Юная жена

– О, я сомневаюсь, – сказала она неожиданно серьезно. – Просто вся кровь прилила от твоей головы к другой части тела – к твоему мужскому органу. Скоро кровообращение нормализуется, и мозг получит достаточно кислорода.

Чейс вымученно улыбнулся.

– Что, прости? – «Эта часть», о которой она говорила, все еще стояла у него, как кол. – И откуда это ты знаешь о... мужской «системе кровообращения»?

Энни рассмешил и вопрос, и страдальческий вид Чейса. Он выглядел ужасно сексуально, несмотря на полнейшую растерянность. Его лицо было напряжено так же, как и тело, а иссиня-черные волосы, спадающие на высокий лоб, – чертовски привлекательны. Одна только чувственная внешность могла свести с ума любую женщину.

«Надо уметь ждать», – вспомнила Энни свою мудрую поговорку, которую часто повторяла в трудные времена. Как долго она ждала момента, когда вновь увидит его.

– Я получу ответ? – Вытаскивая на ходу рубашку из джинсов, Чейс направился к огромному камину.

– О, да. От моих родителей. Я ведь рассказывала, что росла в семье врачей. Ну, они хотели, чтобы я тоже стала доктором. Они учили меня всему. – Она улыбнулась, вспоминая. – Освоение американского Запада – самая интересная тема в истории Америки. Ты так не думаешь? Золотая лихорадка в Калифорнии, все эти ковбои и индейцы... Ты знаешь историю штата Вайоминг? Именно здесь появилась первая женщина-судья.

Она пошатнулась и прикрыла глаза: лицо Чейса поплыло перед ней. Энни прислонилась спиной к шкафу, надеясь, что приступ головокружения быстро пройдет. Последние дни она чувствовала слабость. Это из-за колебания уровня сахара в крови. Несколько раз она даже теряла сознание.

– Ты в порядке? – спросил Чейс.

– Да, – ответила она, стараясь взять себя в руки. В Коста Браве ее жизнь была пугающе непредсказуема, и Энни научилась справляться с недомоганиями и хорошо владеть собой.

– Ты собиралась стать врачом?

– Да, мои родители планировали послать меня в Штаты для поступления в колледж. Эта мечта была скорее их, чем моя, но я понимала, почему должна следовать традициям семьи. Если бы отца и маму не убили, я, возможно, уже заканчивала бы медицинский факультет.

Чейс закивал, как делают, когда не находят нужных слов.

– Очень жаль, – произнес он.

– Это было пять лет назад, и я смирилась с тем, чего нельзя поправить.

Половица скрипнула под ногой Чейса.

– Что-то не так? – спросила она, удивленная его пристальным взглядом.

– Почему ты говоришь шепотом? – спросил он, направляясь к столу, на котором лежала его ковбойская шляпа.

– Привычка, я думаю. Жизнь в монастыре учит разговаривать тихо и ходить бесшумно.

– В монастыре? В Коста Браве?

Она кивнула:

– Там я провела последние пять лет.

– Что удерживало тебя там? Твоих родителей не стало. Почему ты не уехала в Штаты?

– Было много причин. – Она расскажет ему всю горькую правду, но позже. Для первого раза он был уже достаточно шокирован. – Во-первых, я была там не по собственному выбору и, во-вторых, понимала, что была там нужна. Я учила индейских детей читать и писать. К тому же в воюющей стране пригодились и мои медицинские навыки.

– Но монастырь? – недоумевал Чейс. – В свои шестнадцать ты сама была ребенком. Чему могут обучить молоденькую девушку в подобном месте?

– Во-первых, выжить. Хотя сестра Мария-Иносенсья учила также скромности, добродетельности, послушанию, вере, и покорности.

Чейс молча вертел шляпу в руках. Скупая улыбка появилась на его обычно мрачном лице. Энни знала, что он обдумывает услышанное.

– А чем ты здесь занимаешься? – поспешила она сменить тему, боясь новых вопросов о монастыре.

Чейс надел шляпу, надвинув ее почти на глаза.

– Я выполняю кое-какую работу для Ассоциации Скотоводов.

– Держишь скот?

– Ничего подобного. Охраняю местные ранчо.

Чейс не видел причины скрывать свое ремесло. Теперь он абсолютно уверен, что она не репортер. И если она та, за кого себя выдает, пусть знает, какую грязную и опасную работу он делает. Ни одна женщина не захочет, чтобы ее муж ловил конокрадов.

– Я думаю, меня здесь можно считать местным детективом. Когда на ранчо нужна охрана, нанимают меня. Но чаще я выслеживаю воров, получая за их головы вознаграждение, которое называется охотничий приз.

Энни страшно удивилась:

– В Вайоминге до сих пор есть конокрады? Много поймал?

– Не очень, – ответил Чейс, глядя на обрез, лежавший на полу. Он поднял ружье, вынул из ствола патрон. – Одного сегодня поймал. Но Джек-Неудачник не в счет. Он мелкая сошка.

– Джек-Неудачник? – засмеялась Энни. – Звучит как прозвище, подходящее такому здровяку-громиле, как ты.

– А как ты развлекалась в монастыре? Смотрела по телевизору боевики? – неожиданно вернулся он к ее судьбе.

– Нет. Но я много читала. Папа, отправляясь в Коста Браву, прихватил целый сундук разных учебников и медицинских журналов.

Кивком она указала на шляпу и ружье Чейса:

– Ты куда-то собираешься?

Он пожал плечами:

– Я четыре дня не был дома. Не осталось никаких припасов. Хочу поехать в город за продуктами. Но, черт побери, куда деть тебя?

– Возьми меня с собой!

Она взглянула с надеждой, и Чейс чуть было не согласился.

– Нет, это не дело.

Он не любил поездки в город, потому что возбуждал любопытство местных жителей. Незнакомка в его джипе обязательно привлечет внимание.

– Почему бы тебе не отдохнуть? – предложил он. – Прими душ.

– О, да, – радостно согласилась она. – Это было бы чудесно.