– По-американски, – напоминает Свен, натянуто улыбаясь.
– Пожалуй, все-таки не стоит… – начинает Лотта, но закончить не успевает: Свен прыгает на левой ноге, видимо, правая на что-то наткнулась – то ли обломок дерева, то ли гвоздь – или ударилась обо что-то твердое и неприятное.
Внезапно свет в конце пирса снова вспыхивает. Что бы это значило?
– Смотри! – показывает Лотта Свену.
Когда он перестает прыгать и хватать себя за стопу, свет снова гаснет. Свен кивает, сообразив, что к чему, и решительно топает ушибленной правой ногой. Свет вспыхивает.
– Попробуй ты, – велит он Лотте.
Она нерешительно топает, но ничего не происходит. Тогда она прыгает обеими ногами и топает энергичнее – восстановить соединение или что там случилось с проводом?
– Лампа плохо ввинчена, – ставит диагноз Свен и тянет Лотту вперед.
– Завинчена, – поправляет Лотта, плетясь следом.
Дойдя до края пирса, они ступают в круг дрожащего света, Свен облизывает подушечки пальцев и лезет под ржавый колпак, чтобы закрутить лампочку. Нитевидное мерцание превращается в теплый конус, который четко высвечивает их бледные бедра и застывшие тени, что ускользают во тьму.
– Мы наведем тут порядок! – заявляет Свен, имея в виду всю Америку.
Лотта порывисто целует его в щеку и, не сводя глаз со Свена, до последнего не отводя руки, легко и просто перешагивает через край пирса.
Свен отворачивается, улыбаясь и морщась, но брызг нет.
– Лотта? – зовет он, делая шаг вперед и прикрывая лицо от воды, которая вот-вот его окатит.
Лотта спрыгнула в темно-зеленое каноэ, которое качается взад-вперед – должно быть, приметила его, пока Свен возился с лампочкой. Он вновь поднимает руки, как бы щелкает фотоаппаратом, и просит:
– Прикройся, это фотка для внуков. Пусть увидят, какой потрясающей была их grootmoeder, когда мы познакомились.
Лотта поджимает губы, не в силах скрыть улыбку, и Свен спускается к ней, широко раскинув руки, чтобы лодка не перевернулась.
– Это не кража, – поясняет он, отвязывая веревку. – Каноэ просто плавало. Нам даже пришлось прыгнуть в воду, чтобы его достать… чтобы спасти!
– Мы тут все приведем в порядок! – восклицает Лотта во весь голос и тянется к Свену, а он, навалившись на забытый в каноэ шаткий мини-холодильник, отталкивается от пирса. Девушка опускает руки в воду и смотрит на арендованную машину. Та выглядит так, будто рядом взорвалась стиралка. Нет, просто двое абсолютно счастливых ребят из Нидерландов взяли и испарились, исчезли без следа, оставив после себя только одежду.
– Что? – спрашивает Свен на идеальном американском.
– Весла-то нет, – сообщает Лотта. Кажется, смешнее и не придумаешь. Теперь их маленькая экспедиция стала еще интереснее.
– И штанов нет, и рубашек… – добавляет Свен, берясь за борта каноэ и раскачивая его из стороны в сторону.
– Koude, – соглашается Лотта и обхватывает себя, чтобы согреться. Потом, с легким вызовом: – В воде теплее!
– Там, где diepere, то есть глубже.
Они гребут руками, вода очень холодная, и ярдов через двадцать Свен снимает белую крышку с мини-холодильника. Грести ею гораздо удобнее, чем руками, и – что важно – крышка не мерзнет.
– Мой герой! – восклицает Лотта на идеальном английском, прижимаясь к Свену.
– Здесь тоже можно согреться, – замечает Свен, не переставая грести, и они отплывают от берега все дальше.
Лотта прижимается щекой к его спине, и под этим углом ей хорошо виден мини-холодильник, оставшийся без крышки.
– Смотри! – восклицает она и достает из холодильника прозрачный пакет с сэндвичем, намазанным арахисовым маслом.
– Pindakaas. – Свен глубже загребает крышкой, толкая каноэ вперед.
Лотта решительно выкидывает сэндвич в воду, подносит палец к губам, чтобы Свен знал – про это молчок. А в пакет сует свой телефон, аккуратно запечатывает сверху, с краю вдувает воздух, и телефон оказывается в надувном пузыре.
– А еще пакет с замком может быть и flotatie-устройством, – объявляет она поставленным голосом бортпроводницы голландской авиакомпании.
Свен усмехается и поправляет:
– Плавучим.
Между тем телефон в пакете продолжает вести запись. Лотта наклоняет его под углом от себя, чтобы камера смотрела вперед.
– Как думаешь, что там? – Свен кивает в сторону огней, пока все очень далеких.
– Гигантские светляки, – с затаенным восторгом произносит Лотта. – Американские светляки!
– Стадо мастодонтов со светящимися бивнями.
– Воздушные медузы! – добавляет Лотта чуть тише, словно шепчет молитву.
– А бывают древесные губки, которые светятся? – спрашивает Свен. – Я серьезно, nu.
– Сейчас, – поправляет Лотта мечтательным шепотом. – Это индейцы! Они раскрасили лица и тела – готовятся напасть!
– Вот узнает об этом Джон Уэйн Гейси – им точно не поздоровится, – заявляет Свен со знанием дела, и Лотта хихикает.
– Да этот Джон Уэй… – начинает она и осекается, потому что Свен дернулся, отпрянул от борта и выдернул из воды руки – с них свисает что-то длинное. Он встает, пытается это стряхнуть, и каноэ опасно накреняется, Свен теряет равновесие и падает в воду с другой стороны, и его мужское достоинство ускользает от жадного глаза камеры.
Он проваливается под воду почти без звука, раз – и нет.
Лотта, оставшись в каноэ одна, неуверенно поднимается, тыльная сторона ладони взлетает к носу, ко рту – защититься от запаха, исходящего от тягучей гадости, которую Свен затащил на борт.
Ее мутит, на коленях она отползает от этой жути подальше.
Каноэ занесло… во что? В ковер из водорослей? В озерные нечистоты? Здесь, на такой высоте над уровнем моря, ведь в придорожных ямах еще лежит снег?
– Свен! – кричит она в черноту, что наползает на нее со всех сторон.
Девушка обхватывает себя руками, садится поудобнее, поджав ноги.
Свена нет.