сомневался.

– Теперь твоя очередь.

– Рэми, давай после ужина? Я жутко голоден.

– Покажи мне видео, сейчас же!

– …Оно не для слабонервных.

– Ничего. Я выдержу.

Надеюсь, вы простите меня за очередное сравнение с букашечкой, но Элай Арлиц тоже находился в плену у прожорливого паука. Не смел он дать отпор сестре, тут же выполнил ее прихоть, опасаясь гнева создательницы его заточения.

– Господи… – сказала Рэми, когда Элай включил ей видео на своем телефоне. – Это жестко. Мне даже жаль ее.

– Серьезно? Может, тогда удалим его на хрен, а?

– Ты что, спятил? Мы должны довести это дело до конца. Она помнит что-нибудь?

– Нет. Но даже если и вспомнит, то я скажу ей, что это последствия трипа.

– Правильно. А потом, когда видео попадет в сеть, ты впаришь ей, что… как-то раз она сбежала в самый разгар веселья, связалась не пойми с кем, влипла, ею воспользовались, и вот, пожалуйста, результат.

От проницательного взора Рэми не могла ускользнуть внезапно возникшая перемена в брате. Элай старался казаться непоколебимым, но беспокойный взгляд тотчас выдал его. Вы уже знаете, что терзало Элая, но для Рэми-то это было загадкой.

– Что с тобой? – поразилась она.

– Забей, – отмахнулся Элай.

– Я дам тебе знать, когда все опубликовать. Сейчас это неуместно. Надо сначала проститься с Джел, я не намерена опошлять траур. Нужно подобрать подходящий момент. – Рэми быстренько оделась, присоединилась к брату, что сидел на ее кровати, обняла его и сказала ласковым голоском: – По-моему, я давно не говорила тебе, как сильно я люблю тебя.

– Ты всегда сильно любишь меня, когда я что-то для тебя делаю.

– Ах ты негодник! Можно подумать, я для тебя ничего не делаю.

– Действительно. Можно так подумать.

– Элай, ты серьезно?

– Я постоянно рискую ради тебя, столько людей втянул в наши грязные делишки, и что взамен? – Все это он говорил, чтобы отвлечь сестру от его истинного состояния. Элай знал, что Рэми может раскусить его. По сей день он упрекал себя за то, что согласился помочь ей наказать Никки. Страшно представить, что будет, когда Рэми поймет это, поэтому ему пришлось блефовать.

– Хорошо. Я еще удивлю тебя. Вот увидишь.

– Что ты сделаешь?

– Пока не знаю, но уверяю, тебе станет стыдно за те слова, что ты сказал мне сейчас, – пригрозила Рэми.

Элай самоуверенно усмехнулся. Усмешка прозвучала убедительно, но… Рэми взглянула ему в глаза. И они снова выдали его. Это был взгляд уставшего, донельзя измученного человека. Тяжелое ярмо давило на него, не давало покоя.

– Элай, в чем дело?

– Забей…

– Нет. В этот раз это волшебное слово не подействует на меня.

– …Ты уверена, что нам нужно продолжать это дело с Никки? – осторожно спросил Элай.

– Ты боишься, что ли? Я же миллион раз говорила тебе, что все будет хорошо. Тебе и твоей команде ничего не грозит. С Циннией прокатило ведь? Не переживай.

– Я не из-за этого переживаю. Цинния была виновата…

– А Никки разве нет?!

– Но ведь она лично тебе ничего не сделала.

– Слушай, по-моему, глупо все это обсуждать, когда полдела сделано.

– Мы можем остановиться, передумать. Посмотри еще раз видео. Неужели тебе недостаточно? Посмотри, что мы с ней сделали!