Обряд

– А я и не говорила, что покупала. Наша это дача. Здесь мой прадед почти всю жизнь жил. Его дом долго стоял здесь первым и единственным. Я его дедом называть буду, хорошо? Об прадеда того и гляди язык на бок свернешь. Так вот, дед Захар его еще до революции построил. Выбрал место безлюдное на берегу реки. И лес рядом и степь. Сначала курень был…

– Курень? – смешливо фыркнул Димка. – Что это такое? Типа курятника?

Печально вздохнув, Инна собрала грязную посуду со стола, не преминув при этом отвесить мужу легкий подзатыльник.

– Ты чего? – возмутился тот.

– Ничего. Прочитай в своем интернете что-нибудь полезное ради разнообразия. Например; Шолохова. Там и узнаешь про курень.

– Да ладно тебе. Я вон про крапиву прочитал! Что из нее удобрение классное получается!

– Заколебал крапивой этой, – беззлобно проворчала жена. – Тонь, объясни дремучему человеку про курень.

Наблюдая за милой перебранкой супругов, гостья тихонько посмеивалась, да не забывала опустошать сковородку.

– Вот ты, соседушка, пожрать горазда! – присвистнул от удивления Димка. – Наелась, или еще что предложить?

– Чаю, пожалуйста! Если можно…

– Куда в вас столько лезет? – продолжал недоумевать хозяин. – Мой Иннусик тоже лопает как не в себя! А худющие обе! Как вы такие стерляди худосочные меня до крыльца доволокли?

– Волоком и доволокли! – весело ответила Тоня. – Ладно, рассказываю дальше. Курень это… скажем проще; жилище. Какой он там бывает? Деревянный, саманный, полукаменный…

Мазанка еще называют. Слышал?

– Понял, понял, – радостно закивал Димка. – Не такой я у тебя и пропащий, – подмигнул он жене.

– Ой, да не пропащий, не пропащий, – улыбнулась та. – Кружки подставляйте под чай…

– Так вот, – отпив чаю, продолжила гостья. – Сначала мазанка стояла, это потом уже дед ее камнем обложил. Может, заметили, раз уж шлындрали там? Вроде кирпич, а вроде и нет… Дед сам делал. Мастер на все руки! Второй этаж возвел. Я уже этот дом со вторым этажом помню. А уже в каких-то там годах, здесь стали под дачи участки раздавать. И вокруг нашего домика постепенно раскинулся дачный городок.

– Что же вы такой дом хороший с садом бросили? Да еще и продавать надумали? Дед-то где? Умер? – сочувственно спросил Димка.

– Да Господь с тобой! Жив! Просто сюда нам уже тяжело стало ездить, в квартиру забрали.

– Бедняга. И какого же ему в четырех стенах после вольного воздуха?

– Хреново… – вздохнула Тоня.

– Стоп! Не понял, а деду-то сколько лет? До революции построил, а сейчас уже, – и Димка закатил глаза, пытаясь прикинуть, а сколько же, сколько же… – Фух, что-то до фига получается, – встряхнул он головой.

– Правильно, получается, – насмешливо откликнулась гостья. – Сто двадцать пять ему… – горделиво заявила она.

Супруги замерли от изумления. Бросив недомытую посуду, Инна присела обратно к столу и молчаливо воззрилась на новообретенную подругу. Димка же задрал брови так, что они полностью скрылись под выгоревшим чубом.

– Такое бывает? – наконец обрел дар речи хозяин дома.

– Как видите, бывает, – довольная произведенным эффектом, Тоня потянулась за конфетой в сиреневой блестящей обертке. – Трюфельная? М-м-м-м, обожаю такие…

– Да хорош уже закидываться, дальше рассказывай! – подперев щеку кулаком, попросил Димка.

– Придешь в гости, я тебе так же скажу, – хмыкнула соседка. – Инну хлебом солью встречу, а тебя вытолочкой из-за стола.

– Так, значит, раздумала дом продавать?!

– Вот знаете, сегодня и раздумала… – развела руками Тоня, будто сама была удивлена такому повороту событий.

– Дед твой обрадуется, наверное… – мечтательно произнесла Инна. – С кем он сейчас?

– С мамой моей. А кто ему моя мама…сейчас соображу… Нет, не соображу. Не разбираюсь в этих родственных хитросплетениях…

– По крови она ему, или как?

– Жена внука! – хлопнув себя ладошкой по лбу, выкрикнула Тоня. – Моя мама, жена его внука. Внук, мой папа. Так, едем дальше; значит, мамуля невесткой приходится деду? Так, что ли?

– Так, так, – нетерпеливо кивнула Инна. – Ты про деда подробнее расскажешь? Димка вон заждался, – кивнула она на мужа.

– Да что говорить-то? Построил дом, сына один воспитывал. Сын вырос, женился. У него мальчик родился, который мой папа. Пока на мне род и остановился. Я его единственная кровная родственница. Сына и внука, то есть, моего деда и отца в живых уже нет. Вот и остались у него две бабы, я, да мама моя. Сдал дедушка после смерти сына и внука, немощный стал, вот и забрали его в город. Как-то так…

– Мда… – грустно произнес Димка. – И ни одной подсказки; почему на участке жуть творится, и, причем тут белый кот…

– Не белый, а палевый, – поправила жена.

– Да какая разница, – отмахнулся муж. – Отгадки все равно нет.

– Палевый, палевый, – неторопливо повторяла Тоня. – Что за цвет такой?

– Ну, такой светло-бежевый, песочный, или как припыленный немного… – с удовольствием начала перечислять Инна.

Уж что-то, а цветовые гаммы это был ее конек.

– Припыленный? – подскочив, гостья опрокинула вазочку с конфетами. – Ой, извините! – и, бухнувшись на колени, принялась собирать сладости, внимательно разглядывая разноцветные обертки.

– Типа такого? – сунув под нос хозяйке желейную конфету с нарисованными абрикосами на фантике, спросила она.

– Почти, но посветлее, – кивнула Инна.

– Блин, этого не может быть! – резво встав, Тоня чуть не ударилась о край стола. – Это не кот, а кошка!

– Ты ее знаешь, что ли? Тоже видела? Вы что, изверги, кошку здесь одну бросили?

– Да нет же! Дед рассказывал, что перед смертью его сына, а потом моего папы к нему кошка из далекого прошлого приходила. Пылинка ее звать!

– Вот же блин, – охнул Димка. – Да она неживая, что ли?

– Конечно, неживая. Кошки уж по сто лет точно не живут.

– Жесть какая, – теперь вскочил хозяин дома и в нервном возбуждении взялся домывать посуду.