Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует

Заклинание колдуна, направленное на моментальный разрыв цепи предполагаемой люстры, не найдя назначенной цели, закрутилось радужным колесом, засвиристело, пробило дыру в самой серединке расписанного под гжель потолка и, ухая и рассыпая розовые и желтые искры, ушло в ночное небо.

Огоньки сотен свечей в зеркальных подсвечниках на стенах на мгновение нервно заколебались и снова выпрямились, как стойкие солдатики.

Два человека за столом натужно закашлялись. Кто-то одиноко захлопал в ладони и выкрикнул: «Браво!..» Через секунду его поддержали другие.

– Бис!..

– Бис!..

– Молодца, старикан!

– А кролика теперича из шапки достань, ловкач!..

– Не, пусть с веревками теперь хвокус покажет!..

– Ларишка, Ларишка, чего они говорят, ащь?… – натужно закричала в ухо соседке старуха в жемчугах и синей парче.

– Хвокус, говорят, бабушка, с веревками надо показать!

– Ащь?…

– Хвокус!!!.. С веревками!!!..

– Какие такие веревки!!! Кролика давай доставай!!!

И под ноги колдуну полетела пригоршня медяков.

– А я говорю – с веревками! – и еще одна пригоршня мелочи, пущенная мощной рукой, осыпала его с ног до головы, оставив попутно на лице несколько маленьких круглых синячков с трехглавым орлом.

– Да кому твои узлы-веревки интересны, боярин Никодим!

– А твои кролики, боярин Демьян? Не наелся ты, что ли?

– Чего они говорят, Ларишка, ащь?…

– Хвокус!!! Какой!!! Показать!!!

– Пушть лучше ш платками, ш платками чего-нибудь ижображит! – посоветовала старуха.

– С кроликами!

– Нет, с веревками!

– Лучше ш платками, ш платками, милок!..

– А кто вообще хвокусника пригласил на ужин? – перекрывая разрастающуюся ссору, раздался возмущенный голос царицы. – Что у нас тут – праздник какой?

– И верно, – сбавил тон сторонник веревок. – Чего это вы тут… Тут такое горе, беда практически, а вы как дети бестолковые… Что вам тут – праздник?!

– И потолок зачем-то испоганил… – недовольно пробурчал второй спорщик.

– Ларишка, Ларишка, чего они говорят, ащь?

– Несчастье, говорят!!! Гнать надо хвокусника!!!

– А-а… Это-то да… Это надо… Ладно, пошмотрели – и будет, – прошамкала смущенно любительница платков. – Штупай шебе, мил человек. Попожже приходи. Жавтра.

– А двери на место поставь, ловкач, – почти сердито указал царь.

– А то на кухне не накормят, пока двери назад не вернешь, я распоряжусь. Ну, не стой же на месте, как болванчик. Наведи порядок и ступай, кому говорят, – махнула на самозваного фокусника как на муху рукой старая царица Ефросинья.

Чернослов стоял перед столами, там, где обычно выступали во время пиров скоморохи и престидижитаторы, и от растерянности не находил нужных волшебных слов.

Уж на ТАКОЙ эффект он точно не рассчитывал.

С паническим гневом сообразил он, наконец, что теряет инициативу, и снова взмахнул рукой, яростно бормоча под нос отрывистые неразборчивые фразы – то ли заклинания, то ли ругательства.

За подсвечниками со звонким хрустом полопались зеркала, срезая и гася толстые белые свечи, и сразу стало темнее и страшнее.

– Я пришел… – грозно начал было он, но голос его утонул в раскатистом реве:

– Каков нахал, а! Пришел он тут! Воевода, Букаха, ты чего сидишь, смотришь? Выволоки-ка подлеца, да всыпь ему на конюшне, как ты умеешь!

– А вот я ему! – из-за стола, сурово насупив брови и поджав губы, начал подниматься военный, некрасивый, но здоровенный. – Пусть на себя теперь пеняет, скоморох! Ох, полетят сейчас клочки по закоулочкам! Ух, как я зол!..

– Вот-вот, покажи ему!

– Ишь, приперся!

– Хвокусник, тудыть твою за парапет!

– Попрошу в приличном обществе не лаяться, граф Рассобачинский!..

– Собака лается!..

Кажется, где-то кто-то говорил что-то про какую-то инициативу?…

– Вы не поняли! – протестующе протянул чародей руки к аудитории. – Меня зовут Чернослов…

– Да хоть Чернослив!

– Покажи ему, покажи!

– Хвокусник, раскуси тебя кобыла!

– Я же попросил в приличном обществе…

– Сам собака!