Беги

***

Вика обнаружила себя сидящей на голом крашеном полу в двухкомнатной квартире. Перед ней стояли тазы и ведра с кусками человеческого тела. Крови не было. То есть кровь, конечно, была и много, но ее уже уносило по чугунным стоякам пятиэтажки. Почемупятиэтажки? Да потому что, Виктория точно знала, что живет в пятиэтажке. Теперь нужно сделать самое главное; разложить куски по пакетам и вынести в мусорные контейнеры. Ночью, чтобы никто не заметил. И желательно подальше от дома. Складывая куски того, что еще несколько часов назад было человеком, Вика не испытывала страха или мук совести. Ну, убила и убила. Теперь главное не попасться. А кто был этот человек и за что она его так, не помнила. Убийство стерлось из памяти. Сейчас бы убрать все и больше никогда… Никогда этого не совершать. Впрочем, она уже много раз давала себе слово, и даже какое-то время держалась.

А потом что-то случалось, и она приходила в себя уже в квартире, пакуя по пакетам останки.

– Ужас, ужас, – шептала Вика, толкая перед собой сумку на колесиках и разбрасывая по разным контейнерам тяжелые пакеты.

Обязательно по разным! Чтобы запутать всех и вся. Выкидывая последний пакет, она огляделась. Знакомая местность. За углом начинался частный сектор, и совсем рядом ее дом.

Вика замерла, понимая, что что-то не так… В голове частный дом так ловко переплелся с двухкомнатной хрущевкой, что она не могла понять; где же на самом деле ее жилье? Куда идти?

Знакомый незнакомый двор завертелся ненормальной каруселью, и мусорные контейнеры с грохотом перевернулись. Раздался противный шорох…

Пакеты зашевелились и словно огромные черные гусеницы поползли к Вике.

– Я не хотела! – закричала она, не в силах сдвинуться с места.

А пакеты все ползли и ползли и вот уже завалили ее по грудь и уже нечем дышать. И вот уже и ничего не видно, кроме черного полиэтилена. Темнота и шуршание. И что-то липкое.

«Плохо кровь спустила, не всю», – промелькнула чужая мысль. Чужая…

– Да какую кровь?! – закричала Вика и проснулась.

Сон выветрился из памяти, как только Виктория, засунув ноги в мягкие тапочки, прошлепала в ванную.

На работу сегодня к двенадцати, так что можно не торопиться. Заварив чай, она положила в тарелку бабулиных сырников и приготовилась не спеша позавтракать в полной тишине. Не получилось.

Громко хлопнули ворота и через минуту в дом ввалились Юлька и баба Валя.

– Ура-а-а! – швырнув портфель, проорала сестренка. – А у нас уроки отменили!

– В связи, с чем это? – нахмурилась Виктория.

– А у бабули спроси! Я не поняла ничего! – отмахнулась та и ускакала в свою комнату.

– Что там, бабуль? – ловко расправляясь с сырником, поинтересовалась Вика.

– Ой, Викуся, и не спрашивай! Ужас-то какой! – заохала баба Валя.

– Что там за ужас? Бомбу нашли? Школу заминировали?

– Ах, если бы!

– Бабуль, – старшая внучка даже жевать перестала. – Ты что такое говоришь?

– Да бомбу-то увезут и взорвут, а школу разминируют! А тут и не знаю, как сказать. Маньяк у нас в округе завелся. Представляешь? Распиливает людей на кусочки, складывает по пакетам и выбрасывает в мусорные контейнеры. Вот!

– Да-а? – растерянно переспросила Вика и замерла. Перед глазами пронесся сегодняшний сон.

– Ужас… – побледнев, добавила она.

– Это все, что можешь сказать?

– Нет, не все, – покачала головой внучка. – Могу еще кое-что к этому добавить.

– Э-э-э, – разведя руками, баба Валя выжидающе уставилась на Вику.

– Могу добавить, что этот тип живет в пятиэтажке, где-то рядом с нашим частным сектором. Он болен. Психически болен. Что там у него, не знаю. Может шизофрения, а может раздвоение личности. Я в этом не сильна. Как убивает и почему, не помнит. Приходит в себя только после убийства, когда надо заметать следы. Боится, что поймают и очень страдает. Болен, болен. И скорей всего это мужчина.

– Как это ты? – проблеяла баба Валя.

– Это, бабуля, опять сон, – вяло отмахнулась внучка.

– Так надо Михаилу рассказать!

Михаил Васильевич Вихлянцев, Викин отец и сын бабы Вали, был начальником следственного отдела.

– Ой, бабуля, – фыркнула Виктория. – Что ты ему скажешь? Что его ненормальной дочери опять вещий сон приснился, где она побывала в теле преступника? Фу! Если честно, то мерзкое ощущение.

– Зря хихикаешь! – обиделась Валентина Ивановна. – Миша очень серьезно относится к твоим снам и видениям.

– Ладно, не обижайся, – поцеловав бабулю, Вика принялась мыть посуду. – А про сон надо рассказать. Этого человека лечить надо, а он спокойно расхаживает по улицам.

Маньяка схватили через неделю. И конечно Викина помощь в этом деле оказалась неоценима.

Выслушав Викин сон, папа поверил. Поверил и велел первым делом проверить душевно больных людей. Кто состоит на учете, а кто может и выписался недавно. И прямо в яблочко попал! Три недели назад в период стойкой ремиссии из больницы выписался Вязев Александр Витальевич. Мужчина сорока лет, славянской наружности. Соседи на него не жаловались, говорили, что после больницы ведет себя тихо. Милиции повезло. Той же ночью подозреваемый подъехал к подъезду на своем москвиче и, вытащив из багажника внушительный мешок, стал подниматься к себе в квартиру. Тут его и повязали. В мешке оказалась девушка лет пятнадцати. Без сознания, но живая и невредимая. Как выяснилось позже, Александра взбесило ее ярко-красное платье. И с остальными жертвами та же история. Достаточно одного яркого пятна в одежде и все… Вот так Викин сон спас девушке жизнь.

С тех пор приходя с работы, папа всегда спрашивал за ужином.

– Ну что дочка, виделось тебе еще что либо? А то у меня висяков куча!

– Пап! Мне же не по заказу сны снятся, – смеясь, отмахивалась Виктория. – Я не могу их контролировать.

– А жаль, – вполне серьезно огорчался отец.

Второй похожий случай произошел под рождество. Вике приснилось, что стоит она в незнакомой двухкомнатной квартире. Темные подтеки на облупленных стенах, серый потрескавшийся потолок. На оплеванном полу – грязный засаленный матрац.

Тут, угрожая сорваться с петель, тщедушная входная дверь сотряслась от ударов.

– Ну, заходи… – усмехнувшись, Вика открыла щеколду.

На нее набросился высокий мужчина. Набросился и напоролся на огромные портновские ножницы, которые Вика хладнокровно выставила перед собой.

Подтаскивая стонущего мужчину к балкону, она внезапно услышала позади себя шорох и едва успела среагировать.

– Ах ты, гаденыш… – только и успела произнести худая женщина, похожая на бомжиху.

И замолчала, безжизненно опустившись на грязный пол.