След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше

– Убейте ее!

– Она уже мертва!

– Так надо убить еще раз!

Чей-то сапог врезался сбоку в измученный череп Густа. Последовала ослепительная вспышка света, а за ней наступила тьма.

А тем временем в кладовой… Вернемся чуть назад.

Войдя внутрь, Корбал Брош остановился и огляделся, потом сделал еще шаг и увидел усеивавшие пол рваные куски мешковины. За ним бочком пробрались Брив, Брив и Брив, пригнувшись и перешептываясь. По крайней мере один из них всхлипывал.

Сех’келлины атаковали со всех сторон. Еще мгновение назад здесь царили полумрак и спокойствие – и вдруг поднялся просто невероятный хаос. Удары каменных кулаков разбросали Бривов во все стороны. Другие кулаки обрушились на Корбала Броша. Удивленно заворчав, рослый евнух начал отбиваться, с грохотом отшвыривая белые как смерть тела к изогнутым стенам.

Брив, помощник кока, увидел, как все шесть демонов смыкаются вокруг евнуха. И подумал: «Так и должно быть, – в конце концов, он тут главный и все такое». Заметив неподвижное обмякшее тело своей тезки, он подполз поближе, схватил Брив-плетельщицу за лодыжки и потащил прочь от той грандиозной битвы, что шла посреди кладовой.

Внезапно рядом оказался Брив, помощник плотника, который схватил Брив-плетельщицу за одну ногу.

– Смотри, – прошептал он. – У Брив волосы оторвались. Эй, да это вообще не Брив – это же Горбо!

– Естественно! – бросил Брив, помощник кока. – Все это знают!

– А я не знал!

Помощник кока замер:

– Не может быть – ты же с ним спал!

– Только один раз! И тогда было темно – а некоторым женщинам это нравится…

– Хватит уже об этом, помоги мне его отсюда вытащить!

– А что насчет парика?

– А что с ним?

– Гм… думаю, ничего.

Нелегко, ох, нелегко было понять, кто побеждает. Корбала Броша били, измолотив в фарш. Удивительно, что он еще держался на ногах, но это было и к лучшему; демонов трое матросов нисколько не интересовали, так что за порогом тех определенно ждало спасение. Главное – выбраться из кладовой.

Как только голова чудовищного бога появилась над релингом, Бошелен шагнул вперед и взмахнул мечом. Клинок врезался в морду твари, и та от удара выплюнула что-то из пасти.

Леску, крючок и ухо.

Бошелен не успел увернуться от взмаха гигантской лапы, и кривые когти рассекли его кольчугу. На кормовую палубу дождем посыпались черные звенья.

Ударив мечом по пронесшейся мимо конечности, он почувствовал, как железо вонзилось глубоко в запястье лапы, перерубив по крайней мере одну из костей.

Бог взвыл.

Увидев несущуюся на него сверху другую лапу, Бошелен поднял меч, пытаясь отразить удар, но, увы, не смог противостоять силе падающего, будто наковальня с крыши дома, чешуйчатого кулака.

Кулак обрушился на палубу. Затрещали доски, и Бошелен обнаружил, что уже не стоит на корме.

Он приземлился в кладовой, окруженный сыплющимися сверху щепками.

К нему устремился один из сех’келлинов. Бошелен инстинктивно сделал выпад, и демон сам напоролся на меч. Раздался вопль, и грудь демона раскололась, будто кусок мрамора под долотом каменщика.

Вопль этот услышали наверху. Взревев, бог начал раздирать кормовую палубу.

Пятеро оставшихся сех’келлинов одновременно подняли взгляд. Все они вдруг запищали, будто маленькие дети, и, толкаясь, начали карабкаться в сторону продолжающей увеличиваться дыры. Сверху опустилась гигантская лапа, и гомункулусы поспешно взобрались по ней, будто по дереву.

Снаружи донеслась настоящая какофония криков и воплей. Весь покрытый кровавыми ранами, Корбал Брош поднялся, отряхнулся, бросил взгляд на Бошелена и вышел из кладовой.

Пташка Пеструшка не сводила взгляда с нависшего над нею лича. Она все еще пыталась закричать, но голос полностью ей отказал, и теперь бедная женщина, сколь бы абсурдным это ни казалось, издавала почти в точности такие же звуки, как и сам лич.