Бесстыжая

Мэтт шумно вздохнул и почесал подбородок, заметив свою щетину. Ему очень хотелось вернуться к себе домой и принять душ, но он не был уверен в том, что Роджер сможет контролировать ситуацию. Он когда-то поручал этому студенту делать для него кое-что по дому, но постепенно пришел к выводу, что было бы неплохо внедрить его в дом Уорнеков. Правда, как на шпиона на него было трудно рассчитывать.

– Я думаю, что Джесси может грозить опасность, – сказал Мэтт, глядя на дом. – Я надеюсь, что ты будешь внимательно за всем следить, Роджер. Острым глазом, понял? Не подводи меня больше.

Глава 7

Если бы Хаф Мун Бэй был женщиной, это была бы морская колдунья, призрачная, соблазнительная, загадочная, чем-то похожая на Джесси Флад. Родной город всегда производил на Люка такое впечатление, и сегодня утром, ведя машину по прибрежному хайвею, он понял, что ничего не изменилось.

Над океаном повисла низкая дымка, местами сгущавшаяся в белые рваные клочья тумана. Острова в темно-синем океане, как Шелли говорил про облака. Эти же слова можно было сказать о хлопковых пучках над волнами. Люк помнил, как ребенком часто сбегал по склонам «Эха» и часами смотрел на завораживавший его океан. Корабли, плывшие внутри этих слоев тумана, могли казаться гораздо больше, чем они были на самом деле. Маленький Люк мечтал взойти на борт одного из этих огромных призраков и уплыть сквозь дымку в иные миры, преодолевая бесчисленные океаны, небеса и моря, стать обветренным странником, вселенским бродягой.

К сожалению, сегодняшняя его цель была куда менее донкихотской. Кому-то очень хотелось отослать его подальше от Хаф Мун Бзя, Люк собирался выяснить, кто этот человек. Много лет назад он нанял частного детектива, чтобы тот расследовал гибель Хэнка Флада, – как для того, чтобы подтвердить свое убеждение в том, что эта смерть не была результатом несчастного случая, так и для того, чтобы доказать свою собственную невиновность.

Сыщик не особенно преуспел, но добыл некоторую информацию, которая подогрела подозрения Люка по поводу того, кто и почему мог хотеть смерти Хэнка Флада. Следствие установило, что у Флада было достаточно врагов и несколько весьма сомнительных друзей, но этот список был явно неполным. Некоторые весьма интересные имена в него не вошли, и Люку казалось, что он знает почему. Тогда его положение не позволяло так или иначе обнародовать эту информацию. Теперь ситуация изменилась.

Знак поворота к городу выскочил перед ним так быстро, что Люк чуть было не пропустил его. Для начала он остановился около библиотеки, лишенного каких-либо архитектурных излишеств каменного двухэтажного здания, которое было столь же неизменно, как весь город. Удивленный охватившей его ностальгией. Люк вышел из машины и на мгновение остановился, чтобы снова привыкнуть к грубоватой романтике прибрежного городка.

Полдюжины улиц, из которых состоял центр, были заполнены домами самой разношерстной архитектуры. «Дом Забалы», гостиница и ресторан начала века, соседствовали с католическим костелом и универмагом «Кунха», огромным оранжево-розовым зданием, стоявшим на углу улиц Келли и Главной, на которой когда-то находился знаменитый салун «Индекс». Суетливое очарование Главной улицы с ее художественными и антикварными магазинами напомнило Люку старинную почтовую открытку.

Даже библиотекарша, сидевшая за справочным столом, ничуть не изменилась. Люк не смог бы сказать, как ее звали, но забыть ее бесцеремонные манеры, коротко подстриженные седые волосы и очки в кривой оправе было невозможно. Перевязанные черной изолентой, они почти сваливались у нее с носа, из-за чего она плохо видела. Люк был доволен этим обстоятельством, поскольку не хотел, чтобы его так скоро узнали.

– Где я могу найти газеты? – спросил он, отрывая ее от компьютера.

– Текущие издания – в читальном зале, – ответила она, указывая в сторону небольшого холла, в котором стояли диванчики и стеллажи с журналами. – Если вам нужны газеты прошлых лет, то у нас есть микрофильмы подшивок – вплоть до сороковых годов.

– А где их можно взять?

Библиотекарша показала пальцем на заднюю стену помещения. Люк напрасно беспокоился – она не могла его узнать, потому что ни разу не взглянула в его сторону. После некоторой рекогносцировки он нашел нужный ему микрофильм. В детстве он обожал читать, но в эту библиотеку захаживал не часто. Его недуги вынуждали его не покидать пределы «Эха», а намерения его отца сделать из него настоящего Уорнека постепенно превратили его дом в тюрьму.

Единственной отдушиной Люка была библиотека «Эха». Он часто засиживался там до полуночи, погруженный в легенды о короле Артуре, «Одиссею» Гомера или любую другую волшебную и героическую книгу, которая перемещала его из повседневной рутины в другой мир. После смерти матери воспитанием мальчика никто не занимался; к счастью, она оставила ему в наследство любовь к чтению. Наверное, только эта страсть и память о том, как она его любила, смогли удержать его от безумия. Или он все-таки стал безумным?

– Эй, мистер! Вы собираетесь пользоваться этой штукой или нет?

Повернувшись, он уставился на веснушчатого паренька с напоминающими проволоку волосами, который явно приготовился сражаться за право первым подойти к смотровому аппарату. Люк никогда не чувствовал себя уютно в обществе детей, но этот показался ему родным и приятным.

– Боюсь, что да, – ответил Люк, борясь с искушением предоставить аппарат малышу.

– Знаете что, мистер, – сообщил мальчик, с яростью глядя на него, – вы противный, как гремучая змея, но это меня не пугает.

С этими словами он убежал. Люк вдруг подумал о том, что ему угрожали, в него стреляли, а теперь вот его оскорбили. «Добро пожаловать домой, Уорнек, – иронически сказал он себе. – Как мы все рады, что ты вернулся». Если верить в предзнаменования, то такой прием ничего хорошего не сулил.

Не отрывая глаз от кассеты, Люк уселся перед этой холодной и мертвой машиной, вставил пленку и нажал на кнопку, которая поворачивала время вспять. Когда перед глазами Люка возник первый заголовок, у него схватило живот. «Следствие по делу об убийстве. Первый подозреваемый – сын издателя».

Он читал «Сан-Франциско Глоб», крупнейшую газету его отца. В то время люди не одобряли того, что Саймон наживается на кризисе в собственной семье, но Люк никогда не задавался вопросом об истинных мотивах поступков старшего Уорнека. Саймон вообще любил умывать руки, публично открещиваясь от своего сына, которого считал бездарным. Правда, тогда он нашел адвоката для Люка, которому удалось доказать его непричастность к смерти Хэнка. Но это был последний отцовский поступок Саймона. За свободу Люк заплатил слишком дорого – лишением наследства и изгнанием. С тех пор он ни разу не видел отца.

Несмотря на то что Люк уже давно вытравил воспоминание о следствии из своей памяти, сейчас оно просто не могло не возродиться. При чтении заметок о показаниях на следствии его внимание привлекли слова Джесси. Если бы не ее свидетельство, никто не узнал бы о том, что той ночью он был в доме Фладов. Джесси призналась, что драки она не видела. Полиции не было известно, где она была в ту ночь.

Свидетельство Шелби тоже было весьма странным. После допроса Джесси она изменила показания, подтверждая версию своей сестры. К счастью, Шелби не отказалась от своих слов о том, что Хэнк умер от удара головой о железную лечь, а не от удара Люка. Поскольку она была единственной свидетельницей, ее показания позволили сделать вывод о том, что смерть наступила в результате несчастного случая.

Люк откинулся на спинку стула, по-прежнему глядя на экран. Но почему же Шелби так резко изменила свои показания? Между сестрами Флад всегда были натянутые отношения, что в данном случае могло только вызвать лишние подозрения, но на этот раз они явно нашли общий язык. Люк в смятении продолжал свои изыскания и в конце концов наткнулся на заметку о допросе Мэттью Сэндаски. А вот и связка, которую он искал. Или хотя бы часть этой связки. Сэндаски не допрашивали в ходе следствия, но в полиции он показания давал, и, было ясно, что его не просто так позвали в участок. Полицейских явно наводила чья-то рука – возможно, та же, что навела их на Люка.

В то время как Люк внимательно изучал показания Мэтта, кто-то коснулся его плеча. Он инстинктивно вскочил со стула и обернулся. Это была библиотекарша, которая вытаращила глаза от ужаса и попыталась отскочить в сторону, но не смогла. Люк схватил ее за запястье.

– Извините! – воскликнула она. – Вы слишком долго занимаете смотровую машину.

Из-за юбки библиотекарши выглядывал тот самый мальчишка. Он хмурился и щурил глаза от страха.

– Смотрите! Я же говорил вам, что он псих. Только спустя мгновение Люк осознал, что он сделал. Не желая ничего объяснять, он извинился перед женщиной и отпустил ее руку, преодолев желание одернуть ее свитер и поправить очки. Он даже кивнул головой ребенку, который немедленно показал ему язык.

– Мне кажется, я вас где-то видела, – сказала библиотекарша, отступая назад и разглядывая Люка. Она прижала к себе мальчика, словно желая спрятать его в складках своей юбки.

– Я не думаю…

– Подождите-ка, – продолжила она. Ее глаза расширились от удивления. – Неужели это вы? О Господи, вы же тот самый молодой Уорнек! Это про вас говорили, что вы убили…

– Убил? – выпалил мальчик. – Вот те на! Кого он убил?

– Ты будешь следующим, – предупредил его Люк, сопроводив свои слова мрачным взглядом. Другие посетители стали поворачиваться к ним, и в тихой комнате стало шумно.

– Зачем вы здесь? – спросила женщина.

– В Хаф Мун Бэе?

– В библиотеке. – Она произнесла Это слово так, как будто он осквернил ее святилище.

– Ностальгия, – признался Люк, печально улыбаясь. – Я планирую небольшое семейное воссоединение.

С этими словами он вытащил кассету из аппарата, желая поскорее завершить этот разговор.

– Я закончил, спасибо.

– Воссоединение? – переспросила она, поправляя очки и внимательно рассматривая самого Люка и аппарат. – Тогда вы выбрали довольно странное место. Вы нашли то, что искали?

– Нашел, – заверил ее Люк. – И много чего еще нашел.

– Это нечестно. Джина! Ты обещала ту сказку, которую я захочу! А я просила про девочку, которая молилась о том, чтобы у нее выросла грудь.

– Ма che, bambina[2 - Да ты что, детка! (итал.).]! Это невозможно! Джина Морелли, няня, которую наняли во время болезни Саймона для того, чтобы она ухаживала за девятилетней дочкой Джесси, выкатила глаза на свою выздоравливающую подопечную.

– Чем тебе не нравится «Красная шапочка»?

– Она мерзкая, вот и все. – Выказав свое полное пренебрежение к книжке, Мэл откинулась на гору подушек на подоконнике.

– А «Черная красавица»? – спросила Джина, хватаясь за соломинку.

– Мы же договорились, – повторила Мэл. Ее голос после ночного приступа астмы был тихим и прерывистым.

Джине казалось, что она вступила в сделку с одной из прислужниц дьявола. Джесси отдала ей четкое распоряжение не выпускать сегодня Мелиссу из комнаты, но девочка так страдала от своей хронической астмы, что няне становилось все труднее занять ее. Все утро Мэл ныла, умоляя выпустить ее на улицу. В отчаянии Джина пообещала развлечь ее любой сказкой, какую она захочет. Нетрудно было догадаться, что эта юная потаскушка запросит нечто неприличное.

– Ты прекрасно знаешь эту сказку, – настаивала Мэл. – Там итальянская девочка раздевается, залезает на крышу и разговаривает с луной.