Баллада о змеях и певчих птицах

– Люси Грей другая, – возразил он. – В грузовике, когда остальные хотели на меня наброситься, она встала на мою сторону. И в обезьяннике она тоже прикрывала мне спину.

Мадам-Бабушка позиций не сдавала.

– Разве стала бы она утруждаться, не будь ты ее ментором? Разумеется, нет. Эта хитрая бестия начала манипулировать тобой, едва вы встретились. Веди себя осторожней, мой мальчик.

Кориолан не стал спорить, потому что Мадам-Бабушка воспринимала все, связанное с дистриктами, исключительно в черном цвете. Он отправился прямиком в постель, едва не падая от усталости, но никак не мог успокоиться. Достал из тумбочки пудреницу матери, провел пальцами по розе, выгравированной на крышке.

Розы алеют, любимый, фиалки синеют.
Птички небесные знают, как люблю я тебя…

Кориолан щелкнул замком, крышка открылась, и на него повеяло цветочным ароматом. В призрачном свете Корсо он разглядел в круглом, слегка искажающем зеркальце свои бледно-голубые глаза. «Совсем как у отца», – не уставала напоминать Мадам-Бабушка. Ему всегда хотелось, чтобы глаза у него были материны, но вслух он этого не говорил никогда. Пожалуй, и хорошо, что он похож на отца. Так или иначе, мама была слишком слаба и не смогла выжить в этом мире. С мыслями о ней Кориолан и уснул, однако в его снах пела и кружилась Люси Грей в радужном платье.

Утром Кориолан проснулся от дивного запаха. Он отправился на кухню и обнаружил, что Тигрис затеяла готовку еще до рассвета.

Он слегка сжал ее плечи.

– Тигрис, тебе нужно спать побольше.

– Я не могла уснуть – все думала о том, что происходит в зоопарке. В этом году некоторые из ребят слишком юные. Или это я слишком повзрослела.

– Да, видеть их в клетке тяжело, – признал Кориолан.

– Гораздо хуже было видеть в той же клетке тебя! – воскликнула Тигрис, надевая рукавицу и вынимая из духовки форму с пудингом. – Фабриция велела выбросить черствый хлеб, оставшийся после вечеринки, а я нашла ему применение!

Горячий хлебный пудинг, политый кукурузным сиропом, был одним из любимейших блюд Кориолана.

– Выглядит потрясающе! – восхитился он.

– Получилось с избытком, так что можешь отнести кусочек Люси Грей. Вроде она любит сладкое, а я сильно сомневаюсь, что на ее долю сладкого осталось много! – Тигрис с грохотом поставила форму на плиту. – Извини. Само вырвалось. Не знаю, что на меня нашло. Я как сжатая пружина!

Кориолан коснулся ее руки.

– Игры!.. Ты знаешь, что меня назначили ментором, и понимаешь, насколько важно мое последнее школьное задание. Ради всех нас я обязан проявить себя наилучшим образом и получить премию!

– Конечно, Корио. Конечно. Мы гордимся тобой и тем, что ты делаешь. – Тигрис отрезала большой кусок пудинга и положила на тарелку. – А теперь ешь и беги. Ты ведь не хочешь опоздать?

В Академии опасения Кориолана рассеялись окончательно: его вчерашним безрассудством восхищались почти все одноклассники, за исключением Ливии Кардью, которая обвинила его в жульничестве и недвусмысленно дала понять, что за такое следовало бы лишить менторства. Учителя выражали одобрение менее открыто, и все же он получил несколько улыбок и похлопываний по спине.

После классного часа Сатирия отвела Кориолана в сторонку для разговора.

– Молодец! Ты порадовал доктора Галл и тем самым заслужил поддержку учителей. Она представит благоприятный отчет президенту Равинстиллу, и это хорошо скажется на всех нас. Однако впредь будь осторожен! Тебе повезло, что все так обернулось. Вдруг бы эти паршивцы напали на тебя прямо в клетке? Миротворцам пришлось бы прийти на выручку, и жертвы были бы с обеих сторон. Все могло быть совсем иначе, если бы тебе не досталась твоя радужная девушка.

– Поэтому я и отказался от предложения Сеяна поменяться трибутами, – сообщил Кориолан.

Сатирия изумленно открыла рот.

– Быть того не может! Представляю реакцию Страбона Плинта, если это выплывет наружу!

– Лучше представь, чем он будет мне обязан, если не выплывет! – Мысль пошантажировать старину Страбона Плинта имела свою привлекательность.

Сатирия рассмеялась.

– Узнаю Сноу!.. Теперь ступай в класс. Учитывая недавний выговор, твое поведение должно быть безупречно!

Двадцать четыре ментора провели все утро на семинаре профессора Криспа Демиглоса – энергичного старика, учителя истории. Класс обсуждал идеи, которые заставили бы людей смотреть Голодные игры.

– Докажите мне, что я не зря потратил на вас последние четыре года! – хихикнул профессор. – Если история чему-то и учит, так это как заставить подчиниться тех, кто того не желает.

Сеян мигом поднял руку.

– Да, Сеян?

– Прежде чем думать о том, как заставить людей смотреть, не следует ли нам задаться вопросом, вправе ли мы вообще это делать?

– Давайте не будем отклоняться от темы. – Профессор Демиглос оглядел комнату в поисках более продуктивного ответа. – Как нам привлечь зрителя?

Руку поднял Фест Крид, юноша гораздо более рослый, чем многие его ровесники. Как и Кориолан, он с самого рождения принадлежал к кругу избранных. Семья Кридов была из потомственных капитолийских богачей. Война нанесла их благосостоянию, по большей части зависевшему от добычи древесины в Дистрикте-7, серьезный удар, однако вскоре оно успешно восстановилось. Приписанный Фесту трибут довольно точно отражал его статус: высокий, но не звездный.

– Просвети же нас, Фест, – кивнул профессор Демиглос.

– Все просто. Нужно ввести карательные меры, – заявил Фест. – Вместо того чтобы предлагать людям смотреть, мы заставим их по закону!

– А что будет с теми, кто не смотрит? – спросила Клеменсия, не удосужившись и голову поднять от своих записей. К ней хорошо относились и ученики, и учителя, и ей прощалось многое.

– Жителей дистриктов будем казнить. Капитолийцев – выселять в дистрикты, а если и на следующий год не подчинятся, тоже казним, – с готовностью пояснил Фест.

Класс рассмеялся, потом все задумались всерьез. Как бы это исполнить? Нельзя же посылать миротворцев от двери к двери. Пожалуй, тут поможет случайная выборка и опрос, который позволит определить, смотрел ты Игры или нет. А каким должно быть наказание? Казнь или изгнание – это слишком. Жителей Капитолия можно лишать каких-нибудь привилегий, в дистриктах – ввести публичную порку. Личное наказание будет гораздо более эффективным, чем просто штраф.

– Проблема в том, что смотреть Игры тошно, – заметила Клеменсия.

Тут Сеян не выдержал.

– Вот именно! Кому нравится смотреть, как дети убивают друг друга? Только существам порочным и ненормальным! Может, люди и не совершенны, однако не настолько же мы плохие!

– Тебе-то откуда знать? В годы войны тебя вообще тут не было! – сердито оборвала Ливия. – Капитолийцы и без дистриктов разберутся, что смотреть, а что нет!

Сеян умолк, не в силах отрицать очевидное.

– Большинство из нас люди, в общем-то, порядочные, – протянула Лисистрата Викерс, аккуратно сложив руки на своем блокноте. Аккуратным в ней было все: от тщательно заплетенных косичек до аккуратно подпиленных ногтей и накрахмаленных белых манжет школьной блузки, оттенявших ее гладкую смуглую кожу.

– Мы видели кое-что и похуже во время войны. И после войны, – напомнил ей Кориолан. В Темные Времена в эфире транслировали всякие кровавые подробности, а после заключения «Договора с повинными в мятеже дистриктами» показывали много жестоких казней.

– Тогда нам было, зачем смотреть, Корио! – воскликнула Арахна Крейн, двинув его кулаком в бок. Какая она громкая! Апартаменты Крейнов располагались на другой стороне Корсо прямо напротив пентхауса Сноу, и иногда по ночам до него долетали ее вопли. – Мы смотрели, как умирают наши враги! Я имею в виду гнусных мятежников и прочую дрянь. А кому есть дело до этих несчастных детей?

– Наверное, их семьям, – предположил Сеян.

– Ты про жалких неудачников в дистриктах? И что? – проревела она. – Какое нам вообще дело до того, кто именно победит?