Враг един. Книга первая. Слуга отречения

Тимка перечитал текст ещё три или четыре раза, осторожно сжимая открытку в пальцах. Потом он тихонько всхлипнул и, закусив губу, разорвал целлофан, вытащил браслеты и нацепил их себе на оба запястья. Он понимал, что ведёт себя как полный идиот, примеряя женские украшения, но… в конце концов, его ведь никто сейчас не видит. И кто знает, может быть, действительно сработает какая-нибудь магия, и родители ему хотя бы приснятся?

Тимка додумывал эту мысль, уже забираясь на свою скрипучую тахту в углу комнаты и укрываясь старым синим стёганым одеялом.

* * *

Верена села за стол, сгребла в сторону кучу карандашных набросков с неопределённо-крылатыми светящимися существами для очередного конкурса фэнтези-рисунка, несколько многоэтажных стопок разнообразных распечаток, долженствующих означать прилежную подготовку к написанию курсовой по социологии («Успе-ет-ся», – мысленно строго сказала им Верена), десяток тетрадей, пару кофейных чашек, зарядку от ноутбука и весь прочий хлам, который обычно пылится на рабочем месте у любого нормального человека, и положила открытую шкатулку перед собой.

Из кухни тянуло жареным мясом и оливковым маслом и слышалась музыка – наверное, соседка Луиза опять готовила себе что-нибудь итальянское.

…дарить или не дарить?

Верена задумчиво посмотрела в окно – на вытянутую колонну телебашни и зелёный купол Берлинского собора, виднеющийся вдалеке. С семнадцатого этажа было видно, как стремительно ползут по небу и стягиваются в одно большое облако маленькие пушистые клочки небесной ваты. Потом на землю легла густая прохладная тень, и в стекло тут же застучались мелкие капельки дождя.

– Может быть, всё-таки не дарить? А? Как думаешь? – спросила она у устроившегося на наличнике дрозда. Птица посмотрела на неё блестящим чёрным глазом и спорхнула прочь, вниз. Хорошо им, крылатым, можно никогда не бояться высоты.

Верена повертела один из браслетов в пальцах. С одной стороны, для подарка как-то дёшево. Это ведь явно не золото и даже не серебро. Может быть, мельхиор?

А с другой стороны…

Верена нацепила один из браслетов на правое запястье.

С другой стороны, если, например, надеть индийское платье с такими вот штуками поверх рукавов, может получиться очень даже оригинальненько… Может быть, даже как-нибудь пригодится для выступления. Она нацепила второй браслет на левую руку и подошла к зеркалу. Оценивающе посмотрела на себя и пригладила ладонями светлые волосы, шкодливо улыбнувшись своему отражению. «Нет, не отдам», – решила Верена. Потом включила накинутую на зеркало бумажную гирлянду и сделала пару движений из классического танца Одисси, сложив перед собой ладони.

…и внезапно поняла, что не может их расцепить.

– Что за…

Запястья неожиданно начало жечь, и Верене показалось, что два браслета притягиваются друг к другу, как намагниченные. Она с усилием развела руки в стороны и с ужасом почувствовала, как тонкие золотистые кольца всё больше сжимаются, сдавливают руки, а потом… как будто всасываются под кожу…

– А-а! – вскрикнула Верена, тряся руками.

Больно. Больно…

– А-а-а! – она упала на четвереньки.

– Эй, что случилось? – раздался голос Луизы в коридоре. В дверь начали стучать, потом она приоткрылась, и в проёме показалась смуглая кудрявая темноволосая голова.

– Что за кричание? Для тебя всё в порядке? – обеспокоенно спросила Луиза, как всегда путая немецкие слова с итальянскими.

Верена сделала глубокий вдох и поняла, что боль отхлынула – так же стремительно, как и навалилась.

– Ничего… у меня… у меня всё в порядке, – медленно ответила она, запинаясь.

Широко распахнув глаза, Верена смотрела на свои руки и ошарашенно трясла головой. Вокруг обоих запястий виднелись две тонких, очень чётких, как татуировки, розовых полоски.

И больше ничего.

Глава 2

Наводка была так себе – это Кейр понял почти сразу. Замок не поддался ни с первой, ни со второй попытки, и тогда его пришлось, чтобы не терять драгоценных минут, просто выломать вместе с круглой золотистой ручкой и целым куском белой дверной панели. Треск дерева показался в первый момент оглушительно громким, и Кейр сквозь зубы чертыхнулся, хотя и проверял накануне, что все квартиры на этом этаже в будние дни пусты как минимум до полудня.

Гостиная. Стеклянный плафон над дверью в виде пронзённого стрелой сердца. Серые стены, фоторепродукция с Эмпайр Стейт Билдинг в рамке у окна, низенький полукруглый диван в углу, на барной стойке валяется старый выпуск «Нью-Йорк Таймс». В окне, наполовину скрытая желтеющими кленовыми кронами, виднеется красная кирпичная стена противоположного дома с окнами-арками; на лакированных половицах лежат два косых пыльных прямоугольника солнечного света.

Кейр торопливо скинул на пол диванные подушки. Где же эта долбаная хипстерша может хранить свои бирюльки, а?

Если ему не удастся ничего найти, ему крышка. Ему просто нечем больше расплачиваться с Бугром. А тот поставил его на счётчик и совершенно точно больше не станет долго ждать.

Спальня… Резкий запах то ли освежителя воздуха, то ли каких-то мерзких приторных духов, бьющий в ноздри. Дурацкий трёхногий пуфик, укрытый розовым ковриком из искусственного меха. Перевернуть пуфик. По нулям.

Руки мерзко влажнели под резиновыми перчатками.

За входной дверью в коридоре отчётливо заскрипели деревянные половицы.

– Барбара? – раздался дрожащий старческий голос с лестницы.

«Если что, я его вырублю, – подумал Кейр. – Прости, не обижайся, дедуля, но лучше не лезь, не лезь…»

– Барбара, ты дома? У тебя тут дверь…

Шкаф. Вытряхнуть постельное бельё. Пусто, везде пусто… Чёрт!!

– Алло, полиция? – спустя ещё примерно минуту донеслось с лестничной площадки. Дедуля умненький, дедуля боится лезть на рожон. Вот и славно. – У меня тут, кажется, соседку ограбили… да… нет, не заходил… адрес, да, записывайте…

Кейр высыпал на лимонно-жёлтый в чёрную крапинку ковёр (и как только у этой бабы глаза не вытекают каждый день на такое смотреть?!) содержимое ящика прикроватной тумбочки. Какие-то флакончики, блокнотики, пачка тонких сигарет, губная помада, вышитый бабочками кожаный очечник… ярко-красный, очень реалистично выполненный вибратор. Тьфу ты, блин…

Морщась от боли, он наклонился и пошарил вытянутой ладонью за серой коробкой кондиционера под окном. Ничего…

После последней встречи с «байк-клубом» у Кейра болели все рёбра и он через раз мочился кровью. В следующий раз, если он не принесёт Бугру капусту, тот его просто прикончит, в этом нет уже никаких сомнений. Он так и сказал тогда, отвешивая распластанному на асфальте Кейру последний пинок по почкам: «Не найдёшь, тогда уж мне самому придётся навестить тебя и твою семью… и боюсь, что это будет последняя наша встреча…» А затянутые в кожу амбалы из его стаи стояли вокруг и любовались зрелищем.

И эти грёбаные суки действительно знали, где он живёт.

Назад в гостиную. Снова исцарапанная деревянная стойка с развешанными над ней бокалами. Белый кухонный кафель в мелкий бежевый цветочек. Магнит-открывашка на холодильнике в виде Суперволка – ха, он тоже эти комиксы собирал в детстве.

Где, где, где?!

Серые кухонные шкафчики. Бутылочка пива с маленькой пятиконечной алой звёздочкой на этикетке, стыдливо припрятанная за горой разноцветных пластиковых коробок (Кейр мгновение помедлил, а потом сунул бутылку за пазуху). Множество жестяных ящичков на верхней полке. На пол, всё на пол. Кофе, соль, мука, рис… пусто… сахарница…

Тяжёлая банка в виде белого фарфорового слоника с загнутым вверх хоботом рухнула вниз, треснув острым краем как раз по косточке на ступне. Кейр тихо взвыл, хрипло выматерился, глянул на пол…

Да-а-а! Вот оно!

Ему показалось, что с улицы слышатся звуки сирен. Проклятье!!

Позавчера он официально стал совершеннолетним, а значит, рассчитывать на поблажки от правосудия больше не приходилось.

Кейр присел на корточки и стал лихорадочно собирать с пола и распихивать по карманам бесконечные цепочки, колечки с цветными камешками, пару тонких золотистых браслетиков – может быть, действительно золото? – какие-то серьги, тоже с камешками…

На лестнице послышался тяжёлый топот ног.