Любовь тебя настигнет

– К вечеру мы должны быть у Мемфиса.

На его мотоцикле висели техасские номера, он отдыхал на границе Луизианы, они направлялись в Теннесси, и у него был проездной билет на паром на какой-то остров в Мичигане. Так делают все строители, переезжающие с места на место, или это стиль жизни странника? Жаль, она не так же загадочна, но сложно хранить секреты, когда вся твоя жизнь выставлена напоказ еще с юных лет.

На ночь они остановились в захолустном мотеле в Арканзасе близ границы с Теннесси. Она оглядела крашеные стены из шлакоблоков и уродливые красновато-коричневые покрывала.

– Уверена, где-то неподалеку есть «Хаятт».

Он с размаху опустил рюкзак на кровать, ближайшую к двери.

– Мне нравится. У него есть свой характер.

– Характерные особенности. Будем считать, что нам повезло, если наркодилеры, которые шныряют вокруг, не ворвутся и не убьют нас во сне.

– Именно по этой причине тебе нельзя жить в отдельном номере.

– Мне нельзя жить в отдельном номере по той причине, что тебе нравится все усложнять.

– Правда твоя. – Панда вскинул голову и одарил ее расчетливой байкерской ухмылкой. – К тому же это повышает шансы на то, что я увижу тебя голой.

– Что ж, желаю в этом удачи. – Люси схватила шорты от пижамы и футболку, которую они купили на озере Каддо, и направилась в ванную. Закрывшись, сделала глубокий вдох. Она и так достаточно возбудилась после того, как весь день просидела, прижавшись к его спине на огромном вибрировавшем мотоцикле. Искушать ее явно не стоило.

Хрупкая душевая кабинка была чуть больше телефонной будки, и при каждом движении она упиралась локтем в пластиковые панели. Она попыталась представить, как Панда втискивает свое тело в столь маленькое пространство. Свое обнаженное тело.

Люси убрала руки от груди, которую намыливала слишком долго. Она всего лишь женщина. Она не могла ничего поделать с тем, что Панда будоражил ее основные инстинкты. В нем было что-то животное. Земной и чувственный, он состоял из мускулистой плоти. Создан для секса. Это было бы жестко и грязно и так отличалось бы от секса с Тедом, который являл собой золотой стандарт мужской эротичности – безупречный, неутомимый любовник, отдающий себя женщине без остатка.

Только сейчас она стала понимать, насколько давила на нее такая самоотверженность. Она хотела отдавать то же, что получала, но то, что она получала, было настолько идеальным, что она понятия не имела, как вернуть это в той же мере, и это мешало ей полностью раскрыться. Люси переживала, что стонет слишком громко, двигается слишком неуклюже, ласкает слишком неуверенно, слишком грубо и не там, где следует. Что, если ей требовалось слишком много времени, чтобы кончить, или у нее пахло изо рта, или ее бедра слишком тряслись? Что, если она портила воздух?

С Пандой все было бы совсем иначе, так легко. Он думал бы только о себе. И какое ему было дело, что делала она или что он об этом думал? Она могла отвечать или не отвечать, как бы себя ни чувствовала. Ей не пришлось бы волноваться о том, как ее слова, действия, стоны – или их отсутствие – повлияют на него.

Мысль о том, чтобы получить то, что она хочет от мужчины, которого не интересует ничего, кроме доступа к женскому телу, завораживала ее. В старших классах школы и колледже она фантазировала о тех диких мужчинах, которых иногда встречала: сын богатой светской львицы, который удваивал свой доход, продавая наркотики, член университетской баскетбольной команды с широкой улыбкой, который жульничал на экзаменах, парни с самоуверенной походкой и сигаретой, торчащей в зубах, те самые, которые ездили слишком быстро, пили слишком много, работали руками, а не головой. А теперь – Панда.

Как он отреагировал бы, если бы она вышла обнаженная? Вряд ли он отвернулся бы.

Поездка почти закончилась. Люси понимала это, хоть он и не озвучил точных сроков. В любой день он может бросить ее. Разве у нее еще будет более подходящая возможность для свободного, грязного, ни к чему не обязывающего секса? Такой шанс выпадает раз в жизни. Неужели она просто упустит его?!

Две недели назад она была помолвлена с другим мужчиной, мужчиной, которого любила любовью во всех ее проявлениях. Запрыгнуть в постель к Панде сейчас было бы просто немыслимо.

И все же эта мысль не так уж и пугала Люси.

Она почувствовала иррациональное желание обсудить это с Тедом. Он всегда мыслил трезво, а она сейчас не могла ничего оценить объективно.

Даже вытираясь, она думала об этом. Она знала, чего хотела. И не знала, чего хотела. Наконец решилась на трусливый компромисс. Она завернулась в ветхое полотенце, открыла дверь ванной и сказала:

– Не смотри.

Он посмотрел. И даже не пытался скрыть, что разглядывает ее так, что ее бросило в жар. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он сказал:

– Ты в этом уверена?

Никаких игр. Сразу к делу. Настоящий Панда.

– Нет.

– Ты должна быть точно уверена.

– Я не уверена.

Он думал над ее словами чуть дольше, чем Люси ожидала. Наконец он встал с постели и стянул с себя футболку.

– Мне нужно принять душ. Если это полотенце еще будет на тебе, когда я выйду, забудь.

Ей это не понравилось. Не тот факт, что он собирался принять душ – она прекрасно знала, как сильно они взмокли после долгой поездки, – а то, что у нее было больше времени на раздумья, чем она рассчитывала. Это лучший способ забыть Теда? Или худший?

Дверь ванной захлопнулась. Телефон он оставил в комнате, значит, точно почистил журнал звонков. Она набрала номер.

– Мег…

– Люси? Солнышко, с тобой все хорошо?

– Я… в порядке.

– Почему ты говоришь шепотом?

– Потому что… – Люси замялась. – Я не буду выглядеть как гулящая девка, если пересплю с другим парнем прямо сейчас? Скажем, через десять минут?

– Не знаю, возможно.

– Так я и думала.

– Он тебе нравится?

– Вроде как. Он, конечно, не Тед Бодин, но…

– Тогда ты определенно должна с ним переспать.

– Я хочу, но…

– Побудь гулящей девкой, Люси. Это пойдет тебе на пользу.

– Наверное, если бы я в самом деле хотела, чтобы меня от этого отговорили, я позвонила бы кому-то другому.

– Что ж, это о многом говорит.

– Ты права. – В ванной закрыли кран. Панда принял самый быстрый душ за всю историю их общения. – Мне надо идти, – поспешно сказала она. – Позвоню, как смогу. Люблю тебя. – Она повесила трубку.

Дверь ванной открылась. Теперь они оба были завернуты в ветхие полотенца, и полотенце Панды спустилось так низко, что она видела весь его пресс… и бугорок снизу.

Он держал одежду в руке, мокрые волосы спутались, тонкие губы вытянулись в улыбке, больше походившей на ухмылку. Вода каплями блестела на груди и обнаженных ногах, на которых, как ни странно, не обнаружилось ни одного неэстетичного шрама. К тому же Люси удивилась, насколько он загорелый, учитывая тот факт, как мало времени они проводили на солнце. Еще больше ее удивляло то, что он находился в паршивом расположении духа для мужчины, которому вот-вот повезет.