Полуночный прилив

Скабандарий Кровоглазый был доволен. Вскоре он и его народ завоюют этот мир. И угрожать им теперь могут лишь тисте анди первой волны.

«Но кто из лучших воинов тисте анди решится оспорить мою власть? Сколько ни перебираю в памяти имена, не вижу никого достойного».

Скабандарий не задумывался, куда мог подеваться один из сыновей Матери-Тьмы, тот самый, который бесследно исчез. Ему хватало других, более насущных забот. Что и говорить, Кровоглазый допустил серьезную оплошность. Однако отнюдь не это являлось самой главной его ошибкой…

На вершине каменного холма, оставленного давним ледником, одинокий яггут творил ритуал, связанный с магией Омтоза Феллака. Яггут этот был свидетелем чудовищной битвы. Основной удар по к’чейн че’маллям нанесли двое одиночников – два могущественных элейнта. Обе их армии лишь добивали этих полуящеров. Яггут не питал сочувствия к к’чейн че’маллям: эта раса все равно вымирала; причин тому было множество, но они абсолютно не занимали чародея. Столь же мало заботила его и участь вторгшихся в этот мир тисте анди и тисте эдур. Яггут уже давно утратил способность волноваться. Она исчезла вместе со страхом. С ними за компанию ушла и способность удивляться чему-либо.

Он почуял предательство, долетевшее до него вместе с магической волной. Пролилась кровь элейнта. Из двух драконов остался только один. Ничего удивительного; такое уже бывало прежде, и не раз.

Пока яггут проверял прочность магических нитей своего ритуала, за его спиной послышались шаги. Кто бы это мог быть? Какой-нибудь древний бог, явившийся поглядеть на тех, кто рвет покровы между мирами? Что ж, обычное дело. Вот только кого на сей раз принесло? К’рула? Драконуса? Сестру Холодных Ночей? Оссерка? Кильмандарос? Сешуля Лата? На этот раз любопытство все-таки пересилило привычное безразличие и заставило яггута обернуться.

А-а, вот кто пожаловал! Маэль, древний бог морей. Коренастый, широкоплечий. Его синяя кожа возле шеи и на голом животе имела бледно-золотистый оттенок. С плоской макушки свешивались прямые светлые волосы. Янтарные глаза Маэля исходили гневом.

– Отвечай, Готос, какой ритуал ты затеял в ответ на все это? – хриплым голосом потребовал бог.

Яггут нахмурился:

– Они тут устроили такую сумятицу. Я хочу все это хорошенько вычистить.

– И конечно же, при помощи льда, – язвительно фыркнул Маэль. – У яггутов, как известно, на все один ответ.

– А какой ответ дал бы ты, Маэль? Затопил бы этот мир?

Древний бог поглядел на юг. Рот его скривился.

– Мне нужно дождаться моей союзницы Кильмандарос. Она появится с другой стороны разрыва.

– Из одиночников у тисте остался лишь один, – сообщил богу Готос. – Похоже, он решил избавиться от союзника и поместить того во двор Башни Азатов. Там и так хватает поселенцев.

– Напрасно он поспешил. Или сей одиночник решил, что к’чейн че’малли – единственные его противники в этом мире?

– Возможно, – пожал плечами яггут.

Маэль помолчал, затем вздохнул и сказал:

– Только не переусердствуй со своим льдом, Готос. Не разрушь все подряд. Наоборот, сохрани. Это моя просьба.

– Сохранить? Но зачем?

– У меня есть на то свои причины.

– Приятно слышать. И какие же?

– Дерзкий и наглый яггут! – сердито сплюнул древний бог. – Ты всегда был таким!

– С какой стати мне меняться? Так что за причины?

– Хорошо, скажу. Знай же, яггут: в морях раскрывается время. На глубине обитают течения седой древности. Мелководье нашептывает пророчества о будущем. Между ними происходит непрерывный обмен. Таков мой мир. Таково мое знание. Окружи эти просторы своим поганым льдом, Готос. И тогда время здесь замерзнет. Сделай это, и я стану твоим должником… что однажды тебе пригодится.

Готос ненадолго задумался над словами древнего бога, а потом кивнул:

– Хорошо, Маэль. Я выполню твою просьбу. Отправляйся к Кильмандарос. Прихлопните этого дракона, элейнта тисте эдур, и рассейте его народ. Но поторопитесь.

– С какой стати спешить? – прищурился Маэль.

– Дело в том, что я чую дальнее пробуждение… впрочем, не такое уж и дальнее.

– Аномандер Рейк?

Готос кивнул.

– Понимаю, – протянул Маэль. – Оссерк торопится встать у него на пути.

– Опять? – Яггут усмехнулся, обнажая большие клыки.

Древний бог тоже улыбнулся ему в ответ.

И хотя они оба улыбались, веселого на равнине, усеянной трупами, было мало.

1159 год Сна ОгниГод Белых Прожилок в Черном ДеревеЗа три года до Седьмого завершения (по летерийскому летоисчислению)

Когда он пришел в себя, то увидел, что его наполовину засыпало белым песком, который был полон обломков – следов недавнего шторма. Во рту ощущался противный горько-соленый привкус, словно бы его щедро накормили морской солью. От первого же вдоха свело все кишки. Он застонал и перевернулся на другой бок.

Весь берег был усеян мертвыми телами. Во впадинах и отлогих ямах быстро таяли большие куски и целые глыбы льда. Между ними тысячами сновали какие-то мелкие рачки.

Хотя очнувшийся был высоким и крепким, хорошо сложенным мужчиной, однако сейчас ему едва хватило сил, чтобы кое-как подняться на четвереньки. Голова закружилась, и его вырвало желчью. Бедняга повалился на спину. Голова раскалывалась от бушевавшего внутри прибоя. Каждый удар туманил ему зрение. Прошло немало времени, прежде чем он сумел сесть и оглядеться по сторонам.

«Берег… там, где не должно быть никакого берега».

Минувшей ночью из морских глубин вдруг поднялись ледяные горы, и одна, самая крупная, пропорола днище большого плавучего мекросского города. Льдина располосовала его так, словно это был игрушечный плот из прутиков. История мекросов знала крушения, но чтобы полностью уничтожить двадцатитысячный город… Человек, который спасся, до сих пор не мог поверить в увиденное: это казалось порождением воспаленного мозга.

Но он знал: это не выдумки. Он все видел собственными глазами и каким-то чудом уцелел.

Лучи солнца были теплыми, но не жгучими. Небеса имели странный белесый цвет. И птицы, кружившие над волнами, больше напоминали летающих ящериц с бледными крыльями.

Кряхтя, мужчина поднялся на ноги. Головная боль медленно отступала, но теперь его начала бить дрожь, а жажда превратилась в неукротимого демона, так и норовящего вцепиться когтями в глотку.

Судя по изменившимся крикам летающих ящериц, они что-то заметили на берегу. Чудом уцелевший человек повернулся и увидел трех зверей, ковыляющих между кустиками пожухлой травы, которая окаймляла границу приливов. Ростом они были ему по пояс; чернокожие, начисто лишенные шерсти, с идеально круглой головой и острыми ушками. Ему сразу вспомнились бхок’аралы. Когда он был еще мальчишкой, тех диковинных зверюшек привезли матросы торгового корабля, вернувшиеся из Нэмила. Эта троица чем-то напоминала бхок’аралов, но была помускулистее и вдвое крупнее, чем те любимцы моряков. Животные направлялись прямо к нему.

Человек огляделся по сторонам, ища себе хоть какое-то средство обороны. Неподалеку валялся обломок древесного ствола.

«Сгодится вместо дубины».

Он поднял свое оружие и стал ждать приближения противников.

Звери остановились и уставились на него желтыми глазами. Потом средний взмахнул лапой. Жест был недвусмысленным, вполне человеческим и означал: «Подойди».

Уцелевший вновь обвел глазами берег. Ни один из его соплеменников не шевелился, и рачки беспрепятственно пировали на трупах. Он вскинул голову, дивясь странному небу, а потом побрел к неведомым зверям.