Рыжий, хмурый и влюбленный

– А силищи у него – ведмедя одним ударом завалить может!

– Истинная правда! – с энтузиазмом подхватила позабывшая про свое оружие опергруппа.

Сенька помимо воли ухмыльнулась.

Иванушка покраснел.

– А Серафима-царевна-то наша – красавица из раскрасавиц! – с жаром продолжил синьгородский эксперт по Лукоморской и Лесогорской царской фамилии. – Да сама Елена Прекрасная по сравнению с ней – прачка! Гуторят, глаза у энтой царевны – во!.. Косы – во!.. Грудь… – совсем разошелся было стриженый, но тут перехватил взгляд раскрасавицы из красавиц и подавился невысказанным описанием.

– Н-ну… м-может, и в-врут л-люди… п-про г… г… г-глаза-то… п-пустое б-болтают… н-наговаривают… н-напраслину… – сконфужено пробормотала голова и незаметно скрылась из виду.

Больше желающих сообщить свое мнение не было.

Ситуация зашла в тупик, уперлась лицом в стенку и застыла в недоумении.

Луки и арбалеты понемногу начали занимать исходное положение.

– Сказка… подсказка… Сейчас я им покажу спящего красавца… – зыркая обиженно из-под кустистых бровей на подозрительно озирающих его ратников, пробурчал Адалет и величественно, словно ожидая аплодисментов, поднял вверх засиявший алым посох.

У ног его мгновенно вонзилось с десяток стрел.

– Не балуй, дед, – сурово предупредил другой дружинник с бляхой десятника и строго постучал пальцем по прикладу направленного прямой наводкой арбалета. – Не на пугливых напал.

– Я еще ни на кого не нападал, – многообещающе усмехнулся старик, угрожающе прищурился и положил на посох вторую руку.

Две превентивных стрелы пробили его шляпу.

Над головами чересчур бдительных[5 - Или чересчур нервных.] стрелков грохнул гром, сверкнула молния, и казенные стальные островерхие шлемы плавно превратились в огромных склизких медуз.

– Ай!..

– Ой!..

– Эй!..

В мгновение ока луки и арбалеты были вскинуты, при такой скученности служилого люда угрожая, скорее, самим стрелкам, стоящим напротив, нежели их мишеням в центре круга…

Зловещий грохот нежданного грома расколол над их головами вечернее небо, ощетинившееся смертоносными молниями на взводе…

Иванушка с терзанием на лице застыл, не зная, кого первого уговаривать не принимать необратимых решений…

И тут Сеньку осенило.

– Стойте!!!

Она нетерпеливо махнула рукой Адалету: «выключи гром» и, презрев полсотни стрел, готовых сорваться с тетив и встревоженный шепот супруга, уверенно подошла к требовательному арбалетчику.

Недрогнувшей рукой направила она в землю готовое к бою оружие и весело заглянула ему в глаза.

– Жалованье тебе исправно платят, десятник?

– Не жалуюсь, – осторожно ответил тот.

– Тогда у тебя должны деньжата водиться.

– Вечером взаймы не даю! – сразу позабыл про защиту родины и перешел к защите кошелька он.

– Взаймы я тебе сама дам, – снисходительно фыркнула Серафима и повернулась к солдатам, в упор не замечая наведенных на нее стрел. – Рубль у кого-нибудь юбилейный имеется?

Нужная монета нашлась у долговязого молодого лучника за ее спиной.

– Иди сюда, ратник, – кивнула она ему, величественно повернулась профилем и вздернула подбородок вверх. – Смотри на деньгу и сравнивай: похожа?

– Так в глазах всё мелькает… ваше… в-выс… д-дев… б-барышня…

Адалет ударил в клумбу посохом, и всё небесное электричество незамедлительно и послушно собралось в пушистый комок мягкого теплого света и зависло над фонтаном. Сад осветился в одно мгновение.

– Ну, теперь видно?

Долговязый подошел поближе, перевел настороженный взгляд с профиля на серебряном кругляше на оригинал, потом еще раз, и еще… и потрясенно оглянулся на товарищей по оружию и развел руками.

– Истинный свет, похожа, мужики!!!..

Через полчаса у них была сухая одежда, сытный ужин, мягкая постель, мята от моли и теплая печка.[6 - Каждому свое.] Через день они получили полностью снаряженную ладью, сошедшую с Синьгородских стапелей лишь накануне, но уже готовую отплыть хоть к водяному на куличи, хоть прямиком в Отрягию по первому требованию.

– М-да… Всё-таки быть царевной не так уж и плохо, – философски признала Серафима, лениво опираясь на фальшборт, еще источающий чудный аромат хвойной смолы. Иванушка стоял рядом, обнимая супружницу одной рукой, а в другой держа раскрытое на начале подарочное издание «Нравов и обычаев народов севера Лесогорья» – подарок лично от воеводы Николая Фомича.

Сенька перевела взгляд с медленно удаляющегося города цвета индиго, окутанного как вуалью васильковой утренней дымкой, на Адалета, сосредоточено вычисляющего что-то в новом толстом блокноте новым толстым карандашом, и продолжила, усмехаясь собственной мысли:

– Забавно почувствовать себя в роли золотой рыбки: «Будет тебе, маг-хранитель, новое корыто»…

Ближе к вечеру выданная путешественникам ладья под бдительным названием «Стерегущая» резко изменила курс.

Пассажиры, скрываясь от вездесущего ледяного ветра, сгрудились в теплую кучку под промасленной мешковиной, натянутой палаткой у мачты. Сенька грызла черный сухарь. Иванушка читал. Масдай дремал, посапывая. Адалет, стиснув зубы и посох, страдал от морской болезни, а заодно и от хруста сухаря, шелеста страниц, случайных всхрапов, скрипа весел в уключинах, плеска волн и всего, что расстроенные его пять чувств до тошноты дотошно доносили разнервничавшейся нервной системе волшебника. К концу дня бедный адепт магических искусств окончательно потерял надежду оказаться на твердом клочке земли не только при жизни, но и после своей бесславной кончины среди враждебной пожилым сухопутным чародеям морской стихии. Ссутулясь, он сидел под тентом с закрытыми очами, прижавшись спиной к мачте, и тихонько стонал в такт поигрывающим ладьей волнам.

– А я думала, у волшебников есть средства на все случаи жизни, – сочувственно косясь на расклеившегося мага-хранителя, шепнула супругу царевна.

Адалет перестал стонать и повернул в сторону смущенно закашлявшейся Сеньки голову, не открывая глаз.

– С-с-с-с… Ага, точно… С-серафима… Это всё равно, что заявить… будто любой ремесленник… умеет и подковать кобылу… и сшить сарафан… и алмаз отшлифовать… Профанация! Каждый великий чародей… – Адалет неуловимым изменением тона дал недвусмысленно понять, кого конкретно он имеет в виду, – специализируется в областях магии… наиболее близких ему… по духу… и работает в этом направлении… всю жизнь. Есть лекари… есть исследователи… есть строители воздушных замков… заводчики коньков-горбунков… ладшафтные дизайнеры прудов для лягушек-царевен… есть производители утилитарных артефактов… самонакрывающихся столов с подогревом… сапог с антигравитационными набойками… печей с паровым двигателем… прочей ерунды…

Волшебник замолк. Но чутье подсказывало царевне, что это была театральная пауза, требующая от слушателей вполне определенного заполнения.

– А ты кто? – уважила она оккультиста, страждущего тверди земной и земных же почестей.

– Я – боевой маг, – гордо выдохнул старичок и тут же болезненно ойкнул и прикрыл рот ладошкой – ладья дала неожиданный крен и подскочила на крутой волне.

– Мы тонем?.. – слабо простонал он. – Наконец-то…