Интервью сквозь замочную скважину

– Ну-у, тут разные варианты… Например, вы можете мило улыбнуться и промолчать. А я тут же перехвачу инициативу: «Очень интересный вопрос, но сейчас у нас рекламная пауза!» А после рекламы разговор пойдет уже о чем-нибудь другом. Главное, я должна знать, какие вопросы для вас нежелательны.

Маргита напряглась, а Камилла, наоборот, захихикала. Судя по всему, для нее, в отличие от старшей сестры, нежелательных вопросов не существовало вовсе.

– А какие вопросы задают обычно?

– Обязательно спросят, сколько вы зарабатываете. Как вы представляете себе женское счастье и счастливы ли вы. Как вы относитесь к Высоцкому. Могут спросить про свободное время, как проводите. Увлечения… Что читаете, какие фильмы смотрите. Где родились, где учились, много ли ездили по свету. Кем были ваши родители. Это, конечно, примерный список.

– По-моему, ничего страшного, а, Милочка? – Маргита повернулась к сестре. – Вопросы как вопросы.

– Нормально, – согласилась та. – Где ответим, где соврем… кто будет проверять, какие книжки я читаю?

– Комиксы! – Маргита подмигнула мне. – Она читает исключительно комиксы!

– Ну и что? – Камилла сделала забавную гримаску. – А всем скажу, что читаю Достоевского. И все подумают, что я умная!

– А почему именно Достоевского?

– Так все говорят, что читают Достоевского, вы разве не замечали? Просто суперпопулярность! А я думаю, врут. Вот вы сами его читали? По собственному желанию, а не по школьной программе?

– Вообще-то было дело, давно, правда, – осторожно ответила я. – Честно говоря, не могу сказать, что он мой самый любимый писатель… но давайте о литературе как-нибудь в другой раз, а сейчас вернемся к нашей теме. Естественно, вас будут спрашивать о вещах, связанных с вашей профессией. Мне, например, очень интересно: Маранелли – это действительно ваша фамилия?

– Нет, конечно, – расхохоталась Маргита. Краем глаза я заметила, как Галина Сергеевна указала на нее Павлику и оператор развернул камеру в ее сторону. Я кивнула. Правильно, смеющаяся Маргита сразу удивительно похорошела. – Мироновы мы, я и Рудик. Милочка с Колей и вовсе Сабанеевы. А Маранелли – это так, псевдоним, дань цирковым традициям.

– А под своей фамилией выступать никогда не хотелось?

– Да мы как-то не задумывались над этим… Мила, ты что скажешь?

Камилла дернула плечиком:

– А какая разница? Знакомым все равно, они и так нас знают; незнакомым тем более все равно. Зато фамилия Маранелли на афише смотрится эффектнее. Особенно самыми крупными буквами.

– А знакомые, это кто?

– Да в основном цирковые. – Маргита улыбнулась. – При нашем образе жизни заводить знакомства в других кругах довольно сложно.

– Пожалуй, – согласилась я. – А люди в цирке, они какие? Есть ведь, наверное, что-то особенное, какая-то общая черта?

– А как же! – встрепенулась Камилла. – Цирковые – это удивительный народ! Вы не поверите, если я скажу, что мы все как одна семья, но это так! Мы всю жизнь в цирке, и ни от кого ничего, кроме добра!

– Что вы говорите? – я действительно не поверила. – И ни интриг, ни зависти, ни козней? Творческие же люди?

– О чем вы, какие козни! Помощь, взаимовыручка, поддержка…

Маргита обняла сестру правой рукой за плечо и притянула к себе, а левой – зажала ей рот. Камилла выразительно хлопала глазами, но вырваться не пыталась. Очевидно, такой способ заставить ее замолчать был давно отработан и привычен.

– Разные люди, как везде, – спокойно сказала Маргита. – И интриги есть, и зависть, и прочие неприятные вещи. Не потому, что творческие люди, а потому, что живые.

– Хорошо сказано, – искренне похвалила я. – Теперь про ваш номер, как он вообще появился?

Старшая сестра выпустила Камиллу, поправила ей смявшийся воротничок:

– Это Рудик должен рассказывать, весь номер он придумал. Ну, Коля ему, конечно, помогал, они уже тогда вместе работали…

– Без моего Коли Рудик никогда бы номер не сделал, он сам говорил, – с детской гордостью перебила сестру Камилла.

– Да, разумеется, – слегка раздраженно подтвердила Маргита. – Мила, да успокойся ты, никто не собирается умалять Колиных заслуг, и то, что он один из лучших, тоже всем известно.

– Но и напомнить лишний раз не вредно, – очаровательная улыбка осветила кукольное личико.

– Хорошо. – Старшая сестра на секунду закусила губу, хмуро посмотрела на меня. – В общем, подготовили они техническую часть, просчитали все, там довольно сложные расчеты, и стали искать ассистентку. Только одну, сначала ведь планировалось, что Коля тоже будет на арене. Ну а нашли нас. Мы тогда с родителями ездили – акробаты на першах, номер под руководством Забелли, крутились там на подхвате. Ассистентку, естественно, Рудик искал, Коля даже не собирался в это дело влезать. В общем, конечно, забавно получилось… Пока Рудик выбирал, там, кроме меня, еще несколько девочек пробовались, Коля совершенно случайно с Милочкой познакомился.

– Это была любовь с первого взгляда!

– Вот-вот. Мы с Рудиком уже договор подписываем, а тут прилетает Коля и требует, чтобы в номер взяли Милочку!

– Марго меня чуть не убила в тот раз! – с удовольствием сообщила мне Камилла. Судя по взгляду, брошенному на нее сестрой, тот раз был, очевидно, не первым и далеко не последним.

– Потом мы разобрались, конечно, – продолжила Маргита, пропуская подробности, – и в результате Коля отказался от работы на манеже, а вместо него вышла вторая ассистентка.

– И между прочим, номер от этого только выиграл. Коленька мой, конечно, талант, но талант технический. На манеже он держаться не умеет совершенно!

– А как вы распределяете обязанности? Они у вас жестко закреплены, или вы меняетесь? Кого приковывают цепями, а кто связывает фокусника?

Сестры переглянулись и очень похоже фыркнули. Я покосилась на Павлика – ага, умничка, снимает.

– На спичках тянем, – любезно пояснила Камилла. – Сегодня мне к столбу. А вот, кстати, и он, – поймала она мой недоумевающий взгляд и указала пальцем мне за спину, в сторону арены. – Столб, я имею в виду.

Я обернулась. Ни акробатов, ни силача на манеже уже не было. Молоденький униформист тащил квадратную, метр на метр, металлическую платформу на колесиках, в центре которой торчала высокая, не меньше двух с половиной метров, труба – именно ее Камилла называла столбом. Галина Сергеевна ткнула было Павлика в плечо, но он уже сам развернул камеру в сторону арены. К трубе… нет, пожалуй, лучше к столбу, мне тоже так больше нравится, на высоте примерно метра была приклепана массивная цепь. Все это сооружение, кроме цепи, естественно, было разрисовано сложным геометрическим узором.

– Пора, – сказала Маргита, – сейчас нам выходить.

– Оревуар! – жеманно пропела Камилла и послала мне, за отсутствием других заинтересованных зрителей, воздушный поцелуй.

Маргита строго взглянула на нее и, взяв за руку, повела за собой. А я продолжала наблюдать за униформистом. Найдя на арене какую-то, ему одному видную метку, он отцепил железную ручку, за которую тянул, засунул ее в специальный паз, имеющийся в платформе, и, слегка покрутив на месте и выправив колесики, наконец установил это довольно массивное сооружение. Потом отряхнул руки, не удовольствовавшись этим, вытер их о брюки и убежал. Почти сразу на арену выпорхнули Маргита и Камилла.

Все-таки это колдовство, не иначе! Только что, и трех минут не прошло, как я разговаривала с ними, – ничего особенного, женщины как женщины. Сходство, конечно, сразу заметно: сестры, но лица разные, ни за что не перепутаешь. А сейчас передо мной с потрясающей грацией двигались две феи необыкновенной красоты и похожие как две капли воды. Они обежали арену, двигаясь одна – против, а другая – по часовой стрелке, с легкостью бабочек делая головокружительные пируэты, и застыли в изящных позах, указывая в сторону выхода на манеж. Оттуда, приветствуя воображаемую публику с высоко поднятыми руками, появился сам маэстро Рудольф Маранелли.

Мы уже видели этот номер вчера вечером, когда приходили для предварительного разговора. И, надо сказать, вчера, при полном зале, в свете прожекторов, под грохот оркестра, все это смотрелось гораздо более эффектно. Я с сомнением оглянулась на Галину Сергеевну:

– Жиденько все как-то…

– Нормально, – отмахнулась она. – Выразительность можно будет вечером подснять. Если понадобится… Павлик, личико возьми крупно…

А номер действительно был эффектным. Вчера, по крайней мере, он не только на меня, на всех зрителей произвел впечатление. Смысл его был в том, что Рудольф Маранелли одну из ассистенток приковывал к столбу той самой железной цепью, бросал у ее ног несколько горстей какого-то горючего порошка – черного пороха, как объяснил мне Николай, – потом сыпал его через всю арену, делая длинную, извилистую дорожку. После этого вторая ассистентка с милой улыбкой надевала на него наручники, и маэстро добровольно залезал в мешок, который ассистентка все с той же улыбкой завязывала. Упаковав иллюзиониста, она, пританцовывая, бежала к началу пороховой дорожки и поджигала ее. Пока порох горел, Маранелли должен был снять с себя наручники, развязать мешок, вылезти наружу и успеть освободить прикованную к столбу первую ассистентку. Вторая все это время металась по арене под барабанную дробь и очень изящно заламывала руки. Вчера Маранелли успел в последний момент, половина зрителей в цирке сидела держась за сердце, пока он возился с цепью. Впрочем, Маргита же говорила, что номер рассчитан очень точно, до секунды. Вот в последнюю секунду ассистентка и спрыгнула с платформы, прямо в его объятия. И тут же вспыхнул небольшим костром рассыпанный на платформе порох, сработала заложенная заранее петарда, через полый столб под купол цирка полетели ракеты, и номер закончился небольшим фейерверком. Очень красиво.

Кто из сестер был у столба вчера, я не смогла определить, но раз сегодня там Камилла, значит, это Маргита сейчас завязывает мешок. А вот и Николай Маранелли, он же Сабанеев, сидит со скучающим видом в сторонке, на арену даже не смотрит, разглядывает свои ногти. Маргита кончила возиться с мешком, крутанулась на цыпочках, легко подбежала к началу горючей дорожки, показала зрителям огонек зажигалки. Хотя я все это уже видела вчера, снова затаила дыхание. Вот она балетным движением опускается на одно колено, плавно подносит огонь, порошок вспыхивает…

Честно, не могу сказать, в какой момент я поняла – что-то не так. Точнее говоря, все произошло настолько быстро, что я вообще ничего не успела понять. Только что Маргита подожгла порох, побежал веселый огонек, разбрасывая искры во все стороны, – вроде вчера он был не такой яркий? И почему так долго возится Маранелли, половина дорожки выгорела, а он все еще в мешке? Завизжала, забилась в цепях Камилла, не сводя глаз с приближающегося огня, выскочил на арену Николай, начал затаптывать, расшвыривать порошок, но огонек с легкостью перескакивал через его башмаки и продвигался все дальше. Замер на секунду наполовину высунувшийся из мешка Рудольф, рванулся, забыв вылезти до конца, и рухнул, покатился по арене, но тоже в сторону платформы. Маргита судорожно дергала цепи, Николай бросился к ней помогать, вот уже одна рука Камиллы свободна, но огонь у самой платформы, у ее ног, порох вспыхивает…