Дикие Земли

Кейден передернул плечами от холода, из-за нашей мокрой одежды ледяной воздух только притягивало к нам. Технически лето уже вторглось на территорию весны, но тепла еще не было. Как и во всей Венгрии, даже времена года жили теперь по своим правилам.

– Моя смерть испортила бы праздники.

– Я бы купил на один подарок меньше.

– Купил бы? Тебе бы пришлось что-нибудь мастерить самому, сидя в тюрьме. – Я ткнула его локтем в плечо. Кейден всегда был серьезным, и на меня возлагалась миссия развеселить его. Немного расслабить. – Так что бы ты сделал? За эти долгие часы одиночества в тюрьме?

– Ничего. Ты была бы мертва.

Он шлепал в мокрых ботинках по тротуару.

– Да не в этом суть.

– Нет, в этом. Именно поэтому я попал бы в тюрьму.

– Я бы выжила.

Я коснулась руки Кейдена и ощутила, как мурашки пробежали по моему телу.

– Это точно. Ради того, чтобы позлить меня, а?

Легкая улыбка тронула губы Кейдена, и он толкнул меня в ответ локтем.

– Ну так что бы это было? Смастерил бы что-то из волос на своей груди?

– Отвратительно.

– Но мне бы понравилось. Ведь ты бы сделал это от всего сердца. Или груди.

Посмеиваясь, Кейден покачал головой.

– Ты странная.

– Но ведь именно поэтому ты меня любишь.

Кейден замедлил шаг, на мгновение наши взгляды встретились, а в воздухе повисла пауза. Я занервничала, но надежда наполнила меня. Мы с Кейденом были рядом друг с другом с детства, с тех пор как мне исполнилось пятнадцать.

Наши платонические отношения менялись со взрослением. Повзрослев, мы оба поняли, что наши тела изменились.

В академии много девушек мечтали о Кейдене. Высокий, красивый, подтянутый благодаря тренировкам. Карие глаза и легкая щетина, а от шелковистых каштановых волос нельзя было отвести взгляд.

Девушки всегда спрашивали меня о нас: встречаемся ли мы, шептались о том, какой он горячий. Когда Лилла – коллега-стажер – попыталась заявить на Кейдена свои права, я осознала, что не хочу, чтобы другая девушка прикасалась к нему. Я слишком боялась потерять нашу дружбу и молчала, надеясь, что Кейден даст мне знак, покажет, что чувствует ко мне то же, что и я к нему.

Кейден часто смотрел на меня. Поддразнивал и прикасался ко мне, но этого было недостаточно. Я не могла понять, являются ли его действия проявлением дружелюбия или чем-то большим. Кейден выражал мне сдержанные комплименты.

Я знала, что отличаюсь от большинства девушек. Мои русские и ирландские корни дали мне бледную кожу и резкие черты лица. Часто в свой адрес я слышала слова «уникальная» и «потрясающая» наравне с «пугающая». Парни обращали на меня внимание постоянно, но держались в стороне, словно вокруг меня была проведена невидимая линия. Либо они боялись меня, либо не хотели переступать дорогу самому грозному кадету академии. Кейден Маркос был сыном генерала вооруженных сил людей, Иштвана Маркоса, лидера со стороны людей.

Кейден окинул меня взглядом. Я не двигалась, боясь, что даже малейшее движение помешает ему сказать то, что я так долго желала услышать.

– Брекс, – произнес он, взгляд обратился к моим губам.

Кейден стоял так близко, что я ощущала его тепло, обволакивающее меня, несмотря на мокрую одежду.

Я прикусила губу, дыхание перехватило. Пристальный взгляд Кейдена задержался на моих губах, его дыхание щекотало мою щеку. Я так хотела приподняться на цыпочки и поцеловать его. Кейден наблюдал за мной, а потом дернул головой, отступая.

– Охрана сменится через две минуты. Нам следует поторопиться.

Он кивнул в сторону стены, отделяющей старое здание парламента и прилегающую территорию, напоминающую крепость. Здание возвышалось вокруг города, показывая господство человека на этой стороне реки.

Для фейри стена, окружающая город, вероятно, казалась просто украшением, защищающим людей от внешнего мира, а сам город местом, куда стремились богатые. Военные и богатые собирались в этом обнесенном стеной районе Пешта, улицы здесь были безукоризненно чисты, а законы еще действовали.

Район охранялся постоянно, но я знала, когда можно входить и выходить так, чтобы никто не заметил. Кейден разрывался между двумя желаниями: стать солдатом и обнаружить промахи в обороне армии людей, чтобы быть в глазах отца героем, или остаться мальчиком, любящим сбегать из крепости вместе со мной в детстве. Чем дальше Кейден продвигался по служебной лестнице, тем меньше оставалось от того мальчика. Он все больше следовал правилам и законам.

– Да.

Я кивнула, а сердце наполнило разочарование. Я могла победить любого парня в драке, и это одна из причин, почему многие меня боялись, но Кейден оставил меня в растерянности, из-за чего мне хотелось плакать.

– И, Брекс, это была последняя вылазка, – бросил он, в его голосе звучал гнев. – Слишком опасно, не говоря уже о том, что незаконно. Скоро я окончу академию, и ты тоже. Мы должны быть солдатами, а не преступниками.

– Мы обкрадываем фейри. Мне казалось, ты относишь это к категории «спасение людей».

– Есть и другие способы. Законные.

Я фыркнула, не веря в его идеализм истины и справедливости. Я была гораздо более пессимистична.

В течение девятнадцати лет, всю мою жизнь, эта страна находилась в смятении и войне. Я никогда не видела старый мир. Знала только мир стен, смерти и страха.

Фейри правили западным берегом реки, они обосновались в замке, захватив всю территорию на стороне Буды. Люди владели клочком земли на северо-восточной стороне. Меньше половины. Словно землю разрезали – на большой части Пешта люди голодали, болели, убивали, занимались проституцией, употребляли наркотики, жили в нищете или являлись полукровками. Это место называли диким.

Дикий запад востока.

Дикие Земли.

– Брекс, пошли.

Голос Кейдена вернул меня в настоящее. Он повернул к потаенной калитке возле небольшого парка, ставшего кладбищем после последней «Войны Фейри» пять лет назад.

Мои ботинки хлюпали, когда я пробежала через дорогу к железным воротам, спрятанным за разросшимися кустами и сорняками. Наименее охраняемое место вдоль стен, ворота не были видны ни одной из сторон. Я нашла его однажды, много лет назад, когда мы с Кейденом играли в прятки.

Проскользнув сквозь прутья решетки, я отперла шаткую калитку. Она открылась ровно настолько, чтобы Кейден смог пролезть внутрь. Едва смог. Еще одно занятие в спортзале, и он здесь больше не пролезет.

В тот момент, когда мы пробирались через кладбище, туман низко висел над растениями, а звезды ярко сияли в ночном небе. Кейден открыл еще одни ворота, вытолкнув нас на улицу. Тусклый желтый свет, исходящий от уличного фонаря на бульваре, отбрасывал тени на крошащийся тротуар и облупившуюся краску. Даже в стенах богатого Липотвароша, который теперь называли на английский манер Леопольд, можно было заметить признаки умирающего города. Штукатурка не скрывала дыр в зданиях, некачественная краска, которой пытались освежить фасады, выбоины, появляющиеся по мере износа. Ночью вокруг обнесенного стеной города горела только дюжина ламп – совет решил, что деньги лучше потратить на оружие или зажечь каждый сантиметр вооруженных сил людей светом так, чтобы показать врагу – наша власть сильна.

В детстве отец рассказывал мне истории о том, каким был Будапешт до падения стены. После того, как страна освободилась от коммунизма, она стала процветать благодаря туризму, музеям, театрам и искусству.

– Kicsim[1 - Милая, дорогая (венг.).], тогда ты могла ходить по улицам, не боясь.

Отец положил рядом со мной плюшевую собаку Саркиса, подарок лучшего друга моего отца, дяди Андриса. Андрис заявил, что это пес-пастух и он будет присматривать за мной и охранять, когда их не будет. А это случалось часто. Я знала, что он не был моим настоящим дядей, но для меня это не имело значения. Андрис был правой рукой моего отца в бою. Близким, как брат. Они говорили, что это значит больше, чем кровь.