Второй Саладин

– Тише, Майлз. Позволь старине Полу объяснить тебе, что к чему. Майлз, русские из кожи вон лезут, чтобы уничтожить Джо Данцига, потому что когда он дойдет до определенного раздела второго тома своих мемуаров, то впервые в истории вплотную займется рассмотрением операции, которую мы называли «Саладин-два», операции, в ходе которой мы переправляли курдским повстанцам на севере Ирака оружие и боеприпасы с семьдесят третьего по семьдесят пятый годы. Видишь ли, кто-то из управления, какой-то почитатель Данцига, слил ему в числе прочего архивные материалы по этой операции. И когда он взглянет на них внимательно, с аналитической точки зрения – а он это непременно сделает, потому что его репутация в большой мере зависит от того, как он объяснит провал операции, – то увидит, что советские вертолеты разбомбили курдов в разгар шестого дня после моего пленения. Но русские раскололи меня только вечером шестого дня.

– Они все устроили заранее, – сказал Майлз.

– Вот именно. Они все знали с самого начала. У них все это было – позывные, частоты, все. Они получили их от Френчи Шорта, в Вене. Но им нужно было скрыть факт, что все это они узнали от Френчи, а для этого требовалось свалить вину на кого-то другого. Вот почему для Спешнева было так важно расколоть меня. У него был заранее заготовлен сценарий. По его приказу эксперт по голосам вместо меня передал подставное сообщение Улу Бегу – вот как тщательно все было организовано. Потом вечером я прочитал те же слова в мертвый микрофон.

– Пол… – Ланахан попытался остановить этот поток информации.

Но Чарди не дал ему перебить себя.

– Френчи выдал нас по чьему-то заказу, Майлз. Кому-то очень не нравилось положение дел в Курдистане и то, как оно должно было отразиться на карьерах причастных к нему людей, в особенности Билла Спейта. Вот он и отправил Френчи расстроить операцию и быстренько слинять. Но Спешнев оказался слишком умен; он поймал Френчи, посадил его в подвал и пытал сварочной горелкой. И выяснил, кто его послал и зачем. И потом он заполучил этого человека, Майлз. Он заполучил его с потрохами.

– Пол…

– Майлз, неужели ты не понимаешь? Неужели не догадываешься, в чем дело?

– Понимаю, – сказал Ланахан. – У русских есть свой человек в нашем руководстве.

Глава 51

Улу Бег сидел на берегу пруда и смотрел на лебедей. Забавные создания – утонченные, дикие, явно безмозглые. Он любовался их шеями, такими гибкими и грациозными, и стремительными выпадами, клекочущими, резкими ударами клювом, когда самец покрупнее отгонял того, что помельче, от подруги.

У курдов бытовало древнее присловье: «мужчина рожден для боя». Безобразная сцена, разыгравшаяся на этом безмятежном пруду, подтверждала мрачный смысл этих слов.

Подавленный, он улегся на спину. За болотом на воде покачивалась лодочка; позади высился роскошный особняк. А рядом, словно неприметные тени, сидели два охранника. Их терпение, готовность выдерживать бесконечное праздное времяпрепровождение, казались ему типично русской чертой. Русские способны наблюдать за тем, как тает лед, как растут цветы, как плывут облака.

Впрочем, русские не слишком его занимали. Дни без сновидений перетекали в ночи, а те, в свою очередь, снова в дни. Погода стояла ясная; бухта, небесная синь, бурая рябь болота, птицы – вот что сейчас составляло незыблемую основу его жизни. Он не думал о Чарди, вообще ни о чем, уже неделю, десять дней. В воздухе парила чайка: то с криком пикировала вниз, то взмывала вверх. Небо, на фоне которого она кувыркалась, поражало своим простором, безбрежным и океаническим, с немногочисленными облачками на горизонте, придававшими ему размах. Курд подумал, что сейчас заснет. Он не молился уже много дней. Не видел смысла. Время от времени он думал о Ли.

Но в этот неспешный, тягучий миг из-за деревьев показался человек. Он смотрел мимо Улу Бега, на лужайку, и курд обернулся, чтобы проследить за его взглядом. По лужайке шагал Спешнев в белом костюме в сопровождении свиты помощников.

* * *

– Как дела? – осведомился русский.

– Все в порядке.

– Ну как, отдохнули? Говорят, вы проводите свои дни в покое, набираетесь сил.

– Да. Мне здесь хорошо.

– А силы? Вы чувствуете в себе силы?

– Да, чувствую.

– Смотрели на лебедей?

– Здесь приятное местечко.

– Ну ладно, у меня есть новости. Превосходные новости. Давайте пройдемся.

Они двинулись по берегу пруда.

– Во-первых, из Мексики. Я ожидаю определенных подвижек. Одну неприятную мелочь наконец-то улаживают. Помните вашего старого знакомца, такого толстого мексиканца?

– Да.

– Его загнали в угол в горах. Теперь он нам не повредит. Когда он умрет, вместе с ним умрут все доказательства вашей связи с нами.

– Хорошо.

– Необходимо. Неприятно и рискованно, но необходимо. Однако это еще не все. Настоящая новость. Мы так долго отдыхали, потому что наша добыча тоже отдыхала. Господин Данциг в состоянии крайнего стресса засел в своем доме в Бостоне. Он находился вне зоны нашей – вашей – досягаемости.

– Теперь положение дел изменилось?

– Да. Мы получили сведения о том, что он покинул дом. Неофициально. Он сбежал от своих собственных телохранителей, опасаясь их в силу своей психической неуравновешенности. Он где-то на улице, предоставленный сам себе.

– А Чарди?

– Чарди в больнице. Сильно избит во время детской игры. Он чрезвычайно агрессивный человек, этот Чарди. Вечно вляпается не в одно, так в другое. Даже его собственные коллеги не доверяют ему и недолюбливают его.

– Но разве нам это на руку? Американцы могут устроить большую охоту на этого Данцига, как только поймут, что он исчез. Они в два счета его поймают, этого толстого старика, который пытается ускользнуть от своей собственной полиции. Он ничего не умеет. Мы не можем тягаться с ними в поисках.

– Улу Бег, – сказал полковник Спешнев, – в этом деле мы обладаем исключительным преимуществом перед американцами. Мы точно знаем, куда Данциг направляется. Мы сами послали ему указания.

Глава 52

Слава богу, что существует бейсбол.

Пробираясь по черной лестнице, Данциг услышал, как прибавили громкость телевизора. Агенты оживленно переговаривались между собой. Система выходила из строя: ее жизнеспособность закончилась, энергия утекла.

А вдруг здесь появился бы Улу Бег? Что тогда стали бы делать эти люди? Где их начальник, этот маленький святоша, которого никто не любит, этот жуткий коротышка Ланахан? Уж точно не здесь; при всех недостатках, несмотря на отдельные прегрешения против вкуса, он держит своих сотрудников в ежовых рукавицах; а сейчас агенты набились в кабинет, устроились смотреть трансляцию игры. «Ориолес» против «Янкиз». Балтимор с ненавистным Нью-Йорком. Провинция против спесивого мегаполиса; ну конечно. Самое то, что нужно, море драматизма.

Данциг задержался в разгромленной кухне. Женщина, помогавшая ему по хозяйству, отправилась ночевать домой. Агенты вывели ее из состояния душевного равновесия, превратив кухню в настоящий хлев. Повсюду валялись пустые жестянки из-под кока-колы, пакетики из-под сырных палочек, крендельков, крекеров. Обстановка очень напоминала студенческое общежитие.

Из кабинета донеслись возгласы. Должно быть, произошло что-то важное, но Данциг прокрался на задний двор. Разве там не должен кто-то дежурить? Его пугало, что побег из его якобы неприступного дома пока проходил без сучка без задоринки. Впрочем, ему пришло в голову, что обязанностью этих людей было помешать не ему выйти из дома, а другим войти в дом, а значит, защита должна быть сосредоточена по периметру участка, а не внутри дома. Он нырнул в тень зарослей винограда и исчез в лабиринте своего сада. Ему-то дорога была хорошо известна. Он добрался до калитки и помедлил, ожидая, что его остановят. Дальше по дорожке, в темной аллее, рдел в темноте горящий кончик сигареты.

Значит, там стоят.

Потом он услышал голос.

– Танго Бум, это Фокскрофт. Танго Бум, слышите меня?

Пауза.

– Эй, Чарли, «Янкиз» забили? Я слышал, как вы орали. Дважды? После удаления Палмера? Довыпендривался. Ладно, спасибо.

Сигарета описала дугу и приземлилась на усыпанную гравием дорожку. Данциг различил смутный силуэт агента, видимый на фоне уличного освещения, – тот подошел к окурку и с отвращением втоптал его в землю.

Данциг выбрался из своего укрытия и двинулся в противоположном направлении, стараясь держаться поближе к стенке. Он быстро перебрался во двор к соседу, где разросшиеся кусты нависали над невысокой изгородью, и там почувствовал себя в безопасности. Он быстро зашагал прочь. Ему удалось сбежать.