Тушите свет (сборник)

А насчет того, какой я человек, в селе любого спросите. Думаю, вам каждый скажет, что я в жизни не ловчил. Неудобный я человек, это правда, но душой никогда не кривил и своей выгоды не искал. Это даже враги мои подтвердят. Может, и нескромно так говорить, но сейчас не о скромности речь.

Глава 6

Кряжимский выключил диктофон и обвел нас задумчивым взглядом.

– Я действительно встречался с людьми, и, надо сказать, репутация Артамонова подтверждается всеми. Даже теми, кто от него пострадал. У меня есть записи разговоров. Все в один голос говорят, что Артамонов – мужик честный, прямой и делу своему служит истово. И, между прочим, абсолютно непьющий и очень хладнокровный. Никто не верит, что он стал бы стрелять в Букреева. Это полный абсурд. Не знаю, как вам, но мне кажется целесообразным использовать этот материал в газете.

Мы с Виктором переглянулись.

– Конечно, мы этим займемся, – сказала я. – Но не будем упускать из виду то, с чего мы начали. Преступление в Караманском районе заслуживает внимания, но давайте подумаем, как оно может быть связано с событиями последних дней. Не знаю почему, но я чувствую, что выстрел в Лунькова – это эхо того выстрела в лесу. Оба события слишком серьезны и разделены не столь уж большим временным интервалом… И пусть у нас до сих пор нет доказательств, что стреляла именно дочь Горохова, но косвенные улики все-таки намекают на это. А потом, реакция Горохова! Ведь, по сути дела, он даже не возмутился и не был удивлен моим заявлением! Он просто постарался немедленно прекратить неприятный разговор…

– Да-а, улики очень и очень косвенные! – неодобрительно заметил Кряжимский. – И все-таки я склоняюсь к мысли, что студент пострадал из-за своей непорядочности.

– Мы так и будем топтаться на месте, – с досадой сказал вдруг Виктор, – пока не начнем активно искать Лунькова!

– Знаете, что Виктор имеет в виду под активным поиском? – спросила я у Кряжимского.

– Догадываюсь, – ответил Сергей Иванович.

– И что вы на это скажете?

– Я бы посоветовал вам не увлекаться. Есть другой вариант. Может быть, вам, Ольга Юрьевна, стоит повторить визит в мэрию? Продемонстрировать господину Горохову эту запись и намекнуть, что мы собираемся всколыхнуть общественное мнение?

– Видите ли, Сергей Иванович, – вздохнула я. – Я теперь в мэрии персона нон грата. Горохов запретил пускать меня к нему на порог.

– Прекрасно! – спокойно заявил Кряжимский. – Но в отношении меня он такого распоряжения не давал, верно? Значит, этот визит нанесу я. Вы не возражаете?

– В принципе нет, – ответила я. – Но на что вы рассчитываете? Горохов твердокаменная личность. Эта запись не является доказательством, она не сможет его напугать. И почему вы думаете, что, скрывая одно преступление, он признается в другом? Я имею в виду преступление его дочери.

Сергей Иванович пожал плечами.

– Ольга Юрьевна, дорогая! – сказал он мягко. – Я не собираюсь никого пугать. Если вы обратили внимание, в рассказе Артамонова прозвучало некоторое уважение к одному из участников той драмы, а именно к Горохову. У Артамонова даже были сведения, что Горохов не собирается покрывать преступника. По какой-то причине он впоследствии изменил свое намерение. Почему это произошло, мы не знаем. Но я исхожу из мысли, что у Горохова еще сохранилась совесть. Может быть, ему нужен какой-то внешний толчок, чтобы он все-таки прислушался к ее голосу? Мне просто хочется побеседовать с ним по душам, понять, что у этого человека на уме. Если хотите, даже предложить сделку. Ведь материал, который мы можем опубликовать в газете, не обязательно должен иметь обличительную окраску. Свидетель, который нашел в себе мужество сказать правду на суде, заслуживает самых теплых слов, не так ли?

– Вы полагаете, Горохов на это клюнет?

– Надеюсь. Рано или поздно суд состоится. Наверное, приятнее чувствовать себя честным человеком, чем лжесвидетелем, да вдобавок стать сомнительным героем газетных статей! Думаю, для чиновника его ранга это немаловажно.

– А вот я в этом не уверена, – заметила я. – Мне кажется, он будет с вами молчать как партизан, а на суде выгораживать своих приятелей. И плевать ему на общественное мнение!

– По-моему, это невеликодушно, – покачал головой Кряжимский. – Стоит ли заранее подозревать человека в полном отсутствии у него благородных побуждений?

– Из того, что мы знаем о Горохове, – возразила я, – трудно сделать вывод о наличии у него этих самых побуждений.

– Ну, не будем отчаиваться! – убежденно заявил Кряжимский. – Утро вечера мудренее. Завтра я непременно добьюсь аудиенции у господина Горохова и заставлю его меня выслушать. Только я попрошу вас – пусть кто-нибудь сделает копию этой записи. Оригинал, разумеется, должен остаться в редакции.

На том мы и порешили. Пленку переписали, и Сергей Иванович, взяв копию, отбыл домой – после трудного вояжа ему следовало отдохнуть.

Смотреть в жалобные глаза Маринки у меня не было сил – ничего ободряющего сообщить ей я не могла, поэтому тоже отправила ее домой.

Я закрылась в кабинете, сидела в кресле, смотрела в стенку и думала о том, что мы теряем время, в результате останемся в дураках. Я уж не говорю о том, что Маринка никогда не получит своих денег. Хотя деньги-то – дело наживное! Меня больше заботит, чтобы преступникам было воздано по заслугам, а газета получила сногсшибательный материал. Тогда мы сможем оказать Маринке материальную помощь.

Предположим, Горохова кто-то напугал, размышляла я. Зачем ему в самом деле выгораживать этого Букреева? Пусть даже суд объявит Букреева невиновным – позиция Горохова при этом будет выглядеть очень некрасиво и популярности ему не прибавит… Никто не поверит смехотворной выдумке о стрельбе по бутылкам. И зачем ему это надо? Не выгоднее ли ему сдать Букреева со всеми потрохами? Мол, ошибся в человеке, даже другом считал, а он меня подставил, и я не хочу иметь ничего общего с преступником.

Допустим, я права. Но кто мог напугать человека при такой должности? Это мог быть только Букреев. Однако Артамонов правильно заметил – это Букреев зависит от Горохова, а не наоборот. Так что, думаю, свою линию он выдерживает по велению сердца.

Хотя Артамонов также заметил, что совсем не уверен в своем предположении. Отношения чиновник – бизнесмен – вещь очень интимная, здесь трудно разобрать, кто от кого больше зависит.

Вот мы и пришли туда, откуда начали.

Делать нечего, придется принять предложение Виктора. Я почти физически ощущала, как утекают драгоценные минуты.

Я позвала к себе нашего фотографа.

– Действуй! – предложила я. – Сегодня сходи на Бахметьевскую. Надо подготовиться – выяснить, как расположена квартира, какой замок в двери, сколько соседей… Пусть это будет чисто внешний осмотр, обещай, что больше никаких действий предпринимать не будешь. Ведь разведка необходима – без нее соваться в квартиру неразумно.

Виктор не сказал ничего. Он просто чуть склонил голову в знак согласия.

Глава 7

Когда утром я появилась в редакции, меня встретил аромат свежего кофе и бодрая Марина в броском серебристом платье и с причудливыми клипсами в ушах. Первый шок уже прошел, и, кажется, наша секретарша постепенно обретала утраченный было оптимизм.

Рядом вертелся Ромка, искательно заглядывая мне в глаза.

– Что у вас, молодой человек? – строго поинтересовалась я.

Из его сбивчивой, взволнованной речи я поняла, что наш юный курьер разочарован ходом расследования, а точнее, собственной, чрезмерно малой ролью в нем. Его исключительные способности и молодая энергия, как он считал, заслуживают большего. От внимания Ромки не укрылось, что последние обсуждения проходили в узком кругу.

– Не лезь поперек батьки в пекло! – посоветовала я ему. – Энергии и способностей у нас хоть отбавляй. Фактов не хватает! У тебя есть какие-нибудь факты?

Обиженно засопев, Ромка признался, что с фактами у него тоже туго. Я удалилась в свой кабинет, куда Маринка тут же внесла поднос. Не успела я сделать первый глоток, как появился Виктор, чрезвычайно активный и серьезный.

– Докладываю! – значительно сообщил он. – Стандартная пятиэтажка, второй этаж. Трое соседей. Днем все на работе. Замок простой. Ну что – действуем?

– Кряжимский еще не появлялся, – заметила я, очарованная красотой речи нашего молчуна фотографа. – Поэтому успокойся и выпей кофе. Что-то вас всех сегодня энергия распирает – может быть, на солнце выброс был, ты не слышал?

Реагировать на мое ехидство Виктор не счел необходимым.

Так как чиновники постоянно загружены работой по самые ноздри, трудно было ожидать скорого возвращения Сергея Ивановича – если только его не отфутболят решительно и бесповоротно.

Он появился примерно через час, и нам сразу стало ясно, что ему есть что сказать. Однако он не торопился и сначала, по нашему обычаю, попросил приготовить кофе. На лице у него было озабоченное и чуть виноватое выражение.

– Не томите, Сергей Иванович! – попросила я.

Но он все не решался начать и, лишь с удовольствием отхлебнув горячего кофе, приступил к докладу.

– Да-с, этот Артур Евсеевич – крепкий орешек! – сказал он то ли с одобрением, то ли с осуждением. – Но есть у него одна хорошая черта… Быстро принимает решения!

– Что вы имеете в виду, Сергей Иванович? – спросила я. – Неужели Горохов принял решение нам помочь?!