Знакомый незнакомец

Джеффри шагнул к ней, сжав кулаки, но затем, словно опомнившись, резко разжал их, словно отшвыривая что-то от себя.

– У меня была неделя на раздумья, – ровным тоном сказал он. – И я принял решение. Я никогда не был азартным человеком, но сейчас хочу использовать свой шанс в самой азартной игре в моей жизни. Ребекка, я люблю тебя сильнее, чем мне казалось и чем я сам мог от себя ожидать. Через три года мне будет сорок. Прежде, до встречи с тобой, я никогда особенно не хотел обзавестись женой и детьми. Но сейчас я этого хочу. Я хочу разделить с тобой мою жизнь, а не те несколько часов в неделю, которые ты согласна мне предоставить.

К концу этой взволнованной тирады Джеффри повысил голос настолько, что Ребекка испугалась, как бы его не услышали сидящие в столовой родственники. Видимо, он подумал о том же и, помолчав, продолжил уже тише:

– Поэтому, вместо того чтобы ждать тебя в Лондоне, как мы договорились, я приехал сюда, чтобы лично поговорить с членами твоей семьи и попросить у них…

– Прощения? – напряженным голосом спросила Ребекка.

Глаза Джеффри сузились.

– Нет, – ответил он. – Твоей руки. Я собираюсь сказать им, что люблю тебя. Что самое большое мое желание – сделать тебя моей женой.

Одним словом, то, что говорит любой человек, когда находит свою вторую половину.

– Я не считаю себя твоей второй половиной, – резко ответила Ребекка. – И я в ужасе от того, что ты собираешься сделать. Ты ведь знаешь, что значит для меня моя семья…

– Ты постоянно выставляешь вперед семью как щит, – перебил ее Джеффри. – Ты и сама не замечаешь, что это превратилось в твою постоянную отговорку.

– Я вынуждена упоминать об этом всякий раз, когда ты повторяешь свое предложение. Но ты словно меня не слышишь.

– Не правда! – Голос Джеффри обретал все большую уверенность, и Ребекка невольно подумала, что именно так он выглядит, выступая в суде. – Я лишь хотел, чтобы ты перестала скрывать нашу связь от родственников. Меня не так уж заботит официальный статус – муж, любовник, все, что угодно, – но я хочу, чтобы твоя семья знала обо мне. Я понимаю, что рискую: если твои мать и брат не захотят видеть меня членом вашей семьи, для меня все будет потеряно. – При этих словах Джеффри помрачнел. – Но я не откажусь от моего намерения.

– Тогда нам не о чем больше говорить, – заявила Ребекка. – Потому что мне не нужны отношения, в которых один человек все решает, даже не поставив в известность другого. Ты не мог не понимать, как я буду чувствовать себя в подобной ситуации. Но кажется, тебе нет до этого никакого дела. Ты не счел нужным посоветоваться со мной, а ведь речь идет о членах моей семьи! Я могу простить все что угодно, но только не это!

– Ребекка… – Джеффри протянул к ней руку, но, увидев, как она отшатнулась, отступил назад. Его взгляд стал жестким.

– Кажется, я совершил самую большую ошибку в моей жизни, – после паузы сказал он.

– Если ты имеешь в виду свою „азартную игру“, то да, – ответила Ребекка. – Из-за тебя, – продолжила она с нарастающим гневом, – мне придется сознаться в том, что все это время я встречалась с тобой, прекрасно зная, кто ты. Об этом ты конечно же не подумал. Тебя интересует только собственная цель, и ты готов идти к ней, сметая все препятствия. В том числе и меня, – ядовито добавила она.

В глазах Джеффри вспыхнул гнев.

– Ты чертовски хорошо знаешь, что я сделал это ради нашего с тобой будущего! Я хотел, чтобы мы перестали скрываться, словно преступники! Это не могло бы долго продолжаться. Рано или поздно наши отношения зашли бы в тупик.

– После того, что ты сделал, совершенно не заботясь о моих чувствах, у нас с тобой не может быть никакого общего будущего, – отрезала Ребекка. – Я больше не желаю тебя видеть. Никогда!

Дрожа от возмущения и чего-то еще, что она даже под угрозой смертной казни отказалась бы назвать физическим влечением, Ребекка собралась покинуть гостиную. Но тут дверь распахнулась и вошла Оливия Хьюстон в сопровождении Майкла и Патриции.

Ребекка застыла, охваченная ужасом. Но Майкл, к ее огромному удивлению, направился к Джеффри и дружески протянул ему руку.

– Добрый вечер, – сказал он. – Вы друг Ребекки, и значит, желанный гость в нашем доме.

Более того, мама говорит, что вы, вероятно, знакомы ближе, чем моя скрытная сестрица пытается нас убедить.

– Боюсь, что так, – ответил Джеффри, избегая встречаться с Ребеккой взглядом. – Как раз сегодня я решил, что мне пора представиться вам.

Несколько мгновений Майкл изучающе смотрел на гостя, затем кивнул и, обернувшись к Патриции, слегка привлек ее к себе.

– Моя жена Патриция, – сказал он. – Патси, это Джеффри Каннингем.

– Иначе говоря, злой гений вашей семьи, – сказал он, усмехаясь одними уголками рта. – Во всяком случае, Ребекка именно так считает.

– Я знаю, о чем вы говорите, – сказала Патриция, спокойно протягивая ему руку. – Но, если уж быть откровенной, у вас с самого начала не было ни малейшего шанса выиграть тот процесс.

– Потому что я действительно был виноват, – добавил Майкл. – Ведь я взял-таки деньги фирмы.

– Одолжил, – поправила мать.

– С точки зрения закона, я их украл, ма, – мягко возразил Майкл. – Но мне очень повезло с адвокатом, который сделал все, чтобы добиться для меня самого снисходительного приговора. – Он вновь обратился к Джеффри:

– Надеюсь, вы поужинаете с нами?

– Нет, не поужинает, – встряла Ребекка, прежде чем Джеффри успел ответить.

– Не говори глупостей! – нахмурилась миссис Хьюстон. – Он проделал долгий путь и обязательно должен остаться, по крайней мере на ужин. Вы возвращаетесь сегодня в Лондон, мистер Каннингем? – спросила она.

– Просто Джеффри, – поправил он. – Нет, я остановился в отеле неподалеку отсюда.

– Все равно поужинайте с нами, – повторила Оливия Хьюстон, не обращая внимания на испепеляющий взгляд, который бросила на нее дочь.

Итак, совершенно неожиданно Джеффри Каннингем оказался желанным гостем в их доме!

Подумать только! Она приложила столько сил, чтобы он никогда не встретился с ее близкими, не говоря уже о более тесном знакомстве, и вот он сидит за столом, оживленно болтая и с аппетитом поедая запеченную баранину, над которой она трудилась полдня.

Ребекка демонстративно хранила молчание, но никто, казалось, этого не заметил. А когда ужин закончился, Джеффри самым любезным тоном попросил ее ненадолго уйти, поскольку, как он заявил, ему предстоял серьезный разговор с ее матерью и братом.

– Отнеси посуду в кухню, дорогая, – напутствовала ее миссис Хьюстон. – И если несложно, вымой ее.

– Я помогу, – вызвалась Патриция.

– Нет, останься, – удержала невестку Оливия. – Ребекка прекрасно справится сама. Тебя тоже касается этот разговор.

Кажется, единственный человек, которого этот разговор не касается, – это я, раздраженно подумала Ребекка, направляясь в кухню с подносом, нагруженным грязной посудой. В кухне она демонстративно включила радио на полную громкость. Затем сгрузила посуду в раковину и принялась яростно тереть тарелки и бокалы. Все это время она старалась убедить себя, что ей абсолютно безразлично, что скажет ее родственникам Джеффри Каннингем и какой ответ получит от них. Потому что, даже если они будут готовы с распростертыми объятиями принять его в лоно семьи в качестве мужа Ребекки, сама она ни за что не выйдет замуж за человека, так грубо нарушившего условия, на которых она согласилась встречаться с ним.

Покончив с мытьем посуды, Ребекка поднялась в свою комнату. Ноги сами подвели ее к зеркалу. Она машинально взбила густые каштановые волосы, красивой волной спадающие на новый темно-розовый свитер. Вслед за этим, также машинально, подкрасила губы и слегка надушилась. Затем вышла из комнаты… и на полпути столкнулась с матерью, которая направлялась к ней.

– Послушай, Ребекка, – возмущенно зашептала миссис Хьюстон, – ты ведешь себя как избалованный ребенок! Что на тебя нашло? Пойдем в кухню, я хочу поговорить с тобой.

– Он не должен был приезжать сюда, – упрямо произнесла Ребекка, как только дверь кухни закрылась за ними. – Он не имел никакого права без всякого предупреждения заявляться к вам и повергать вас в шок своим дурацким предложением.

– Шок я испытала от твоего поведения, – заметила Оливия Хьюстон.

– Прости, ма. – Ребекка глубоко вздохнула. – Прости… но не за мои дурные манеры, а за то, что не рассказала тебе о нем раньше.

– Детка, – ответила миссис Хьюстон, – я знала о твоих отношениях с Джеффри со дня свадьбы Памелы.

Ребекка в полном изумлении уставилась на мать, на миг лишившись дара речи.