Не все предсказатели одинаково полезны

— Ну что? Узнаешь местность? Куда садиться-то?

— М-м-м… вот туда, — и он ткнул пальцем куда-то вниз и вправо. — Там постоялый двор моей старой знакомицы — Лианы. Она в постояльцах неразборчива, кого попало принимает и вопросов не задает.

— От кого попало слышу! — не замедлил обидеться Агафон.

— По-твоему, мы — «кто попало»? — сердито поддержал его дед Зимарь, готовый к бою за свое и друзей доброе имя.

— Вы — нет, — поспешно качнул лохматой головой проводник. — А вот он, — он ткнул пальцем в Масдая, — да. Но если вы хотите, чтоб на вас ходил смотреть весь город, как на заезжий зверинец…

— Понятно, — оборвал его волшебник. — А твоя гадалка где обитает?

— Тс-с-с-с!!! Чего кричишь? Чтоб все услышали? — испуганно зашипел Ясень. — Не бойся. Я свои обещания выполняю.

Масдай при тусклом свете фонаря мягко опустился на середину и без того неширокой улицы, прямо у входа на постоялый двор «Гибкая Лиана», архитектурой, или, вернее, отсутствием таковой напоминающий, скорее, дот, и тут же был скатан путешественниками и торопливо внесен внутрь.

Ясень проводил их в комнатушку под самой крышей и собирался было уйти, как Иванушка ухватил его за плечо и твердо и многозначительно взглянул ему в глаза.

— Прямо сейчас?… — верно истолковал сразу все значения атлан.

— Еще не поздно, — настойчиво проговорил царевич. — Это же просто осень, поэтому темнеет рано. А на часах в зале и семи не было.

Проводник на мгновение задумался и вздохнул:

— Ну если уж тебе так не терпится…

— НАМ так не терпится, — встал рядом Агафон. — Мы идем вдвоем.

— Втроем, — тут же уточнил дед.

— Нет, спасибо, не надо, — слабо улыбнулся Иванушка. — Отдыхайте, поужинайте внизу… Если гадалка скажет, где искать Серафиму, завтракать нам не придется.

— Тут недалеко, — сообщил Ясень. — Мы недолго.

— Вот видите?

— Ну хорошо… — вздохнув, под голодное ворчание желудка согласился Агафон.

— Если недолго, — поддержал его старик.

— И деньги вперед. Мне. А я с ней обо всем договорюсь.

— Сколько?

— А сколько у вас есть?

Царевич зашарил по карманам, и на свет белый появилась полная пригоршня меди, пара серебряных монет и один золотой — вся их наличность, еще остававшаяся от продажи фамильного перстня Ивана.

— Хватит, — быстро кивнул Ясень и потянулся за деньгами.

— Я тоже думаю, что хватит, — улыбнулся дед Зимарь и проворно вложил в руку Ясеня серебряную монету.

— А остальное?

— А остальное — когда мы по совету уважаемой гадалки девицу разыщем, — старик ласково собрал морщинки в уголках добрых прозрачных глаз.

Проводник покривился, нахмурился, и Иван, не дрогнув под предупреждающим взглядом друзей, добавил еще несколько медяков. Атлан удовлетворенно кивнул:

— Пойдем.

Жилище, оно же офис гадалки, оказалось не очень далеко.

Проводник попросил царевича подождать пару секунд, первым подскочил к дверям приземистого домишки, сложенного из красноватого камня, проворно отодрал что-то от стены и только тогда подал своему подопечному сигнал подходить.

Дверь открыла полная дама лет сорока, с накрашенными черным глазами, губами и ногтями и закутанная в целый ворох цветастых платков с черными же кистями.

— Что привело вас к… — заговорила она грудным голосом, но Ясень быстро приложил к губам палец и втолкнул ее внутрь.

— …к матушке Осине, потомственной гадалке в семидесятом колене? — ничуть не сбитая с толку и ритма, закончила та на ходу.

Ясень зашипел — то ли от досады, то ли на хозяйку — и стал быстро шептать что-то ей на ухо. Та делала круглые глаза, пожимала плечами, но соглашалась.

— Я хочу найти свою жену, — не обращая внимания на непонятную деятельность вокруг него, поглощенный своей заботой, проговорил Иван и впился отчаянным взглядом в лицо женщины.

— Да, конечно, проходи, вьюноша, садись к столу, — сочувственно колыхнула бюстом гадалка. — Так как, говоришь, зовут твою женушку и когда она пропала?…

Ясень, радостно потирая руки от приятных воспоминаний о дополнительном вознаграждении, пожалованном ему вновь обретшим надежду царевичем, проводил Иванушку до постоялого двора, почтительно распрощался с ним и растворился в темноте, как его и не было.

Ивану хотелось бежать, лететь, кричать, драться со всем Белым Светом сразу — если, конечно, он не вернет разлюбезного друга Серафимушку и не извинится — короче, заниматься чем угодно, кроме продавливания тощей подушки в душной комнате гостиницы. И он, недолго думая, решил немного прогуляться и спокойно подумать над тем, как лучше проложить маршрут их дальнейших странствий, которые, как твердо пообещала ему гадалка, скоро должны завершиться победой над трефовым недоброжелателем, нечаянной встречей в казенном доме и неожиданной радостью.

По пути в Вамаяси, если память ему не изменяла, находилось несколько высоких горных гряд, которые проще будет облететь с юга, чем прорываться через высокогорные осенние снегопады и заморозки… Лететь, правда, туда отчаянно долго, но если в конце этого полета его будет ждать Серафима, то дорогу он готов перенести со стойкостью оловянного солдатика. Путь их, если лететь отсюда, будет проходить через семь или восемь стран с населением весьма экзотическим, но к путешественникам дружелюбным. Значит, пополнять запасы можно будет быстро и без проблем. Конечно, чтобы найти в Вамаяси трехглавую синюю скалу с белым, красным и черным замками, придется поспрашивать аборигенов, но вряд ли у них там на каждом углу такие разноцветные чудеса — должны, поди, знать… Не с первого раза, так со второго или с третьего…

— Постой, молодец, не спеши, — раздался справа вкрадчивый голос, и если бы обладатель этого голоса не ухватил его за край бурки и не развернул лицом к себе, то хоть он кричи, хоть свисти, хоть топай — Иванушка прошел бы мимо и не заметил.

— Вижу я, что одолевает тебя кручина великая, — продолжил голос, и за ним из темноты осенней улицы проявилась старушка, замотанная как тряпичная кукла в цветастые платки с черной бахромой.

— Откуда вы знаете? — выпал из своих грез царевич и нахмурился.

— Деньги… — прошептала старушка, не отрывая цепкого, как репей, взгляда от лица своего улова, и не найдя отклика, гладко продолжила: — тут не при чем… Значит, положение твое при дворе… тоже тебя не волнует. Девушка…

Царевич вздрогнул.

— Да, я сразу тебе сказала, именно девушка — причина твоих страданий, — довольная, поддержала сама себе старушка. — Вот единственная причина твоей заботы. Хочешь, мил человек, погадаю, всю правду скажу? Откажешься — всю жизнь жалеть будешь!

— Но разве у вас гадать не запрещено?!..

— Конечно, нет! — удивилась не меньше его бабулька и чуть не выпустила из рук бурку своей добычи. — Ты что, сам-то не местный, что ли?

— Д-да… — не веря своим глазам и ушам, выдавил Иван. — Н-нет… То есть, д-да…