Сибирский кокон

Черные глазницы окон СТО Николая смотрели в оранжевый рассвет. Воздух пропитался едкой гарью, которую не мог перебить даже ледяной холод Кокона. Под обвалившейся крышей, обнажившей почерневшие стропила, стиснув зубы, Николай в одиночку разбирал завалы. Усталость и боль в обожженных руках были фоном. Главной была мысль, одна, выжженная в мозгу еще в Афгане: чтобы выжить, нужна крепость. Его СТО станет этой крепостью.

Несколько дней спустя, разбирая завалы в дальнем углу, он наткнулся на вваренную в пол металлическую плиту. Любопытство пересилило усталость. Скрежет автогена, глухие удары кувалды. Наконец люк поддался, выдохнув в лицо Николаю запах затхлости и машинного масла.

Внизу, в стандартном бомбоубежище ГО, он нашел то, чего здесь быть не должно. На пыльных стеллажах – остатки странного оборудования с табличками «Проект 'Метеор-47'». А в дальнем, загерметизированном отсеке стоял он – массивный металлический шкаф, густо утыканный тумблерами. От него исходила слабая вибрация. Табличка гласила: «Генератор Квантовых Частот ГКЧ-7М… Пиковая импульсная мощность – до 50 кВт».

«Опять эти проклятые вояки со своими секретными, смертоносными игрушками… – с плохо скрываемым отвращением и затаенным страхом подумал Николай… – Этот бункер… это СТО… это теперь мой последний, отчаянный рубеж. Моя личная, последняя война. И если эта хреновина поможет нам выжить, я заставлю ее работать. Отступать больше некуда».

Через пару долгих, напряженных дней, когда Николай уже начал понемногу обустраивать свой подземный бункер, перетаскивая туда остатки припасов, оружия и инструментов… к его разрушенному СТО, шатаясь от усталости и холода, подошла небольшая, измученная, оборванная группа. Впереди, тяжело опираясь на самодельную, грубо обструганную палку, едва передвигая ноги, шел Иван… Рядом с ним, поддерживая его под руку, почти не отставая, шла хрупкая, но несгибаемая Аня. Их лица были землистого, нездорового цвета от крайнего переутомления, голода и постоянного недосыпания, а их одежда, некогда прочная, превратилась в жалкие, грязные лохмотья. За ними, едва волоча ноги, плелись молчаливый, осунувшийся Тихий… и такая же молчаливая, но с горящими решимостью глазами… шаманка Искра. Они все были на грани полного физического и морального истощения, их преследовали не только кровожадные мутанты из тайги, но и пронизывающий до костей холод, мучительный голод и всепоглощающее отчаяние.

Иван, увидев вышедшего им навстречу из полумрака цеха Николая, лишь коротко, устало кивнул.

– Хозяин. Здравствуй. Нам нужно серьезно поговорить. Очень срочно. И… нам отчаянно нужно место. Безопасное место. Наша лесопилка больше не безопасна. После последнего, самого страшного налета тех тварей… и после подлого предательства Серого… там почти ничего живого не осталось. Мы потеряли многих. Очень многих.

Николай медленно, тяжело окинул их своим обычным, тяжелым, нечитаемым взглядом. В его глазах не было ни сочувствия, ни злорадства.

– Зачем ко мне? Забыл, как твои щенки мой склад спалили?

– У тебя здесь единственное место во всем этом проклятом городе, которое можно по-настоящему, надежно укрепить… ты сам это знаешь, – ответил Иван, глядя Николаю прямо в глаза. – И ты… ты умеешь воевать, Николай. По-настояшему. Нам это сейчас нужно как воздух. А у нас… – он на мгновение посмотрел на Аню, стоявшую рядом, – …у нас есть кое-что, что, возможно, может тебя очень сильно заинтересовать. Важная информация. И… возможно, какой-то способ дать реальный отпор этим адским тварям.

Аня сделала шаг вперед и, с трудом разжав свои замерзшие, сведенные судорогой пальцы, протянула Николаю на раскрытой ладони небольшой, но невероятно ярко-синий, почти светящийся изнутри кристалл, тот самый, что они с таким трудом и риском нашли в сыром, заброшенном подвале старой, разрушенной школы.

– Этот камень… он живой, Николай, – сказала она тихо, ее голос был слаб, но тверд, а дыхание превращалось в густое облачко пара на ледяном воздухе. – Он отзывается на странные, неведомые энергии… и на очень древние, забытые символы. Мы думаем, он может быть не просто красивой игрушкой, а… ключом. Ключом ко всему.

В тот самый момент, когда этот синий, пульсирующий кристалл оказался рядом с неприметной, замаскированной старыми досками вентиляционной шахтой, ведущей, как Николай уже успел выяснить, прямо в подземный бункер, где он совсем недавно с таким трудом возился с таинственным оборудованием «Метеора», тот самый генератор ГКЧ-7М глубоко внизу, в самом дальнем, секретном отсеке, неожиданно издал тихий, но изменившийся по тональности, более протяжный и словно осмысленный, резонирующий гул. Несколько тусклых, обычно горевших ровным зеленым светом, контрольных индикаторов на его темной передней панели на мгновение вспыхнули ярким, чистым, почти неземным синим светом, в точности таким же, как у кристалла в руке Ани, а затем снова вернулись к своему обычному состоянию. Николай, стоявший у самого люка в бункер, отчетливо почувствовал слабую, но явную вибрацию, идущую из-под земли, и услышал этот короткий, но такой необычный отклик генератора. Николай удивленно, почти испуганно посмотрел сначала на ярко-синий кристалл в руке Ани, потом на своих нежданных, измученных гостей. Он мгновенно, почти на инстинктивном уровне, понял – эти, казалось бы, совершенно разные вещи неразрывно, мистически связаны между собой.

– Пойдемте, – сказал он наконец, и его обычно суровый, грубый голос стал заметно менее жестким. Он кивнул на неприметный, замаскированный старыми досками люк в полу цеха. – Кажется, у нас действительно есть, о чем серьезно поговорить. И что показать друг другу. Может быть, если мы объединим наши силы и знания, мы и вправду разберемся, как заставить эту адскую, инопланетную или военную машину (ГКЧ-7М) работать на нас, а не против нас. Шанс, конечно, мизерный. Но он есть.