Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Чандра Свами Удасин. След в вечности

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
3 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Шри Лала Рупчанд. Отец Свамиджи

Свамиджи рассказывал, что после шестидесяти лет состояние ума его отца кардинально переменилось: его вера в Бога обрела новую силу и насыщенность. Он был глубоко предан Гуру Нанаку Дэву и ежедневно посещал гурудвару. Будучи мягким и щедрым человеком, он охотно занимался благотворительностью, порой даже давал больше, чем в действительности позволял его достаток. Хотя, в отличие от своей жены Васудэви, он уделял садхане не так много времени, тем не менее его вера была очень глубока, пусть и не слишком проявлялась внешне. Ему в своей жизни довелось не раз попадать в очень сложные ситуации, однако он всегда встречал их мужественно и отважно – и продолжал служить святилищу Бабаджи с неизменным рвением и преданностью. После разделения страны он вместе с многими другими людьми перебрался в Индию, где продолжил служение своей дере. Его сердце перестало биться в 1981 году.

Праведные жизни этих благочестивых и преданных людей – родителей Сураджа Пракаша – оставили неизгладимый отпечаток на сознании сына. Несомненно, именно необычайная праведность этой благородной пары послужила причиной того, что Божественная Сила направила столь высокоразвитую душу именно в эту семью для рождения.

Вся деревня Бхуман-Шах фактически принадлежала дере Бабаджи, и семья Лала Рупчанда тоже жила в этой деревне. У них был двухэтажный дом, большой и просторный. На первом этаже располагалась кухня и пять или шесть комнат. Во дворе стоял ручной водяной насос. Свамиджи вспоминает: «Во всей деревне было только две ручные водокачки. Одна – в нашем доме, а другая – в доме моего дяди по материнской линии. Кроме того, мой отец установил такую же водокачку на окраине деревни, чтобы воду могли набирать все жители».

На втором этаже было две комнаты. Хотя дом был выстроен из простого глинобитного кирпича, межэтажные перекрытия были очень прочными. Каждый второй год дом штукатурили снаружи смесью из глины и коровьего навоза, а внутри белили. В комнатах было полным-полно разных красивых вещиц. Напротив дома стояло еще одно здание на пять или шесть комнат. Это был склад, где хранилась пшеница, хлопок и прочее.

Отец Маты Васудэви, Баба Гулаб Дасс, оставил за дочерью участок земли в своей деревне, в нескольких километрах от Бхуман-Шаха, и с этого участка они собирали немало зерна для своей семьи. Кроме того, Лала сдавал фермерам в аренду собственные земельные участки в соседних деревнях – еще один источник дохода. Свамиджи до сих пор помнит, что к ним домой поступало из деры по двенадцать литров молока по утрам и двенадцать по вечерам. Помимо того, семья владела быками и коровами, за которыми присматривали слуги. Когда при разделении Индии им пришлось бежать из страны, на их складе хранилось около 120 квинталов[9 - 1 британский квинтал равняется 50,8 кг. – Прим. перев.] пшеницы и другие ценности. Семья была довольно зажиточной и пользовалась уважением в обществе.

В то время население Бхуман-Шаха составляло около пяти тысяч человек. Хотя дера во многих отношениях заботилась о жителях, однако в целом деревня жила бедно. Около семидесяти процентов селян были индуистами, и около тридцати – мусульманами. Люди жили бок о бок в согласии и дружбе. Оглядываясь на те времена, Свамиджи часто вспоминает: «Тогда индуисты и мусульмане жили как братья. В детстве многие мои друзья были мусульманами».

Главные ворота деры Бабаджи в Бхуман-Шахе (1982)

Пруд в Бхуман-Шахе, где в детстве купался и плавал на лодке с друзьями Сурадж Пракаш (1982)

Один из друзей детства Свамиджи – ныне покойный Мехди Хасан – впоследствии стал всемирно известным певцом, исполнявшим газал. Свамиджи вспоминает: «Был еще такой знаменитый певец Мохаммед Али. Работал в классическом репертуаре. Он приходился Мехди Хасану дядей и жил в Бхуман-Шахе. Частенько выступал на Всеиндийском радио. Я тогда был очень мал. Он любил меня, как родного сына. Я частенько захаживал к ним в гости – дружил с его внуком. Мы вместе учились в школе Бхуман-Шаха вплоть до четвертого класса. Нередко после школы мы отправлялись прямиком к ним домой, и меня там кормили».

Приведу еще несколько воспоминаний Свамиджи о раннем детстве, которые он записал собственноручно. Эти картинки дают нам очень ясное представление о жизни деревни, где он провел детство.

«Когда я был ребенком, транзисторных радиоприемников еще не существовало. На всю деревню Бхуман-Шах был лишь один радиоприемник, принадлежавший Маханту[10 - Махант – духовное (религиозное) звание, которое дается главе ашрама или деры в некоторых направлениях индуизма. В данном случае Свамиджи говорит о Маханте Гирдхари Дассджи – десятом преемнике в духовной династии Бабы Бхумана Шахджи.]. А у нас дома был граммофон. Вся округа собиралась у нас по вечерам, чтобы послушать пластинки. Больше всего у нас было записей бхаджанов — религиозных песен. Одного из исполнителей звали К. Л. Сайгал. Граммофон нужно было заводить при помощи ручки».

«Однажды в детстве я отправился в ближайший город в кино. Актеры тогда еще не говорили. В те дни они общались со зрителем при помощи жестов и мимики. В кино повел меня старший брат. Шел 1939 год».

«В Бхуман-Шахе был большой пруд. Со всех сторон к воде вели ступени – очень похоже на то, что мы видим возле Шри Хармандир-Сахиба в Амритcаре. Пруд был большой и глубокий, но без храма. По берегам росло много фикусов и было сооружено пять или шесть беседок. И еще неподалеку стоял насос-водокачка. В разгар лета там было не так жарко. Вода в пруд поступала из оросительного канала. Очень красивый пруд. Там была лодочка, принадлежавшая дере. Мы частенько ходили туда с друзьями, чтобы искупаться или поплавать на лодке. А еще в пруду обитали огромные рыбы. В детстве я ел мясо… таковы уж обычаи в той местности. Однажды я поймал в пруду большую рыбу, но при виде того, как мучительно она извивается и бьется от боли и ужаса, сердце мое переполнилось состраданием, и я выпустил ее обратно в воду. С того дня я отказался от мяса. Мне было лет тринадцать или четырнадцать. А мама моя мяса не ела никогда. Папа ел, но в определенный момент тоже отказался.

Несколько раз моя мама организовывала на берегу того пруда семидневные декламации „Шримад Бхагавата-пураны“[11 - «Шримад Бхагавата-пурана» – одно из важнейших древних писаний индуизма. В книге содержится глубокая проповедь духовности в форме вдохновляющих историй, включая божественные лилы Господа Кришны. Кроме того, представляет собой важный исторический текст, дающий бесценную информацию о социо-религиозной системе индуизма в древности.]. В этих мероприятиях принимали участие многие индуисты из нашей деревни».

«Мне рассказывали, что несколько раз отец и мать этого тела ездили в паломническую поездку в Харидвар и останавливались в „Нараян Нивасе“ в Канкхале (Харидвар). Говорят, однажды моя мать ездила в Харидвар на Кумбха Мелу. Я тогда был очень мал. Я потерялся в толпе, и нашли меня только вечером».

Итак, насладившись воспоминаниями Свамиджи о детстве, мы теперь вернемся к его благочестивой семье. В семье существовала освященная временем традиция глубоко чтить святых. Первым членом семьи, поселившимся в деревне Бхуман-Шах, был прадед Сураджа Пракаша по отцу – Лала Лакшман Дасс. До того он жил округе Музаффарпур в Мултане (Западный Пенджаб) и занимался оптовой торговлей финиками. Однажды он по своим торговым делам ехал из Мултана в Лахор. В поезде он услышал о величии и великолепии усыпальницы Бабы Бхуман Шаха, а также о Маханте Бабе Харбхаджан Дассе, девятом учителе духовной династии Бабы Бхуман Шаха. Лала Лакшман Дасс ценил и любил святых. Он вышел на железнодорожной станции близ Хавели-Лаккхи и пошел пешком в деревню Бхуман-Шах, чтобы получить даршану Маханта. Божественность святого произвела на него глубочайшее впечатление, и он решил остаться с ним на несколько дней. За это время он проникся искренней любовью к Маханту, принял его в качестве своего духовного Учителя и решил перебраться в Бхуман-Шах, чтобы быть поближе к возлюбленному Наставнику и служить ему. Он вернулся в Музаффарпур, закрыл магазин, свернул весь свой бизнес, решив, что он уже успел заработать достаточно, чтобы обеспечить семью, и перебрался с женой и детьми в Бхуман-Шах.

Глядя со стороны, мы теперь можем догадаться, почему Свамиджи выбрал именно эту семью для завершающего этапа своего великого духовного путешествия. Ведь если окинуть взглядом всю картину, Лала Лакшман Дасс очень давно посеял первые семена преданности Бабе Бхуман Шаху в этой семье. И вот теперь, благодаря нашему Свамиджи, эти семена превратились в огромное дерево баньян, которое бурно разрослось, раскинув свои ветви над всем миром. Сегодня в мире насчитываются тысячи последователей Свамиджи, принявшие от него дар преданности Бабе Бхуман Шаху. В каждом человеке – из Индии или из-за границы, – который соприкасается со Свамиджи, естественным образом пробуждается и вера в Бабаджи.

Детские видения и духовные переживания

С самого детства Сурадж Пракаш испытывал глубокое и неземное влечение не только к Бабаджи, но также и к его самадхи (усыпальнице). Ребенок часами находился в самадхи – как влюбленный бежит к своей возлюбленной, используя для этого любой ничтожнейший повод. Он воспринимал самадхи как грубую форму Бабаджи и отчетливо ощущал там присутствие святого. Невинный деревенский мальчик отчетливо ощущал, что и сердцевина его собственного существа находится не в нем самом, а в самадхи. И эта непреодолимая тяга была чрезвычайно естественной и спонтанной, словно романтическая любовная связь, пронизывающая многие и многие жизни. Фактически именно эта глубочайшая любовь к Бабаджи позднее преобразовалась в ту наивысшую форму духовности, которую демонстрирует ныне Свамиджи. Свамиджи сказал: «В детстве у меня не было особого интереса к Богу как таковому. Несомненно, у нас дома царила атмосфера религиозного благочестия, и нередко к нам захаживали святые, с которыми мне доводилось общаться. Но глубокое бесстрастие [по отношению к миру] и любовь к Богу, которые проявились у меня позднее, были основаны на моей любви к Бабаджи. Что бы ни произошло в этой моей жизни – произошло только благодаря его любви».

Учитывая некоторые случаи, описанные ниже, мы можем уверенно заключить, что этот ребенок от рождения обладал необычно высокими духовными задатками. К нему совершенно непринужденно приходили такие необычайные духовные переживания, какие бывают не у всякого продвинутого садхаки.

Представляем вашему вниманию диалог на эту тему, который состоялся между Свамиджи и автором этой книги. Здесь вы обнаружите целый ряд очень важных фактов. Конечно, как это бывает обычно, вопросы были заданы устно, а свои ответы Учитель записывал на бумаге.

Свами Прем Вивекананд (СПВ): Расскажите нам что-нибудь о духовных переживаниях, которые были у вас в детстве.

Свамиджи: В детстве ко мне часто приходило ощущение, будто я летаю высоко в небе, поднимаюсь все выше и выше. Мне очень нравилось это переживание, но порой возникало чувство, что меня тянет вниз. И тогда приходилось предпринимать немалое усилие, чтобы продолжить полет. В детстве такое бывало достаточно часто. В то время я никогда не задавался вопросом, почему это происходит. Ощущение полета в небесах возникает тогда, когда прана (жизненная сила) быстро устремляется к высшим центрам. Это весьма распространенное переживание у садхак. Либо бывает, что в результате восхождения праны садхака ощущает, как будто бы его тело поднимается из асаны (сидячей позы) во время медитации. Помимо этого, порой я чувствовал дрожь во всем теле из-за того, что меня охватывали саттвические эмоции – любовь, сострадание и так далее. Такое происходит либо в результате активизации праны, либо же из-за того, что тело переполняется эмоциями. Например, от избытка любви по коже идут мурашки, а от гнева тело начинает дрожать.

СПВ: Говорят, что в детстве вам часто являлись в видениях просветленные святые. Чаще всего Бабаджи.

Свамиджи: Да. Однако, помимо Бабы Бхуман Шаха, мне в детстве никогда не являлись святые-современники. Порой ко мне приходил в видениях ребенок Кришна. Но теперь у меня остались лишь смутные воспоминания об этом. Такого рода видения могут приходить не только во время медитации, но и в бодрствующем состоянии.

СПВ: Как влияют на человека такого рода видения?

Свамиджи: Они дают ощущение радости. Сам вид святого оказывает очистительное воздействие на ум. Ты вступаешь в соприкосновение с их тонкими священными вибрациями. Их влияние на подсознание даже еще глубже. Ты как будто бы пьешь молоко: ты не знаешь в подробностях, как оно действует на твое тело, однако ощущаешь прилив сил и насыщение.

Однажды автор этих строк попросил Свамиджи, чтобы тот заполнил видимый пробел в его садхане. Из наблюдения за жизнью Свамиджи возникает ощущение, что он сознательно начал садхану только в семнадцатилетнем возрасте, после того как получил посвящение в мантру. Таким образом, мы видим значительный пробел между садханой его предыдущей жизни и садханой нынешней жизни. Свамиджи дал очень красивое объяснение этому обстоятельству:

«Самскары (семена впечатлений) могут проявиться в любой момент. До пятнадцатилетнего возраста ум Раманы Махарши не посещала ни одна мысль о духовности. Но в пятнадцать лет, когда он читал в „Шива-пуране“ о горе Аруначале, в нем пробудились и вышли на поверхность прошлые самскары. Можно ли назвать „пробелом“ ситуацию, когда никакие признаки роста не видны на поверхности? Эволюция происходит как на сознательном уровне, так и на подсознательном. Когда она протекает на уровне сознания, мы отчетливо видим внешние признаки. Но пока семя развивается под землей, мы не наблюдаем ничего. Росток становится виден лишь после того, как проклевывается из-под земли. Можем ли мы сказать, что он совсем не рос, пока находился под землей?

Если человеку являются в видениях святые и с ним случаются другие духовные переживания без каких бы то ни было усилий с его стороны, это служит ясным подтверждением присутствия прошлых самскар, даже если он сам не в состоянии понять или истолковать эти видения. Отнюдь не у каждого человека единственной целью жизни становится реализация Бога. А если это с кем-то происходит, то нужно предположить, что его корни и истоки не таковы, как у других людей. Как многие черты и особенности тела становятся очевидны только после достижения человеком определенного возраста – половое созревание, – так и прошлые самскары активизируются и проявляются только после того, как тело-ум созреет до определенного минимального уровня. К тому же, помимо самскар, которые достались из прошлых жизней, на тело-ум души влияет также общая атмосфера в семье и индивидуальные особенности отца и матери».

Итак, мы видим, что такого рода духовные переживания были с самого детства совершенно естественны для Сураджа Пракаша. Хотя он и не мог истолковать их умом, однако глубоко в душе с радостью ощущал их блаженное целительное воздействие. В данном контексте Свамиджи писал:

«И совсем не обязательно, что ваш грубый ум будет осознавать такого рода воздействия. Грубый ум редко осознает духовный рост. Вы понимаете, что произошло, лишь тогда, когда ум задним числом проанализирует произошедшие с вами перемены, их воздействие на вашу жизнь и должным образом истолкует все это. А ребенок не в состоянии провести такой анализ».

В ответ на вопрос, были ли у него переживания другого рода, Свамиджи написал:

«В детстве я заранее знал некоторые грядущие события. Помню один случай. Я учился тогда в школе – класс восьмой. Папа отправился в Лахор. Там он купил велосипед и отправил его домой поездом. Он ни с кем не обсуждал заранее свой план приобрести эту вещь. В одиннадцать утра мне пришло извещение с железнодорожной станции, и я забрал посылку… Но дело в том, что еще раньше тем же утром, часа в четыре, перед моим внутренним взором отчетливо прошла вся череда событий, связанных с этим велосипедом, включая его транспортировку домой с железнодорожной станции. Я был просто поражен – и все спрашивал себя, как и почему это произошло! Во многих случаях я заранее знал, что наш дом посетит тот или иной человек, и порой предупреждал родителей о приходе гостя задолго до его появления».

В детстве Сурадж Пракаш был застенчив и в то же время шаловлив по натуре, но также и глубоко духовен. Сам Свамиджи писал: «Учиться мне было неинтересно. Я интересовался только играми и религиозными действами, которые мне полюбились под влиянием мамы. Бывали периоды, когда я ежедневно утром и вечером ходил в самадхи, где проводился ритуал арати. Там, скрывшись от посторонних глаз в каком-нибудь укромном уголке, я жаждал медитировать. Нередко, поднявшись чуть свет, я отправлялся для медитации в самадхи Бабы Даршан Дасса, пятого Маханта из духовной родословной Бабаджи, потому что там было менее людно, чем в самадхи Бабы Бхуман Шаха, куда ходили для поклонения многие верующие. Иногда я чувствовал там некое таинственное присутствие, как будто кто-то ко мне прикоснулся. Поначалу мне бывало страшно, потому что там царила беспросветная тьма – не видно решительно ничего. Но при этом казалось, будто в помещении кто-то ходит, до меня доносился звук шагов. Однако по мере того, как я становился старше, страх понемногу таял. Порой в процессе медитации мое сознание отключалось, и я ощущал великое блаженство. Сознание возвращалось лишь тогда, когда несколько позднее утром в самадхи приходил священнослужитель и открывал дверь в пуджа-арати. В те дни я учился классе в четвертом или в пятом».

Помимо всего описанного выше, в детстве к Сураджу Пракашу также часто приходили в видениях Баба Шричандра и Баба Бхуман Шах. Вот что он рассказал нам сам:

«Внутреннее ощущение тесной связи с Бабой Бхуман Шахом было у меня постоянно, однако временами я видел его воочию – глазами. Вместе с тем я никогда не медитировал на него намеренно. Когда человек постоянно осознает присутствие другого человека, ему не нужно практиковать медитацию на него. Ведь в чем смысл медитации? Именно в осознании».

Святилище-самадхи Бабы Бхуман Шаха (1982)

Внутреннее святилище усыпальницы Бабаджи (1982), куда часто захаживал Сурадж Пракаш ранним утром, чтобы принять участие в арати

А сейчас мы хотим рассказать еще об одном показательном случае из жизни Свамиджи, о котором мы узнали из его же записей. В деревне Бхуман-Шах жила одна пожилая вдова по имени Мата Джйоти из числа камбоджей. Мата Васудэви, мама Сураджа Пракаша, научила ее читать гурумукхи, после чего она сама обучила чтению многих детей – преимущественно из общины камбоджей. Она соорудила специальное алтарное место у себя дома, где лежал экземпляр «Шри Гуру Грантх Сахиба». Поскольку Мата Джйоти была частой гостьей в доме Сураджа Пракаша, мальчик стал ей как сын и частенько играл у нее на руках. Пожилая женщина была очень чиста сердцем и предана. Она нередко говорила мальчику: «Смотри-ка, когда, укладывая Бабаджи[12 - Имеется в виду святое писание «Шри Гуру Грантх Сахиб», которое воспринимается как живой гуру.] спать, я обмахиваю его веером, мне никогда потом не бывает жарко ночью».

Святилища-самадхи других Махантов из духовной родословной Бабаджи. Сурадж Пракаш нередко медитировал рано по утрам в самадхи пятого Маханта Бабы Даршан Дасса – крайний купол слева на этом снимке (1982)

Во время разделения страны, когда ей пришлось бежать из Пакистана, женщина бросила в оставленном доме все свои пожитки и забрала только «Шри Гуру Грантх Сахиб» – несла книгу на голове. Вот какова была вера этой женщины и ее уважение к святому писанию. Перебравшись в Индию, она собственноручно построила гурудвару из глинобитного кирпича километрах в пяти или шести от города Сирсы, штат Харьяна, и деревенские жители выполняли там пуджуарати.

Много лет спустя, в 1951–1952 годах, когда, погрузившись в глубокое бесстрастие, Свамиджи бросил учебу и вернулся из Дехрадуна в деревню Бахауддин, к Маханту Гирдхари Дассу, он однажды сопровождал отца Маханта в упомянутую выше деревеньку, где жила Мата Джйоти в своей гурудваре. Далее приведем текст самого Свамиджи.

«Мата очень меня любила и была рада встрече. Она стала нежно вспоминать эпизоды из моего детства. В частности, она рассказала, что после рождения я целый месяц не открывал глаза. Они с мамой боялись, что я просто-напросто слеп от рождения. Мама строго-настрого запретила Мате Джйоти кому-либо об этом рассказывать, чтобы по деревне не поползли слухи о предполагаемой слепоте… Ведь мама не оставляла надежду, что я все же открою глаза. Мата Джйоти рассказала мне, что я действительно открыл глаза ровно через месяц после рождения. Далее она отметила с огромной убежденностью: „И вот теперь, видя, сколь велики твое бесстрастие и твоя преданность Богу, я могу уверенно сказать, что в течение того месяца ты пребывал в состоянии глубокого самадхи!“»

Мы с благоговением размышляем о том, насколько глубоко и непоколебимо Свамиджи был укоренен в Божественном в своей предыдущей жизни, если это божественное состояние настолько отчетливо проявилось в нынешнем рождении. Возможно, ради того, чтобы тело-ум новорожденного получило возможность развиться и сделаться подходящим инструментом для достижения духовной вершины, проявления божественности должны были немного приглушить свою интенсивность на внешнем уровне.

Колонны святилища-самадхи и расположенный рядом с ним Дарбар-холл. На обоих зданиях частично сохранилась искусная резьба и настенная живопись (1982)

Школьные годы

После того как Сурадж Пракаш окончил четыре класса в маленькой деревенской школе в Бхуман-Шахе, его отправили для дальнейшего обучения в деревню Хавели-Лаккха, располагавшуюся приблизительно в восьми километрах от Бхуман-Шаха, там была единственная школа в округе, где преподавали английский язык. В Хавели-Лаккхе Сурадж Пракаш жил в общежитии и попадал домой только по воскресеньям и на праздники.

В школьные годы он очень увлекался спортом. В целом он был стеснительным, но уравновешенным мальчиком. При этом было у него одно необычное качество – в отличие от своих ровесников, он не привязывался сильно ни к чему и ни к кому, даже к родственникам, включая мать и отца. И Бабаджи каким-то мистическим образом милостиво поспособствовал тому, чтобы после окончания четвертого класса Сурадж Пракаш никогда больше не жил в семье сколько-нибудь продолжительное время. Так Сам Господь готовил почву для глубокого бесстрастия, которое позднее в полную силу проявилось в жизни Его возлюбленного дитяти.
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
3 из 7

Другие электронные книги автора Свами Прем Вивекананда

Другие аудиокниги автора Свами Прем Вивекананда