Врата Мертвого дома

– Нет, не передумал, – отрезал Дукер. – Я должен вернуться к Колтейну. К демонам проклятую лодку! Доберусь верхом: моя лошадь в конюшне.

– Да эти мерзавцы ей сейчас бока щупают, бьюсь об заклад. В этих краях люди ездят на верблюдах, а лошадей – едят. Забудьте о ней. – Солдат протянул к нему руку, но историк уже побежал обратно по берегу, прочь от «Рипаты» и боя, который разгорелся на причале.

Ураган сперва замешкался, а потом выругался и бросился вслед за Дукером.

Магическое пламя вспыхнуло в воздухе над главной улицей, а затем раздался истошный крик.

«Кальп сражается, – подумал Дукер. – Неужто это его предсмертный вопль?»

Историк продолжал бежать по пляжу вдоль деревни. Добравшись, как ему показалось, до конюшни, он повернул прочь от моря, пробираясь через заросли на полосе прилива. Рядом возник Ураган.

– Присмотрю, чтобы по дороге с вами ничего не случилось, ладно?

– Благодарю, – прошептал Дукер.

– А вы сами-то кто будете?

– Имперский историк. А кто ты такой, Ураган?

Моряк хмыкнул:

– Да так. Совсем никто.

Проскользнув за первый ряд хибар, они замедлили шаг, стараясь держаться в тени. И тут вдруг воздух рядом с ними покрылся рябью – и появился Кальп. Плащ его обгорел, а лицо покраснело от ожога.

– Какого Худа вы оба тут делаете? – прошипел он. – Здесь, между прочим, разгуливает высший маг – Худ его разберет, откуда и зачем он взялся. Хуже другое: он знает, что я здесь, так что болтаться радом со мной небезопасно. Я едва вывернулся в прошлый раз…

– Это ты так пронзительно вопил? – спросил Дукер.

– А тебя когда-нибудь заклятием прикладывало? У меня все кости чуть не вырвало из суставов. И в штаны нагадил. Зато живой.

– Это пока что, – ухмыльнулся Ураган.

– Спасибо на добром слове, – пробормотал Кальп.

– Нам нужно… – Дукер не договорил.

Ночь вокруг внезапно расцвела сверкающим пламенным взрывом, которым всех троих швырнуло на землю. Историк завопил от боли, ему вторили остальные. Чары впились в тело, словно ледяные когти, коснулись костей и потоками агонии разлились по всем членам. Его крик стал громче, когда боль достигла мозга, заволокла мир красноватым кровавым туманом, который будто кипел перед глазами. Дукер забился в конвульсиях, начал кататься по земле, но спасения не было. Заклятие убивало историка, врываясь буквально в каждый уголок его естества.

А затем все кончилось. Он неподвижно лежал, прижавшись одной щекой к прохладной грязной земле. Тело еще некоторое время продолжало подергиваться. Он обгадился и обмочился. Его пот пах горечью.

Чья-то рука ухватила Дукера за ворот телабы. Горячее дыхание Кальпа коснулось уха.

– Я ответил ему, – прошептал маг. – Достаточно сильно, чтобы он почувствовал. Нужно добраться до корабля… Геслера…

– Иди с Ураганом, – выдохнул Дукер. – А я возьму лошадей…

– Да ты никак свихнулся?

Прикусив губу, чтобы не закричать, историк кое-как поднялся на ноги. Он зашатался, когда воспоминания о боли прокатились по рукам и ногам.

– Иди с Ураганом, чтоб тебя! Быстро!

Кальп внимательно посмотрел на Дукера и прищурился:

– Ага, снова притворишься досием? Может сработать…

Бледный как смерть Ураган подергал мага за рукав:

– Геслер ждать не будет. Вы идете?

– Да, конечно.

В последний раз кивнув Дукеру, маг двинулся за моряком. Оба быстро побежали к берегу.

Геслеру и его бойцам пришлось несладко. На почерневшем песке у причала лежали тела погибших: дюжина местных и двое моряков береговой охраны. Геслер, которого с боков прикрывали Истин и другой матрос, пытался сдержать новый отряд деревенских жителей. Не помня себя от ярости, мужчины и женщины бросались вперед с гарпунами, деревянными молотками, мясницкими ножами, а некоторые – и с голыми руками. Два оставшихся матроса – оба раненые – были уже на «Рипате», пытались быстро отдать швартовы.

Ураган подвел Кальпа примерно на дюжину шагов к месту боя, а затем присел, прицелился и выстрелил в толпу. Кто-то завопил. Ураган перебросил арбалет за плечо, выхватил короткий меч и охотничий кинжал.

– Есть у тебя что-нибудь на такой случай, маг? – спросил моряк и, не дожидаясь ответа, бросился на толпу с фланга.

Местные отшатнулись; никто не погиб, но многие были ужасно изувечены, когда Ураган врубился в их ряды, – мертвые, в отличие от раненых, по крайней мере никому не мешали.

Геслер остался один у края причала: Истин волок бесчувственного товарища к кораблю. Один из матросов на палубе «Рипаты» больше не шевелился.

Кальп колебался, зная, что любое колдовство может привлечь сюда высшего мага. Кадровый чародей сомневался, что выдержит еще одну такую атаку. Все его суставы кровоточили изнутри, плоть набухала от крови. К утру он уже не сможет шевелиться. Если вообще доживет до утра. Но даже так – в запасе у него еще оставались некоторые уловки.

Кальп воздел руки и пронзительно закричал. Перед ним возникла стена огня, с ревом покатилась к толпе. Местные отступили, затем обратились в бегство. Пламя Кальпа продолжало преследовать их по всему берегу, а затем угасло.

Ураган резко обернулся:

– Если ты сумел такое сотворить…

– Да это ерунда, – буркнул Кальп, подходя к солдатам.

– Стена огня?!

– Говорю же, ерунда! Это всего лишь обман, иллюзия, дурень! Давайте выбираться отсюда!

Веред умер в двадцати пядях от берега: плотно засевший в груди наконечник гарпуна наконец выпустил на липкую палубу последние капли его крови. Геслер бесцеремонно перебросил мертвеца за борт. Теперь на ногах, кроме капрала, остались только молоденький Истин, Ураган и Кальп. Второй матрос держался из последних сил: из раны на левом бедре вовсю хлестала кровь, и до врат Худа ему оставалось несколько минут.

– Всем молчать, не шуметь, – прошептал Кальп. – Никакого света: на берегу высший маг.

Они задержали дыхание. Безжалостная рука закрыла рот умирающему, пока стоны не стихли.

«Рипата», на которой был поднят только штормовой парус, медленно выходила из неглубокой бухты; киль с тихим шелестом разрезал воду.

Недостаточно тихим, понял Кальп. Он открыл свой магический Путь и стал распространять звуки в случайных направлениях: приглушенный голос тут, скрип дерева там. Раскинул, насколько мог, покров сумрака, сдерживая силу своего Пути, позволяя ему лишь дразнить противника, а не бросать вызов.